Анна и Петр Владимирские - Вкус убийства
Сэр, надо вам сказать, родился в городе Дувре, что на Великобританщине. Там прошло детство сэра. Дувр оказался судьбоносным местом для Джона, потому что был он портом у пролива Па-де-Кале, в графстве Кент. А главный серьезный бизнес в этом месте – производство кораблей и судового оборудования. Отец мальчика был моряком, а все дядья и родственники по мужской линии занимались ремонтом кораблей. Поэтому маленький Джон точно знал, кем он будет, когда вырастет. Небольшой провинциальный Дувр славился множеством архитектурных памятников, что придало характеру Джона романтический оттенок. Не было ни одного строения на меловых дюнах, не исследованного ватагой дуврских мальчишек с Джоном во главе. Средневековый замок, окруженный стеной с башнями на скале, остатки римского маяка, цитадель и несколько фортов, построенных еще римлянами, – все эти осколки прошлого были обычным фоном для игр.
Затем Джон учился, работал на судостроительной верфи у дяди. Освоил все специальности и возглавил семейный бизнес.
В личной жизни сэр преуспел меньше. Девушки Старка оказывались лишь временными подружками. Идеалом ему представлялась мать – домохозяйка, посвятившая свою жизнь отцу, растившая Джона, его сестру и младшего брата. Главным делом в жизни матери было ожидание мужа-моряка из плавания. Именно такой видел Джон Гордон свою будущую жену. И хотя жизненный опыт показывал, что подобные женщины закончились еще в начале прошлого века, Старк продолжал поиски. Случайная встреча с Алисой во время путешествия по чужой стране заронила в душу надежду, что его идеал на свете все же существует.
Они долго переписывались. Он придумывал себе дела в Киеве, старался как можно чаще приезжать в командировки. Один раз и Алиса приехала в гости. Роскошный дом в пригороде Лондона произвел на нее сильное впечатление. Но и без дома она бы пошла за Старка: он напоминал ей капитана Грэя из Гриновских «Алых парусов» – любимой книги детства. А себя она видела в роли Ассоль. Вот так первая любовь девицы Бессоновой и долгие поиски идеала джентльмена Джона Гордона Старка закончились браком. Брак продержался пять лет…
Дарья вышла из рекламной паузы. Как мудрая бизнес-леди, она предложила решение, при котором овцы оставались целы и невредимы, а волки вкладывали деньги в нужное место.
– Я обдумала ваше предложение, господин Старк! Бесспорно, оно очень заманчиво. Но наш новый эккаунт-менеджер Алиса… Старк – еще молодой и не очень опытный сотрудник. Поэтому я предлагаю вам следующий вариант. Вести вашу рекламную кампанию буду лично я, уж очень ответственная работа нам предстоит. А ваша жен… Алиса будет выполнять задания агентства в коммуникациях с клиентом. То есть с вами. Как и положено эккаунт-менеджеру.
– Именно такого ответа я ждал. – Хмурое лицо судостроительного магната на миг озарилось приветливой улыбкой. Он выудил из элегантного кармана визитную карточку и положил ее на стол. – Пришлите мне для подписания контракт. Я остановился в «Премьер Паласе», в президентском номере.
Даша вышла проводить клиента. Алиса сидела за своим компьютером и не отводила взгляда от монитора. В голове Сотниковой крутилась фраза: «Благодарю за недоставленное удовольствие!» – но она не стала произносить ее вслух. В Дашиной душе боролись деловая женщина и просто женщина. Конечно, жаль Алису. Но бизнес не предполагает такого чувства, как сострадание. Как говорят американцы, «ничего личного, только бизнес». Тем более когда впереди замаячил такой рекламный бюджет! Леди капитулировала перед бизнесом и затихла.
После ухода англичанина Алиса заглянула в кабинет начальницы. Та отрицательно помотала головой: «Позже я сама вас вызову! Сейчас я занята!» – и даже руками отмахнулась. Новая сотрудница снова почувствовала себя хуже некуда…
Оставшись одна, Дарья приняла решение имени царя Соломона. Другими словами – решила позвонить Вере. Уж кто-кто, а именно ее бесценная подруга умеет безболезненно разруливать тяжелые ситуации.
* * *Наконец с неуловимым хозяином фармацевтического концерна удалось договориться о встрече. Вера практически напросилась к нему в гости, угрожая, что если он ее не примет, она придет сама, загипнотизирует охранников и войдет в квартиру. Голембо сразу согласился, назначил время.
Жил он в зеленом центре города, рядом со старым Ботаническим садом. Квартира его была класса люкс. Здесь все напоминало о том уровне жизни и том времени, когда материалы были настоящими, когда пластмасса не притворялась камнем, а бумага – деревом.
Вера вошла в дверь квартиры и поднялась к холлу по основательной, мраморной, какой-то из прошлого века лестнице. С любопытством предвкушала, какие чудеса ждут ее наверху. И все равно открывшийся на верхней ступеньке вид ее удивил. В середине холла красовался оазис – декорированный зеленой растительностью альпинарий. Сквозь зелень стекала струйками вода. Вера не могла оторвать взгляда. Не каждый день попадаешь в квартиру, посреди которой струится водопад!
– Здравствуйте, Вера Алексеевна! – встретил ее хозяин дома, надев на лицо дежурную улыбку воспитанного человека.
– Добрый вечер, Вячеслав Демьянович, – ответила гостья так же учтиво.
Из холла Голембо провел Лученко в гостиную. Гостиная, она же каминный зал, соединялась с кабинетом высокими, до потолка, раздвижными дверями. Вера осмотрелась. Розовый мрамор камина, ценные породы дерева в орнаменте паркета, роскошь обоев, богатство портьер. Цвета гостиной были подобраны с патрицианским шиком, в кораллово-золотистой гамме.
Мужчина и женщина присели в кресла терракотового цвета.
– Чай, кофе, коньяк? – спросил хозяин квартиры, с невольным уважением присматриваясь к докторше. Он не забыл ничего из того, что произошло в ночном клубе.
– Спасибо, пока нет. Для начала я отвечу на тот вопрос, который вы не задаете, – с мягкой улыбкой посмотрела ему в глаза гостья.
– Какой же вопрос я не задаю?
– Почему я назначила встречу у вас дома.
– Почему же?
– Потому что по просьбе Алисы мне нужно разобраться в деле десятилетней давности. А для этого необходимо пообщаться со всеми участниками тех событий. И не просто пообщаться, а понять особенности характера незнакомых мне людей. Где же лучше всего это сделать, как не дома? Иной раз дом говорит о своем жильце больше, чем может рассказать сам человек.
Голембо нахмурился.
– Я понимаю Алису, но вы… Не надо разбираться ни в каком деле, – сказал он упрямо. Уважение уважением, а у него есть свои принципы. Не следует привлекать чужих к семейным тайнам…
Вера вздохнула.
– Вот сейчас вы подумали, что если даже в этом деле и имеются какие-то секреты, то надо оставить все как есть, без огласки. Потому что в каждой семье свои, так сказать, шкафы со скелетами. Это первое. Второе: вы гадаете, какой мне предложить чай – черный, зеленый, ягодный или цветочный. Отвечаю – черный. Если можно, с лимоном, и сахару две ложки. А вы любите ягодный чай… Да, ягодный, скорее всего – малиновый. И сахару вы кладете четыре ложки.
После недолгого молчания Голембо усмехнулся.
– Понимаю. Мне уже рассказали, что вы волшебница и все такое. Ошеломить хотите своими способностями?
– Да чего же тут ошеломительного, – пожала плечами Вера, – если я вижу, что вы любите сладкое. Подумаешь! Вот вы обо мне справки наводили, за работой меня наблюдали, и теперь у нас разговор пойдет по существу. А мой «справочник» – мои наблюдения и выводы. И сейчас мы на равных. Так как насчет чая?
Вячеслав Голембо вышел на кухню. Вера посмотрела ему вслед и вздохнула. Она действительно поняла про этого человека гораздо больше, чем озвучила, причем понимание началось еще в клубе, а сейчас все стало окончательно ясно. В сознании у нее обычно возникали не слова, а образы, на миг Лученко будто бы становилась своим собеседником, чувствовала, как он. Голембо – страдалец однообразия, мученик кажущейся бессмысленности жизни. У него одно и то же каждый день, каждый месяц, каждый год. Он засыпает поздно, ворочается часами. Утром встает со скрипом в шейных позвонках. Совершает одни и те же действия, делая одни и те же движения, жесты, гримасы. Ест один и тот же надоевший завтрак. Едет одним и тем же маршрутом по городу. Работа, пусть и любимая, но однообразная. Начинает ее ненавидеть. За день никогда не успевает все, что планировал. Никогда. И это повторяется. Даже набор удовольствий – один и тот же. Никакого разнообразия. Он сам себе не нравится. Но что делать, другого-то себя у него нет. И он преодолевает немощь духа хитростью: уговаривает свой дух, что тот все может. Уговаривает, уговаривает – и дух вытирает сопли и действительно может. Может вставать в одно и то же время, смотреть в зеркало, ехать на работу, разговаривать с одними и теми же людьми и не сойти с ума. Так что, получается, он достиг совершенства по крайней мере в одном виде искусства – искусстве самообмана. Без него жить было бы невозможно…
