Марина Серова - Фантазии господина Фрейда
– Конечно, – улыбнулся он. – Это образцы. А когда человек определится, что именно ему надо, товар в течение дня привозят из Тарасова. Вас что-то еще интересует?
– Да. Где у вас продовольственный магазин? – спросила я. – Или какая-нибудь столовая? Кафе?
– У нас есть даже ресторан, но все сейчас закрыто – люди же на работе, – объяснил он.
– Потому и у вас так пусто? – догадалась я.
– Конечно, – подтвердил он и ответил уже по существу: – Большой продовольственный магазин у нас есть. Дойдете до здания администрации…
– Э нет, мне бы что-нибудь поближе, – попросила я.
– Ну, тогда чуть дальше, на нашей стороне, есть небольшой магазинчик, но там все есть, – объяснил он.
– Спасибо, удовольствуюсь небольшим, – сказала я и удивленно спросила: – А что, у вас нет безработицы? Вы сказали, что все закрыто, потому что люди на работе.
– Какая безработица? – рассмеялся он. – К нам и из соседних районов приезжают. Летом – на сельхозработы, а строители, те – круглый год.
«Чудны дела твои, господи!» – с недоумением думала я по дороге к продуктовому магазину. Войдя, чуть не задохнулась от аромата свежеиспеченного хлеба. Дух стоял, словами неописуемый! Народу в этом магазине было побольше, чем в универмаге, но толпы тоже не наблюдалось. Я изучила витрины и, присмотревшись, не то что удивилась – я обалдела! На всех стеклянных банках было написано: «Тепловский консервный завод». И сгущенка, и соки, и тушенка, и помидоры с огурцами, и компоты, и варенье, и самая разнообразная овощная икра были местного производства и стоили так дешево, что эта цифра не укладывалась у меня в голове. Молоко стоило десять рублей за литр, сметана со сливками – ненамного дороже, а сливочное масло цвета яичного желтка по сравнению с тарасовскими ценами отдавалось просто бесплатно.
Решив, что еще успею со всем этим разобраться, я подошла к уже освободившейся продавщице и попросила у нее городскую булку, которую моя бабушка почему-то всегда упорно называла французской, и поллитровую банку кабачковой икры – воспоминания детства меня явно одолели. Услышав сумму, я сначала подумала, что ослышалась, но, получив сдачу с десятки, постановила: больше ничему не удивляться, я явно попала в Зазеркалье, – и попросила продавщицу открыть банку. Где-нибудь за границей на меня посмотрели бы как на ненормальную, но наши продавщицы давно уже ничему не удивляются, поэтому женщина просто открыла банку консервным ножом и спросила:
– Ложку дать?
– Нет, – я помотала головой. – Я корочкой, так вкуснее.
– Вот и мои паршивцы так же любят, – улыбнулась она. – Молочка вам налить?
– Попозже, – пробулькала я с набитым ртом – вкуснятина была такая, что я слюной изошла от восторга.
Собрав остатки икры кусочком булки, я вздохнула и сказала:
– Как же давно я не ела ничего подобного!
– Так для себя же делаем, – тихонько рассмеялась продавщица, протягивая мне стакан молока.
Отпив немного, я недоуменно спросила:
– Это сливки?
– Это молоко у нас такое, – объяснила женщина.
– А сливки тогда какие? – удивилась я.
– Посмотрите, – предложила продавщица.
Перегнувшись через прилавок, я заглянула за него и увидела две большущие кастрюли. Черпаки неподвижно застыли на белой поверхности, даже не прогнув ее.
– Во второй кастрюле – сметана, – пояснила она.
– И это по такой мизерной цене?! – обалдела я.
– Так все из нашего района, – усмехнулась она. – Игорек-то перекупщиков всех давным-давно отсюда выгнал. Да так, что они к нам не суются больше! У нас не только хлеб и молоко с овощами свои, но и колбасы, и мясо! И комбинаты все снова работают! Он даже швейную фабрику опять запустил, – похвалилась она. – Ну и что, что там пока только постельное белье шьют? Зато при деле все! Зарплату получают! А он обещал чуть позже еще и цех по сборке мебели открыть! И детские сады с яслями у нас работают, и прачечные, и ателье с парикмахерскими!
– Это ваш мэр такой активный? – спросила я.
– А! – Она махнула рукой. – Наш глава администрации только и умеет, что речи говорить да ленточки разрезать! Не вмешивается ни во что, и слава богу!
– Так кто же у вас тут такой порядок навел? – полюбопытствовала я.
– Я же говорю – Игорек! Олежкин сын! – объяснила она.
Тут до меня начало что-то доходить, и я осторожно спросила:
– Вы случайно не о Маркине говорите?
– О ком же еще? – воскликнула она. – Конечно, о нем. Он как во второй раз из Чечни вернулся… Майором уже и Героем! – выразительно сказала продавщица. – Так его начальником милиции к нам сюда и поставили! Отец его, Олег Сергеевич… Ох, светлая ему память! – Она перекрестилась. – Тоже до самой своей смерти безвременной у нас начальником был.
– Погодите! Так это в его честь улица названа? – спросила я.
– Бывшая Ленина? Да! – подтвердила она. – Да как же было не назвать, когда он нам всем отцом родным был? А теперь Игорек его дело продолжает!
– При исполнении погиб? – уточнила я.
– Можно сказать и так, – вздохнула она. – Ночью соседка к нему постучалась – муж ее пьяный куражился над ней, вот она и попросила Маркина урезонить его. Олежка пошел, конечно, а мужик тот с пьяных глаз через дверь из обоих стволов в него и пальнул. Не спасли, – тоскливо сказала она. – А дурак этот, когда проспался и узнал, что натворил, взял и повесился. Только семье его все равно отсюда съехать пришлось, не простили им люди Олежкину смерть. Игорьку тогда двенадцать лет всего-то и было.
– И он решил пойти по стопам отца? – спросила я.
– Конечно, а особенно когда увидел, какого придурка нам сюда вместо Олежки назначили. Фу, даже вспомнить противно! – покривилась она. – Зато теперь мы живем как у Христа за пазухой! – радостно заявила она. – Даже лучше, чем при Олежке жили! Время сейчас другое, и возможности у Игорька – тоже!
– Сколько ему лет? – поинтересовалась я. – Такой молодой – и уже подполковник?
– Так ему же два раза досрочно очередное звание присваивали, а майора дали вместе со Звездой, – объяснила она.
Минуточку, раньше она сказала, что из Чечни Маркин вернулся Героем, значит…
– Так он – Герой России?! – ошалела я.
– А я так и сказала, – недоуменно уставилась она на меня.
– Видимо, я не сразу поняла, – извиняющимся тоном произнесла я. – Так почему же он здесь, а не в Тарасове? – удивилась я. – Ведь его наверняка туда на работу приглашали.
– Было дело, только отказался он и сюда попросился. Куда же он от родных мест поедет? Тут отец его работал, здесь и ему служить.
– Подполковника он за что получил? – спросила я.
– За тамбовцев, – объяснила она. – Банда тут у нас была, в Расловке под видом сезонных рабочих скрывалась. У нас-то они себя тихо вели, зато в соседних районах…
Она еще что-то говорила, но я не слушала, а вспоминала то, что мне в свое время рассказал о Маркине Кирьянов – именно от него я эту фамилию и слышала, просто сразу не вспомнила, когда встретила Игоря Олеговича. Причем рассказывал он аж с придыханием, взахлеб, чего за Володей раньше никогда не водилось. Правда, фамилию его он назвал только раз, а все больше величал князем Игорем – прозвище такое у Маркина, вспоминала я. И рассказал мне тогда Володя, что в банде тамбовцев было десять стволов и крови за ними значилось немерено. Тихо взять их не получилось, пришлось открыть бой. Часть бандитов полегла, а уцелевшие ворвались в чей-то дом и взяли в заложники семью с маленькими детьми. Естественно, эти сволочи начали куражиться над пленниками и разные требования выдвигать, вот Маркин и предложил обменять себя на этих ни в чем не повинных людей. Уболтал бандитов, и те согласились – еще бы! Майор милиции или гражданские? Конечно, мент предпочтительнее, в своего-то милиция стрелять не будет. И пошел тогда к ним Маркин в одних трусах, чтобы они увидели – он безоружен. Остановился у крыльца и стал ждать, когда мимо него все заложники пройдут. А бандиты не торопились их отпускать, они так ржали и издевались над ним, так веселились при виде почти голого мента, что бойцы Маркина за это время с другой стороны в дом просочились и заложников освободили. А потом уже и за самих бандитов принялись и повязали всех до единого. Рисковал Маркин, конечно, страшно – ведь, пойди что-нибудь не так, пристрелили бы его мгновенно. Тут уже никаким, даже самым тяжелым ранением не отделаешься – верная смерть! Да-а-а, силен мужик! А я-то его разгильдяем считала, клоуном обозвала! Ну и кто я после этого? Дура набитая! И это еще мягко сказано!
Оторвавшись от своих мыслей, я посмотрела на продавщицу. Поджав губы, она обиженно глядела на меня – она-то распиналась изо всех сил, а я, как оказалось, ее совсем не слушала.
– Извините, – сказала я. – Просто мне уже рассказывали эту историю – о том, как Игорь Олегович себя на заложников предложил обменять и что из этого вышло.
– А-а-а, – разочарованно протянула она.
