Екатерина Савина - Ищите женщину
Ольга-бабочка выжимала, что могла из своей колымаги. Она спешила туда, где была не единожды, но каждый раз направляясь в это место – на автобусе или на попутке – не спешила – настолько не торопилось, что могло было показаться, что Ольга ехать вовсе не хочет.
Ольга-бабочка смотрела прямо перед собой и глаза ее были полны слезами – будто надежно прикрыты застывшими кусочками стекла. На переднем сиденье – ничем не прикрытая – лежала толстенная пачка долларов, а на коврике заднего сиденья подпрыгивала при каждой наиболее ощутимой кочке горстка мужских золотых украшений, среди который выделялась массивная золотая серьга, украшенная крупным драгоценным камнем.
Обычно, люди склонны к тому, чтобы прятать или хотя бы класть в мало-мальски незаметное место материальные ценности, но Ольга-бабочка будто нарочно выставила деньги и драгоценности, диковато смотрящиеся в старой раздолбанной мащине – словно напоказ и будто в надежде, что первый же остановивший ее машину гаишник, глянув в салон, откроет рот и непременно осведомиться – откуда это все?
И неизвестно, что ответила бы Ольга-бабочка на этот вопрос – и ответила бы ли вообще. Должно быть, она сообщила бы милиционеру правду – о том, что и деньги, и драгоценности похищены ею у господ, имена и фамилии которых она не помнить... Впрочем, одна фамилия у этих господ была, как осталось в памяти Ольги, братья они были родные – Вован и... какое-то странное имя... Мазей, да... Но при таком обороте дела ее незамедлительно задержали бы и отправили в районный отдел милиции, а оттуда – сразу на психитрическую экспертизу, ибо случаи подобной безрассудной искренности среди основной массы граждан часто расцениваются, как некая ненормальность. И правда – зачем воровать, чтобы тут же признаваться в этом?
А после психиатрической экспертизы...
Нет, Ольге даже и думать не хотелось о том, каким мытарствам они еще может подвергнуться, сдавшись в милицию вместе с украденными вещами, но еще больше ей не хотелась думать о том, что ждет ее в конце пути, если она все-таки доедет на своем стареньком «Москвиченке» до пункта назначения.
«Что же делать? – смотря вперед сквозь кусочки застывшего стекла, думала Ольга-бабочка. – Может быть, на самом деле сдаться властям? Лучше жить в тюрьме или психушке, чем так вот... Я совершила уголовно наказуемое деяние и меня теперь обязаны арестовать. А куда сунуть меня дальше – на зону или в тюремную больничку – пусть разбираются сами. Лишь бы быть подальше от того страшного дома, куда я еду... Но... Но, может быть, попробовать? Может быть, меня и Юру и... тех двух несчастных братьев можно еще спасти? Вылечить как-то... Я... я попробую откупиться»...
И она бросила мимолетный взгляд на пачку денег, лежащую на соседнем сиденье.
«Он говорил, – думала она, – что Братства всегда нуждается в средствах... Вернее, не так... Ничего Братство не нуждается – денег у него хватает, только нужно еще больше для расширения сферы влияния. Он любит повторять, что человечество... низшее человечество, как он называет тех, кто не принадлежит к Братству, признает деньги единым божеством и пока будет так, Братство сильно... Не могу до конца понять, что он хотел этим сказать, но из этого явно следует то, что деньги имеют и над ним какую-то силу... И вот теперь у меня есть деньги. Я попробую откупиться от Братства – может быть у меня это получиться. Может быть, еще не слишком поздно... Хотя... я уже пустила отравленную слюну в кровь Юру, укусила тех двоих парней – исключительно ради того, чтобы раздобыть деньги... Я не хочу убивать и калечить людей, без их согласия причисляя их к Братству вампиров, но не могу – потому что меня мучит ЖАЖДА. ЖАЖДА, которая сильнее меня и сильнее всего, о чем я могу подумать. Если я не утолю ее... я не умру, нет – это было бы слишком легко. Небо расколется у меня над головой и земля вспучится от невыносимой муки бескровного существования. Кровь – вот настоящая жизнь. Так говорит он и я чувствуя, что он прав. Без чужой крови мне не выжить. Никак»...
Ольга-бабочка заметила большую черную машину, несущуюся прямо на нее.
– Джип, – определила она.
Машина приближалась с почти невероятной скоростью – так, что становилось странно – как это водитель может быть настолько безрассуден, чтобы гнать дорогой иностранный автомобиль по этой плохой дороге, покрытой частично облетевшим асфальтом и обледенелой зимней коркой.
– Странно, – вслух проговорила Ольга-бабочка, – кто бы это мог быть? По этому шоссе не ездит никто, кроме пригородных жителей на своих тарантасах, да автобусов – два раза каждый день – вечером и утром. Ведь здесь – мертвый отрезок дороги – трасса из-за плохой почвы не ремонтируется никогда и все, кому нужно проехать через этот участок, уже давно привыкли, объезжать по другой трассе. За много километров отсюда есть какой-то наполовину заброшенный поселок – настольно первобытный, что даже удивительно, как это он сохранится в своей дряхлой нетронутости, находясь на сравнительно небольшой расстоянии от Москвы, почти что единственным сообщением с которой является одинокий автобусный рейс, неизвестный никому из городских диспетчеров.
Джип приближался. Уже можно было услышать рев двигателя и Ольга-бабочка думала о том, как ей избежать столкновения, если на обледенелой трассе какую-нибудь из машин занесет при попытке уступить дорогу – но тут джип стал сбрасывать скорость и, когда расстояние до него сократилось всего до нескольких десятков метров, засигналил фарами – чтобы Ольга остановилась.
– Что за чудеса? – пробормотала Ольга. – Кто это может быть? Почему он хочет, чтобы я притормозила?
Он задумалась на мгновение, потом тихо ахнула.
– Как же это я не догадалась! – вскрикнула она. – Кто еще может ездить по этой трассе на такой машине! Конечно, это посланник от него! Он что-то хочет мне сказать, о чем-то предупредить... Что-то случилось?
И Ольга-бабочка притормозила, съезжая к краю трассы, а потом и остановилась вовсе. Джип, взвигнув тормозами, затих – только прошуршал шинами еще несколько метров по ледяной корке – и замер тоже.
Ольга-бабочка заметила, что передний бампер у иномарки смят и одна из фар разбита вдребезги.
– Это уже интересно, – пробормотала она, чувствуя, как поднимается тревога в душе ее.
Из джипа выскочил молодой человек – высокий, длинноволосый и нелепо костлявый – это было заметно, несмотря на то, что человек был одет в джинсы, толстый свитер и длинную кожаную куртку. Бледное лицо парня, перекошенное гримасой дикого ужаса, было незнакомо Ольге – толстые лошадиные губы шлепали, словно парень пытался выговорить что-то но не мог.
Она осталась сидеть в машине.
Молодой человек развернулся к Ольге-бабочке, даже не попытавшись захлопнуть за собой дверцу своего автомобиля, подскользнулся на льду и упал, не удержавшись на ногах – тут же вскочил снова, будто испугавшись, что пока он лежит, на него кто-нибудь сможет напасть – и побежал к Ольге, постоянно оскальзываясь и оглядываясь назад – на совершенно пустынную дорогу.
– В чем дело? – думала Ольга-бабочка, вцепившись обеими руками в баранку руля. – Он явно какой-то ненормальный. Что ему от меня надо?
Молодой человек тем временем добежал до сиреневого «Москвича», схватился за дверцу переднего сиденья, точно вокруг была не земная твердь, а неоглядные морские просторы и молодой человек боялся утонуть.
– Па-па-па... – забормотал он, – не-не-не...
– Что? – изумленно спросила Ольга-бабочка.
– Не надо туда ездить! – выдохнул молодой человек и дернул уголком широкого рта... – те-те-те... телефон я потерял... У вас нет? Надо па-па-па-па... позвонить надо! В ми-ми-ми... милицию!
– Что случилось? – проговорила Ольга-бабочка, неожиданно для самой себя успокоившись.
* * *Васику никогда не забыть того момента, когда он на пустынной обледенелой трассе случайно оторвал свой взгляд от панели управления и поднял глаза на лобовое стекло.
Прямо на него – словно бы Васик один стоял на дороге и не было вокруг него защищающего металла машины – бежал абсолютно голый человек – до того дико выглядевший на пустынном ледяном просторе, что Васик задохнулся от ужаса и закричал.
Кричал Васик еще и потому, что хищное лицо голого было до странности неподвижно и удивительно не сочеталось с той змеиной скоростью, с которой голый двигался – только сверкали красные, как у альбиноса, глаза и выглядывали из-за нижней губы длинные желтые клыки.
Васику удалось отчаянными рывками завести двигатель – и когда голый был уже в нескольких шагах от автомобиля, Васик резко дал задний ход и задом наперед покатил прочь от бежавшего к нему.
Хотя джип катился все быстрее и быстрее, голый никак не отставал от Васика, двигаясь, кажется с той же скоростью, что и тогда, когда Васик в первый раз заметил его.
