Майкл Гилберт - Этрусская сеть
Здоровяк с напарником стояли за шторой, отделявшей меньшую комнату.
– Так, – сказал здоровяк. – Заметил микрофон и собрался сбежать.
– Тем лучше, – заметил напарник.
Они вышли в общий зал.
Краснолицый тип с надеждой спросил:
– Вы меня обслужите? – но, не замечая его, они вышли на улицу. Диндони заворачивал за угол.
– Хочет затеряться в толпе, – спокойно заметил здоровяк – Среди людей он почувствует себя в безопасности, – согласился напарник.
Они тоже уже дошли до угла. Двери машины бесшумно открылись и так же бесшумно закрылись за ними.
По мере удаления Диндони от дома сердце его уже не билось так сильно. Прежде всего нужно было связаться с Марией и предупредить её. Она ведь пошла звонить.
Ближайшие телефонные будки – на Пьяцца делла Синьориа, нужно её найти. Но что если он её не найдет? Можно ли вернуться в кафе?
Диндони растерялся.
Нет, туда он не вернется никогда, разве что под охраной полиции. При этой мысли он начал понимать, в какой ситуации очутился. Что ему сказать полиции? Может признаться, что получил деньги и инструкции от двух бандитов? Что, польстившись на обещанные деньги, предал хозяина? Что они, видимо, узнали о его замысле и хотят только одного – заставить его замолчать? Что на это скажет полиция? Осмеёт и посоветует не читать на ночь детективы?
Погруженный в эти мысли, он не заметил, как очутился в толпе, размахивающей флагами и что-то кричащей, в толпе, на ночь глядя праздновавшей окончание выборов. У Диндони было две возможности: присоединиться к ним или исчезнуть. Но толпа поглотила его. Все направились на Пьяцца Синьория, где всегда проходили демонстрации.
Удержись он в голове колонны, все бы сошло. Но Диндони мешала хромая нога, так что он не удержался на гребне волны и откатился назад. Там он споткнулся и чуть не упал, мечтая только выбраться на тротуар и уцепиться за что-то устойчивое. И тут с двух сторон его ухватили чьи-то сильные руки и вытащили из сутолоки.
Повернув голову, он увидел по обе стороны силуэты двух головорезов и обомлел от ужаса.
Диндони завопил.
Какая-то женщина обернулась и поддержала его: – Ура! Мы победили!
В глазах у Диндони потемнело. Силы его оставили, ноги отказывались слушаться.
Когда двое бандитов выволокли его в переулок, колени его тряслись, глаза закатились.
– Тихо, он упал в обморок, – заметил здоровяк, – Что будем делать? Не носить же нам его на руках?
– Я подгоню машину, – ответил напарник, с презрением глядя на кучу тряпья, корчившуюся на тротуаре. – Пригляди за ним, я быстро.
– А что, если появится полицейский?
– Скажи, что этот засранец уделался от радости.
***
В квартире капитана Комбера, где он, Элизабет и Тина собрались на обычное вечернее совещание, настроение было довольно оптимистическим. Обсуждали они своего нового союзника.
– Оригинальный тип этот Риккасоли, – сказал капитан. – Похож на обычного старого болтуна.
– Это, разумеется только внешнее впечатление. Ошибочное, если хоть половина того, что о нем говорят – правда.
– Да, он тертый жук, – подтвердила Элизабет. – И без предрассудков. Насколько я понимаю, пытается подкупить Диндони и Марию на деньги мисс Брук.
– Я бы не называл это подкупом. Он утверждает, что подготовиться к защите может, только выяснив, что на самом деле произошло. И Диндони единственный, кто может это сказать.
Тина сказала.
– Диндони это… Не знаю, как это перевести. – И назвала его по-итальянски.
– Лучше не переводите, – сказал капитан. – Что это за шум? Подошел к окну. Улица побагровела от мерцающего света факелов, которые несли демонстранты. Зарево ширилось со стороны Палаццо Веккио.
– Как бы они не сожгли весь город, – заметила Элизабет.
***
То же самое сказала мисс Плант сэру Джеральду Уэйлу. Она едва успела укрыться в здании консульства, ища спасения.
– Ничего не понимаю! Ведь результаты выборов объявят только завтра!
– Зато сегодня могут праздновать все, – ожидать всегда лучше, чем знать.
– Я лично ожидаю пожара, – заявила мисс Плант. – Увидите, добром это не кончится.
В такую сухую погоду все вспыхивает, как порох. А поднимется ветер – и полгорода как не бывало.
– Не думаю, что это возможно.
– О наводнении тоже никто не думал.
***
Мэр сидел в своем кабинете у распахнутого окна. Изучив сообщение о ходе выборов, он почувствовал близость победы. А это сулило ещё большее влияние и большую ответственность. И возможности тоже.
Мэр взглянул в окно. Из толпы его узнали и замахали руками. Мэр ответил тем же.
***
Весь этот шум долетал до тюрьмы Мурата как эхо отдаленного прибоя. Брук не обращал на него никакого внимания. Он уже начал понимать, что основное достоинство тюремной жизни – возможность отключиться от событий, происходящих снаружи.
Перестала его занимать и главная проблема, о которой он должен был бы думать днем и ночью, – исход его процесса. Были дела и поважнее. Что будет на обед?
Когда можно будет выкупаться? Могут ли его поместить в камеру с другими заключенными? Надеялся, что нет. Его вполне удовлетворяло собственное общество и удовольствие, доставляемое книгами.
Под рукой у него лежал «Потерянный рай». Взяв книгу, он снова погрузился в чтение.
***
К полуночи вся Флоренция была озарена огнями, хотя пламя всеобщего пожара, которого боялась мисс Плант, ей не угрожало. Тем более необъяснимо, что фермер Пьетро Агостини, обходивший напоследок свое хозяйство, лежавшее в пяти километрах от города, вдруг увидел, что большой стог сена охвачен пламенем.
– Вызови пожарных! – закричал он подбежавшей жене.
– Зачем, – спросила та. – Пусть горит, застраховано же.
– Да чтобы не перекинулось куда еще. – Он подошел к стогу и принюхался.
– Как думаешь, что случилось? – спросила жена. – Может кто бросил окурок? Я говорила…
– Пахнет бензином… – сказал Агостини. – Подойди ближе. – Он прикрывал лицо рукой от палящего жара. Жена, остановившись рядом, тоже почувствовала едкий запах.
Ее вопль и глухое ругательство мужа прозвучали одновременно. Пылающий ком соломы свалился со стога, открыв человеческую ногу, торчавшую из самой середины пожара.
Агостини метнулся вперед, понял, что ничего нельзя сделать и, ругаясь, отскочил.
И теперь, когда разгоревшееся пламя осветило все вокруг, он уже ясно увидел, что ступня торчавшей ноги обута в старый ботинок на толстой ортопедической подошве.
Часть третья
КОЛЕСА ЗАКРУТИЛИСЬ
1. Полковник Дориа
– Должен сказать, что нашим надеждам нанесен тяжелый удар, – печально сказал доктор Риккасоли. – Имея в распоряжении признания Диндони, хотя и не добровольные, можно было всерьез рассчитывать на победу. Но теперь, когда мы его лишились, не хотелось бы убеждать вас, что все в порядке.
– А это действительно был Диндони? – спросил капитан.
Беседа проходила у него на квартире. Элизабет была не в настроении. Тина – заплакана.
– Я говорил с фермером. Прежде, чем им удалось справиться с огнем – а это произошло рано утром на другой день – от тела остался уже только пепел, это правда. Но три факта неоспоримы. Во-первых, Диндони исчез бесследно. Во-вторых, анализ строения тела показал деформированные кости. И в третьих, прежде чем все охватил огонь, фермер ясно видел коричневый шнурованый ботинок с ортопедической подошвой, какой носил Диндони.
– Полагаю, что нам не стоит обманывать себя, – сказала Элизабет. – Диндони мертв.
– Согласен, – подтвердил капитан. – Но если мы проиграли битву, это не значит, что проиграли войну. Что с Марией?
– Когда Мария вернулась в кафе и обнаружила, что Диндони почему-то ушел, – кстати, до сих пор неизвестно, почему, – у неё хватило ума сразу позвонить мне.
Я пригласил её к нам. Была на грани истерики, но моя жена сумела её успокоить.
На следующее утро я укрыл её в безопасном месте.
– Где?
Риккасоли замялся.
– Ну ладно, – сказал капитан. – Мы союзники, но я вас понимаю. Чем меньше людей в курсе, тем она будет целее. Достаточно того, что она в безопасности. Что будем делать дальше?
– Следующий шаг я уже наметил. Нужно, чтобы Мария рассказала при нотариусе все, что знает. Если с ней вдруг что-то случится, у нас по крайней мере останутся её показания в форме, пригодной для суда.
– Насколько я вас знаю, вы справитесь, – капитан вскочил.
– Мне ясно, что мы почти выиграли. Еще чуть-чуть – и мы у цели.
Риккасоли, любившему наблюдать людские характеры, доставляло удовольствие следить за капитаном; нравились его экономные, но энергичные движения, его морские и спортивные словечки, его пиратская бородка, потому что все это соответствовало его представлению о том, как должен выглядеть британский морской офицер. Но теперь он только грустно покачал головой.
