Аркадий Гендер - Траектория чуда
Уф, сказал таки! Речь шла о квартире, которую Роман, с которым мы тогда работали вместе, купил в кризисном 98-м, , втихаря уведя из общего бизнеса почти сто тысяч долларов. Сделал он это, подведя фирму вроде как под штрафные санкции, а на самом деле, договорившись с якобы оштрафовавшим нас заказчиком, просто обналичил деньги. Узнав-таки про квартиру, я заподозрил неладное, но Роман все горячо отрицал. Я уже готов был поверить, что ошибся, но тот самый мой "контакт" сдал мне информацию о том, что Роман договорился непосредственно с его начальником. Мы расстались. Но Бог, как известно, шельму метит, и хоромы не пошли Роману впрок. Оставшись один, он поделал глупостей, и у него начались проблемы, да такие, что какое-то время он вынужден был натурально скрываться. А что до квартиры, то все это время она так и стояла в голых стенах. Только с полгода назад Роман начал копошиться с ремонтом. Правда, до новоселья еще было, как я точно знал от Жанны, как ползком вдоль Китайской стены, а все это время они жили то на одной, то на другой съемной квартире, как та клетушка в хрущебе на Большой Академической, куда я сейчас Жанну и вез.
Жанна долго не отвечала, потом, наконец, сказала:
- Спасибо тебе, Глебушка, но - не надо. В нашем с тобой, как ты сам говорил, в высшей степени сомнительном с морально-этической точки зрения романе одно то и хорошо, что все было бескорыстно. По-моему, тебе было хорошо со мной; мне, поверь, тоже. Не будем все марать деньгами. Не обижайся, но мы уж сам как-нибудь. Наверное, это мой крест, и мне тащить его до конца.
Я вздохнул, покивал головой. Жанна все сказала правильно, даже патетика про крест не прозвучала наигрышем. Что ж: лучшее решение - это принятое решение.
Приехали. Как всегда, из предосторожности я остановил машину, не доезжая пару домов до Жанниного. "Я побегу?" - как-то беззащитно спросила она меня. Я кивнул: "Беги". Неожиданно на стекло машины брызнули капли дождя, как будто небо заплакало в унисон грусти, повисшей в салоне. "Позвонишь?" - спросила Жанна. Раньше она говорила: "Созвонимся?" Я улыбнулся в ответ: "Конечно!". И понял, что сказал: "Нет". Я смотрел, как Жанна бежит к дому под набиравшим силу дождем, и думал, что вот убегает большой-большой кусок моей жизни, гораздо больший по значимости для всего моего существования, чем тот год, что мы были вместе, по сравнению с отмерянным мне сроком земным...
***
Я ехал по практически пустой и унылой в это время, темно-серой от накрапывающего дождя Дмитровке, и мысль о фотографиях и о проистекающей из них угрозе терзала меня еще одним, новым аспектом. Я думал, какую роль во всем этом играла Таша. Эта мысль засела у меня в голове сразу же после того, как я расстался с Жанной, и двинулся в сторону дачи. От этой мысли сразу же сжалось сердце, да так и не отпускало с той поры. Конечно, был шанс, что Таша, так сказать, не в курсе, но при здравом размышлении выходило, что вряд ли. В высшей степени маловероятно, что аппаратуру установили без ее ведома. Да что же это за напасть-то такая, - как ни попадись баба по душе, так то чужая жена, а то и не совсем баба, да еще и шпиёнка, блин! "А вдруг?" - все же теплилась надежда. Да что это я? Надо просто взять, и позвонить! "Абонент не отвечает или временно недоступен...", - забубнила в ответ проклятая ЭмТэЭс. Ах, да, ведь Таша говорила, что вечером будет где-то, где нет приема. Я посмотрел внимательно на клавиатуру своего "Сименса", дождался зачем-то, пока она погаснет, и неожиданно для себя самого набрал намертво въевшийся мне в память номер неведомого компьютерного шантажиста. Да, выяснить все прямо сейчас, расставить все точки над "Ё", как подобает мужчине, посмотреть с открытым забралом угрозе в лицо! Кто вы такие, и какого хрена вам от меня надо?! "Абонент в сети не зарегистрирован", - выдала мне гнусавым голосом другую мульку система. Так, обложили, гады. Дескать, сказано тебе - завтра, значит, завтра, и - точка! Я со злости швырнул бедный "Сименс" на пассажирское сиденье так, что он подпрыгнул и провалился между сидухой и дверью. А, чтоб вас всех!
Доехал уже затемно. Галина под зонтиком ждала у калитки. Я вышел, закрыл машину, подошел, и она молча бросилась мне на шею.
- Прости, прости, пожалуйста, что я не верила тебе, Эльмире Александровне, что не верила в тебя!
Я не помню, когда последний раз видел свою жену в слезах, но сейчас она натурально плакала у меня на плече. Господи, какие телячьи нежности! Я погладил ее по голове:
- Да ладно уж. Так всегда бывает, - пророка нет в отечестве своем. Пошли в дом.
Он закивала:
- Да, пошли. Устал с дороги? Ужинать будешь?
- Буду, буду, - успокоил ее я. - Юлька как, спит?
Мы сидели на веранде, я ел вкусную, как обычно, жёнину еду, запивая заботливо охлажденным пивом, Галина все сокрушалась и казнила себя, я успокаивал ее и рассказывал подробности субботнего дня. "Сколько, сколько денег?" - то и дело переспрашивала жена, я снова называл точную цифру, и она закатывала глаза в притворном обмороке. Дождь стучал по крыше, струйки воды стекали по стеклу. Мне было покойно и хорошо. Странно, но все то, о чем я сейчас рассказывал жене, и все то, чего я ей не рассказывал, было где-то далеко-далеко. Конечно, ведь я был дома. Дома - в смысле, в своем доме, и со своей семьей. Черт тебя побери, Глеб Неказуев, чего тебе еще надо в этой жизни? Чего ты все ищешь, у тебя и так все есть! В голове после пива приятно шумело, мысли натыкались одна на другую.
- Пойдем спать, - сказала Галина.
- Да, - ответил я. - Пойдем.
Я с трудом встал, нашел-таки силы подняться на второй этаж, поцеловал, как примерный папашка, сопящую во сне Юльку, спустился, на ходу раздеваясь, и еле добрел до нашего дивана. Я только успел обнять привычно свернувшуюся рядом Галину, и провалился в сон.
Глава 8. Шантаж
Вторник
Чтобы пораньше выехать, встали, чуть свет. Получается, мы с Галиной спали в лучшем случае часа четыре. Сами ходили, как сонные мухи, а Юлька вообще, по-моему, так и не проснулась, - и умывалась, и завтракала, находясь в совершенно сомнамбулическом состоянии. В машине же она в момент снова заснула, свернувшись калачиком на заднем сиденье, и так дрыхла до самой Москвы. Кимарила всю дорогу и Галина, то откинув голову с полуоткрытым во сне ртом назад на подголовник, то свешивала ее на грудь, повисая на ремне безопасности. Мне тоже все время зевалось, да так, что выворачивались челюстные суставы. Но кое-как доехали, благо дорога в эти утренние часы была почти пустая. Дома я быстро помылся, побрился, выпил заботливо сваренного тем временем женой крепкого кофе и, совершенно не зная куда, в восемь тридцать отбыл из дома. Галина, чего давно уже не водилось, провожала меня до лифта и перекрестила на прощание. Интересно все-таки, это она проявляла заботу обо мне или о муже -миллионере? Я вышел на улицу, зябко поежился после вчерашнего дождя было прохладно. Безумное, жаркое лето, которому, казалось, не будет конца, все-таки заканчивалось. Да, ничто не вечно... Так, куда, собственно, поехать?
Я поехал в контору. Гоха сегодня с утра должен быть у поставщиков, так что я мог спокойно посидеть и подумать в одиночестве. Да и звонить этому интернет-инкогнито надо, разумеется, без свидетелей. Так что, все-таки звонить, не послать из всех подальше с их фотками? Да, можно подумать, что я способен на такое! Кто бы они ни были, эти любители поснимать порнушку, рассчитали они все верно. Это только в книжках да в кино герой, которого вербуют, предъявив фотки забав из его второй, тайной жизни, может, картинно зевнув, выдать что-нибудь, типа: "Жаль, качество плохое, а то моя супруга очень любит такие картинки", тем самым выказав свое полное презрение тщетным попыткам врагов заставить его плясать под их волынку. Я же как только представил, что эти снимки может увидеть Галина, так мне сразу же расхотелось даже думать о том, чтобы игнорировать инструкции шантажистов. "Так это шантаж?" - полоснуло меня холодом по сердцу. Конечно, что же это еще, по-вашему? Кому-то захотелось тратится на дорогостоящую аппаратуру, проникать (хочется верить!) в чужую квартиру, эту аппаратуру устанавливать, снимать, пересылать, в общем, затевать всю эту бодягу за просто так, шутки ради? Ищи дурака! Это шантаж, и вопрос только в том, что им от тебя, Глеб Аркадиевич, надо. Правда, у тебя теперь большие возможности, так что не дрейфь, в крайнем случае откупимся! Я подмигнул себе в зеркале заднего вида, и прибавил газу.
В офисе я зашел в интернет, еще раз полюбовался на кретиническое выражение своего лица на фоне Ташиных гениталий, хмыкнул, процедив сквозь зубы: "Похотливый козел, блин!", и посмотрел на часы - ровно десять. Конечно, несолидно было суетиться и звонить чуть не в первую минуту назначенного срока, но ждать мочи не было. Я снял трубку, набрал номер. После короткой паузы пошли гудки. Я, поневоле считая их, до боли вжал трубку в ухо. Сердце колотилось. На пятом гудке ответили.
- Доброе утро, Глеб Аркадиевич, - произнес мне в ухо искусственный металлический голос. - Мы очень рады, что вы проявили благоразумие, и позвонили нам. Поверьте, вы сделали правильный выбор.
