Мариан Леконт - Морской паук
Увы, я знаю его слишком хорошо.
Я была свидетелем того, как Марлен превратил замок своих предков в дорогую клинику для богатых и развращенных клиентов. Ему хватило нескольких лет занятий психоаналитикой, чтобы понять, как использовать этот опыт в своих интересах.
Я была свидетелем того, как Марлен, пользуясь положением лечащего психоаналитика, подталкивал своих клиентов к суициду. После того, разумеется, как незаконно присваивал их имущество или становился их единственным наследником.
Сколотив состояние, он переквалифицировался в агента по недвижимости, чтобы его деньги работали на него.
И тогда я стала свидетелем того, как Марлен приказал сжечь ветхие домишки, в которых жили старые бедные люди, привязанные к дорогим их сердцам жилищам. Те жители, которые не отступили перед угрозами, погибли в огне. Заключение расследования: газ. У него были длинные руки и хороший счет в банке.
«Ветер, разжигающий огонь над халупами, раздувает и цены», — любил говорить он.
Не думай, что я голословно обвиняю его. Я говорю тебе лишь о вещах, которые можно легко проверить. Я ничего не преувеличиваю, не провожу ничей психоанализ, я лишь констатирую факты.
Этот демон был моим психоаналитиком, и в этом амплуа имел некоторую власть над моим рассудком. Я была молода, и мне понадобилось много времени, чтобы увидеть его истинное лицо. Однако, когда у меня наконец открылись глаза, я сбежала в США, где жила под вымышленным именем.
Марлен никогда не умел проигрывать. Он обожал деньги, но еще больше любил власть, которую они дают над людьми. Искусство подкупа доставляло ему наибольшее удовольствие. А когда Марлену не удавалось развратить своих жертв, он нанимал убийцу.
Мое милое дитя, пусть сердце твое будет чистым, а ум твой — светлым. Не томи меня больше ожиданием. Приезжай.
«Дети для матери — это фундамент. Когда их нет, ее дом рушится». Этот африканский афоризм временами не дает мне покоя. Не понимаю, почему ты до сих пор не со мной? Иногда мне на ум приходят странные мысли: что ты мог бы предпочесть твой монастырь и твоего наставника твоей матери, твоей свободе и, главное, — великим свершениям, которые тебя ждут. Просто необходимо, чтобы именно ты был основателем «Монастеля». Необходимо, чтобы ты не только заложил первый камень, как Штайнер[21] свой Гетеанум, но еще был и его архитектором.
Когда, вот уже много лет назад, я доверила тебя Мастеру Лоо, это было не из прихоти, а потому, что у меня создалось впечатление, что этот святой человек, он и его коммуна могут даровать тебе то, что я не смогу дать. И сейчас я счастлива, что эта долгая разлука подходит к концу и что я сделала правильный выбор. Даже несмотря на то, что все эти годы, проведенные вдали от тебя, моя единственная любовь, я страдала.
Ребенок с исключительными способностями не может быть счастлив в обычной школе с обычными учениками. Все одаренные дети страдают. Я хотела, чтобы ты стал исключением из этого правила. Тебе был необходим индивидуализированный и структурирующий подход к твоему образованию. Даже если мне пришлось принести себя в жертву.
Я знаю, что твое трехлетнее заключение, которое ты недавно перенес, — это обряд высшего посвящения, венчающий все эти годы твоего духовного и физического развития.
Но вот прошло уже несколько недель с тех пор, как закончилось твое добровольное уединение. И сейчас я удивляюсь, что ты ни словом не обмолвился о своем приезде.
Я понимаю, что тебе нужно было время для адаптации. Однако сейчас, как мне кажется, пришло время действовать. Тебя обучили, теперь ты в свою очередь должен обучать. Вместе мы свершим великие дела. Наш «Монастель» будет бесподобным творением, центром физической, психологической и духовной эволюции, чья слава облетит все Европу.
Ты уничтожишь плевел и посеешь новые зерна.
Если твоя миссия страшит тебя, не бойся. Я буду рядом. Поддержу. Дам совет. Отныне все мое время принадлежит «Монастелю».
Пьера Никола обуяла прежняя страсть, и он вновь устремился к ужасам войны. Ему не сидится на месте, и все его благие намеренья по осуществлению духовных поисков испарились. Он — истинный кочевник. Я надеялась заставить его претворить свои идеи в жизнь, но мне не удалось.
Война — его наркотик. По крайней мере, сейчас. Любовник дарит два удовольствия: первое — когда приходит, второе — когда уходит. Ведь разлука порождает желание и разжигает любовь.
Он уехал на рассвете.
Откушавший меду медведь, который на цыпочках пятится назад, чтобы не разбудить рой пчел, которых он только что обокрал. Он думал, что я сплю. Он полагал, что я не вижу, как эта добропорядочная жизнь наскучила ему. И не догадываюсь, что он мечтает снова спать под открытым небом, убаюканный звуком пушечных выстрелов, опьяненный сильным запахом людей.
Все это я поняла намного раньше, чем сам Пьер Никола, еще тогда, когда он только мечтал погрузиться, словно в мягкую перину, в полную древних рукописей библиотеку. Ох, бедняге было нелегко сбежать! Он спрятался за извинениями настолько чудовищными, что они были доведены до абсурда; он сам себе приставил нож к горлу, оставив мне полное брани и бахвальства письмо. Для того чтобы внушить мне отвращение к нему, для того чтобы наверняка сбежать от меня. Чтобы сжечь мосты. Однако для этой игры нужно двое.
На самом деле он бежал не от меня. Бред Джин Фиц лишь послужил ему алиби. Бросая мне в лицо мои мнимые преступления, Пьер Никола лишь спроецировал на меня свои собственные фантазии. А что ты хочешь, он убивает в себе всякую возможность созидать и не позволяет себе со стороны взглянуть на свой внутренний мир.
Не сомневаюсь, что в один прекрасный день Пьеру Никола опять надоест скитаться по свалкам человечества. И тогда он снова вспомнит о своем острове и вернется.
И даже если судьба разлучит нас в этой жизни, мы навеки останемся связаны друг с другом, переходя из мира в мир во всех новых мирах, где возродимся. Мы вместе появились на свет много веков назад и вместе уйдем в небытие еще через несколько веков. Каждая дверь разделяет нас, но и каждая дверь объединяет.
Но хватит говорить обо мне.
Мой дорогой сын, я рассчитываю на твою зрелость, твою мудрость и с нетерпением жду тебя. Настало время принять вызов, который бросает тебе жизнь.
МайяТема для размышления: «Бесполезная жизнь — это преждевременная смерть».
Гёте21
ШАХ И MAT
2 ноября
Дорогаямояма,
Дорогаямояма или мамочка, мать, матушка, мамаша, маменька, кто же ты такая, моя первосвященница, прорицательница, поэтесса или софистическая бумагомарательница, или змея искусительница, шаманка или химера, фарисейка или гарпия, гадюка или пророчица?
А я, кто же такой я, Матео? Я — твой сын, а еще живая икона, трижды великий король воров и разбойников, бог тары-бары, император исступленной говорильни, жульничества, галлюцинаций, пускания пыли в глаза, взором мечущий молнии король махинаций, мошенничества, жалкий экспертишка в области врачевания хворей и психопатологий, исследователь бессознательного заплутавших душ, специалист по излечению от пошлости, противник дьявола, акушер высокопоставленных шлюх, соплячек, распутниц, извращенок, не сводящих ног. В самом деле, ты уже слишком стара, но есть миссия, священная миссия: спасти планету, спасти землю, спасти мужчин и женщин, и детей, и животных, и растения, и минералы; короче, спасти человечество, слабое, скотское, строптивое и просто бесовское. А я, а я, а я, я, конечно же, буду помогать тебе, я непременно должен помогать тебе, ведь именно для этого ты подарила мне жизнь; или это уже после моего рождения к тебе пришло озарение, что ты избрана — и мечта осветила твою жизнь? Спасти мир… Ну и дела! В одном из твоих видений тебе померещилось, что Бог-Отец потерян да подавлен, что он один-одинешенек и что ему нужно найти помощницу, его половинку, ведь для Веры необходимо воздвигнуть Церковь. Но кто же возьмется за эту работенку? Разумеется, мы! Потому как Он там, на небесах, напрасно старается быть вездесущим, ну да ладно! Он — бедолага и простофиля, не может же Он оставаться совсем один! Но почему мы, почему ты и я? Почему не сосед? Хотя последнее мне как раз известно: ты винишь мужчину в том, что он аннексировал в свою пользу образ Бога, а следовательно, именно женщине и ребенку надлежало исправить содеянное, создав райский уголок. Господу оставалось лишь разместить объявление в газете: одинокий Бог ищет свою половинку, молодую и прекрасную до кончиков ногтей, с красотой дьявола и душой ангела, ко всему прочему, натуру страстную (иначе это будет скучно-прескучно), а еще уставшую от ненужных пустых чувств, кроме того, она должна быть веселая, сумасбродная, фантастическая и слегка распущенная.
