Бретт Холлидей - Заработать на смерти
— Немедленно отправляемся в аэропорт. Может быть, нам еще удастся перехватить его по дороге.
— А что будем делать с этим, босс? — лениво осведомился Дик, нахлобучивая на голову шапочку для гольфа и кивком указывая на тело Шейна.
— Пускай валяется, где лежит. Нам надо спешить. От него больше ничего не зависит, особенно если мы первыми сумеем добраться до Хендерсона.
Они вместе выбежали из комнаты, оставив тело детектива лежать на ковре, уже пропитанном его кровью.
Прошло не меньше часа, прежде чем Шейн начал проявлять признаки жизни. С глухим стоном он уселся на ковре, осторожно ощупывая свое разбитое и кровоточащее лицо. Понемногу боль отступила, и мозг снова начал функционировать.
С трудом встав на колени, он ухватился рукой за стену и выпрямился во весь рост. Заплывшие глаза не позволяли отчетливо видеть окружающие предметы. Спотыкаясь и придерживаясь рукой за стену, он добрался до ванной и открыл кран с холодной водой. Сделав недовольную гримасу, он мрачно выругался, когда, осторожно удалив кровь и грязь, обнаружил, во что превратилось его лицо. Несколько стаканов холодной воды помогли ему вновь обрести душевное равновесие. Хотя его физиономией вполне можно было пугать маленьких детей, нельзя было не согласиться с тем, что отделался он сравнительно дешево. Оставалось только благодарить Бога, что дело обошлось без тяжелых увечий.
Содержимое его карманов все еще лежало на ковре. Первая попытка вернуть свою собственность закончилась полным провалом: голова закружилась, и Шейн едва вновь не оказался на полу. Выждав пару минут, он повторил попытку, на этот раз с большим успехом. Его нисколько не удивило, когда он обнаружил, что обе телеграммы исчезли. Рассовав трофеи по карманам, детектив поднялся на ноги.
Недоуменные взгляды обитателей отеля сопровождали его на пути к лифту и далее через вестибюль.
Карл Болтон был занят легким флиртом с дежурной телефонисткой. Заметив обезображенное лицо Шейна, он недоуменно поднял брови.
— Что произошло, Майкл? Я не знал, что Джо Луис в Майами.
Шейн попытался улыбнуться в ответ, но даже это испытание оказалось ему не по силам.
— Послушай, Карл, — сказал он. — Помнишь мою просьбу относительно обитателей 614-го номера?
— Еще бы. — Мужчины отошли в угол, в тень роскошной пальмы, подальше от любопытных взглядов респектабельной клиентуры отеля.
— Что-нибудь нашел?
Болтон развел руками и сокрушенно покачал головой:
— Я попытался, Майкл, но без особого успеха. Девица выехала из отеля вчера утром. Секретарь арендовал автомобиль и помог ей погрузить вещи.
— О'кей, Карл, — Шейн разочарованно кивнул головой. — Не трогай их, по крайней мере до тех пор, пока они не попытаются смыться. Если появится возможность, проследи за ними.
— О чем разговор, Майкл. Никаких проблем. Но, черт возьми, что все-таки произошло? Ты выглядишь так, словно по тебе прошелся бульдозер.
— У меня солидный счет к Рэю Гордону, Карл, — объяснил невозмутимо Шейн. — И я хотел бы заплатить должок, прежде чем он покинет этот город. — С этими словами он вышел из отеля, сопровождаемый недоуменным взглядом Болтона.
Поймав такси на углу, Шейн без приключений добрался до своего отеля. Там, прервав изумленные восклицания дежурного, он осведомился, не поступали ли какие-либо пакеты на его имя. Клерк подтвердил, что по крайней мере один пакет находится в его сейфе. Он был оставлен тем же самым человеком, который забрал письмо сегодня утром. Прищурив глаза, Шейн наблюдал за тем, как служащий извлек из недр сейфа круглый рулон, примерно двух футов в длину, завернутый в коричневую бумагу, перехваченную шпагатом.
Поднявшись к себе, детектив подкрепил свои силы стаканом «Мартеля» и развернул сверток, оставленный Тони.
Под коричневой бумагой находилось свернутое в трубочку полотно. Шейн развернул картину и пару минут изучал ее.
Нельзя сказать, что она произвела на него особое впечатление. На холсте был изображен бородатый мужчина, распростертый на грубом ложе, и склонившаяся над ним женщина, подносящая к его губам бокал с вином. На заднем плане толпились несколько пышных херувимов. Картина была написана в спокойных коричнево-серых тонах.
Выпив еще один стаканчик коньяку, чтобы окончательно прочистить мозги, Шейн попытался решить — могло ли это скромное полотно послужить достаточным основанием для двух хладнокровных убийств. Снова и снова его взгляд возвращался к старому холсту, и все более крепло ощущение того, что лицо женщины на картине ему знакомо. Детективу стало немного не по себе. Он не мог не отдавать себе отчета в том, что, если эта картина действительно принадлежала кисти одного из старых мастеров, на ней никак не могла быть изображена ни одна из известных ему женщин.
Шейн закрыл глаза и попытался сконцентрировать свои мысли на решении неожиданной проблемы. Перед его глазами проплыли смутные видения его далекого детства. Вот он сам, веснушчатый ирландский мальчик, вместе с матерью преклоняет колени в католическом соборе. Фигура священника, что-то говорящего ему, и лучи солнца, падающие через цветное стекло витража на фигуру Мадонны… Шейн медленно открыл глаза и снова посмотрел на картину. По странному совпадению черты лица женщины на картине действительно напоминали запомнившийся ему с детства образ Девы Марии. Он склонился к полотну и всмотрелся в отчетливую подпись — «Р. М. Робертсон».
Шейн осторожно скатал холст, завернул его в бумагу и спустился в вестибюль. По пути к двери он сделал остановку у столика дежурного портье и повторил свои прежние инструкции: забыть о свертке и даже о том, что он видел Шейна после звонка из отеля «Эвеглейд». Клерк заверил его в своей готовности выполнить то, что требует Шейн, и детектив торопливо вышел из отеля, держа коричневый рулон под мышкой здоровой руки. Перед его глазами по-прежнему плыл туман, кружилась голова, но детектив упрямо двигался в направлении студии Пелхэма Джойса на Флеглер-стрит.
Шатаясь, он вошел в помещение студии и бросил сверток на колени художника.
— Посмотри и скажи, что ты думаешь об этом, — попросил он.
В углу комнаты находилась запыленная кожаная кушетка. Шейн успел добраться до нее, прежде чем ноги окончательно отказались служить ему. Там он пролежал несколько минут, пока художник разворачивал холст и изучал его.
— Это прекрасная копия работы Рафаэля, — вынес свой вердикт Джойс, поджимая губы. — Автор — Робертсон… Кто же еще! Помилуй Бог, похоже, на этот раз он превзошел самого себя. Никогда не видел ничего подобного… Стиль, цвет выдержаны превосходно. Я уже не говорю о том, что Робертсону удалось передать сам дух Рафаэля. Удивительная работа. Хотя, должен сознаться, я никогда не видел оригинала.
— Каким образом эксперты отличают копию от подлинника Рафаэля? — спросил Шейн, приподнимаясь на локтях.
— Прежде всего по подписи, конечно, — объяснил Джойс, указывая на правый нижний угол холста.
— А не может так быть, — сказал Шейн медленно, — что малый, который написал эту картину, просто поставил на ней подпись Рафаэля?
— Что ж, это не раз пытались проделать, — ухмыльнулся Пелхэм Джойс беззубым ртом. — И каждый раз неудачно. Существует масса методов. Например, можно определить возраст самого холста. Качество и текстуру краски… Она изменяется со временем. Например, — продолжал он, небрежно переворачивая картину, — в нашем случае и неэксперту ясно, что этот холст совершенно новый.
Он опустил голову и внимательно осмотрел ткань. Шейн молча ждал решения.
— Господи, прости мои прегрешения, — пробормотал художник, бледнея. — Возможно, холст подвергся специальной обработке, чтобы он казался древнее, чем есть на самом деле. Но пигментацию невозможно подделать… — Он запнулся на полуслове и вновь склонился над поверхностью холста.
Заплывшие глаза детектива внимательно следили за каждым движением старого художника.
Наконец старик выпрямился с выражением одновременно раздражения и смущения на своем морщинистом лице.
— Что ты мне подсунул, Майкл? — крикнул он. — Получается, что какой-то кретин взял на себя титаническую работу, чтобы придать этому полотну все черты подлинника.
— Что бы ты сказал, если бы обнаружил подпись Рафаэля под каракулями Робертсона? — поинтересовался он.
Пелхэм Джойс, дрожа всем телом, в очередной раз склонился над холстом.
— Помнишь наш разговор пару дней тому назад, — напомнил Шейн, откидываясь на кушетку и закрывая глаза. — Ты обьяснил мне, что простейший способ ввезти в страну картину старого мастера и не заплатить налога — это воспроизвести на полотне подпись современного художника и декларировать его как репродукцию.
Джойс промолчал, хотя и слышал слова детектива. Тяжело дыша, он несколько раз облизал языком сухие губы. Наконец он выпрямился и обратил горящие от возбуждения глаза в сторону Шейна.
