Эда Макбейн - Белая леди
— Нет, — ответил Уоррен.
— Ну, когда они снимались в фильме «Волшебник страны Оз», один из Обжор склонился над ней и сказал: «Джуди, с каким удовольствием я бы съел сейчас твою „киску“…» А она ему ответила: «Если бы ты сделал это, а я бы почувствовала это…»
Уоррен бесстрастно смотрел на нее.
— Может быть, вам следовало быть карликом, — Джинни пожала плечами. — Это как шутка барабанщика.
— Это какая? — удивился Уоррен.
— Ну, маленький шестилетний мальчик стучал в кухне по кастрюлям и сковородкам, а тут приходит пятилетняя девочка и говорит: «Что ты делаешь?» Мальчик отвечает: «Шшш-шш… я играю на барабанах, я барабанщик». Маленькая девочка закричала: «Барабанщик?» — и, схватив его за руку, потащила в спальню. Там она задрала свою юбочку и сказала: «Поцелуй меня сюда…» А мальчик сказал: «О, я не настоящий барабанщик».
— Угу, — пробормотал Уоррен.
— Как я сказала, вам следовало бы быть барабанщиком. Но, как бы то ни было, Уилла пришла повидать меня. Было забавно, если вы вдумаетесь. В то время как она сама совершала свои сексуальные танцы девочки-женщины прямо посреди дороги? В тридцать пять лет показывала половину своего зада под крохотной юбочкой! Я знала, что она повсюду рассказывала обо мне всякие грязные вещи, но как у нее хватило духу заявиться ко мне? Бросить мне вызов в лицо таким образом?
— Когда это было?
— Где-то в августе: сезон уже завершался. Я забыла, в каком городе мы тогда выступали. Было чертовски жарко, это я помню. Я сидела в трейлере Дейва, кроме нижнего белья на мне ничего не было…
Августовская жара в ту ночь в Алабаме…
Теперь она вспомнила, что это было где-то в Алабаме… стояла удушающая жара. Снаружи насекомые жужжали, роясь над консервными банками на краю стоянки. Они устроились на возвышенности, граничащей с болотом. Восхитительное место!
В трейлере имелся кондиционер и туалет, что избавляло их от необходимости делить общий сортир с рабочими, которые оставляли его вонючим и грязным. Дейв Шид сидел за обеденным столиком и читал «Пентхауз», нацепив свои маленькие очки; вернее, перелистывал его, разглядывая «раздетые» фотографии. На нем были только шорты. Его тело было покрыто шрамами от множества схваток с большими кошками, которых он дрессировал, но она находила это символами его мужского начала и мужества.
Стук в дверь был почти заглушен непрестанным жужжанием насекомых снаружи, слышимым даже при гуле включенного кондиционера. Дейв оторвался от журнала и попросил посмотреть, кто там.
Джинни подошла к двери и открыла ее. Сетка защищала ее от вторжения насекомых, роящихся вокруг маленькой наружной лампочки. В ее свете стояла Дева-Карлица, одетая в шорты и лифчик.
— Ничего, если я войду? — спросила она и открыла сетчатую дверь, не дожидаясь приглашения. Она вошла и направилась прямо к столу, за которым сидел Дейв. Он быстро захлопнул журнал, словно неожиданно оказался лицом к лицу с женой проповедника.
— Дейв, — сказала она, — почему бы тебе не сходить в столовую и не выпить пива с ребятами?
— Чего ради? — удивился Дейв. — Мне хорошо там, где я сейчас нахожусь.
— Мне бы хотелось поговорить с Джинни, — настаивала Уилла, — как женщина с женщиной.
Дженни бросила на Дейва взгляд, который означал: «Не смей уходить», но он или не заметил его, или проигнорировал. Он подошел к двери, скользнул в пару сандалий и оставил трейлер.
— Что ты от меня хочешь? — спросила Джинни.
Уилла сказала, что она понимает — здесь не спектакль в воскресной школе, где нетерпеливые девочки показывают фокусы, а продавцы билетов недодают сдачи посетителям. Но кое-что в сексуальной жизни Дженни привлекло ее внимание, и она хотела бы сейчас обсудить это, если Дженни не возражает. В действительности Джинни возражала! Ее раздражало, что эта Маленькая Мисс-Присс сует свой нос в ее сексуальную жизнь, что это, черт побери, вовсе не ее дело. Но Уилла сказала Джинни, что это ее дело, потому что это отражается на ней и на ее номере.
— Так о чем она говорила? — не вытерпел Уоррен.
— Ну… — протянула Джинни.
— Да?
— Там была маленькая девочка…
— Что вы имеете в виду?
— В ее номере. Вообще-то их было две.
— Угу…
— Две чудненькие маленькие девочки. Одиннадцатилетние.
— Угу?
— Маленькие девочки, вы понимаете, что я имею в виду? Ни грудок, ни бедер, ни оформленных ног, как у Уиллы. Это были просто маленькие, не достигшие половой зрелости дети. Уилла была женщиной. А это были маленькие девочки.
— Угу.
— Обе были выше Уиллы.
— Угу.
— Эти две тощие, голенастые, плоскогрудые одиннадцатилетние девочки, одетые в детские юбочки и блузки, идентичные с ее… нет, не совсем. Они носили черные юбки и белые блузки, а она была одета в белую юбку и черную блузку. Для контраста. Они были обуты в тапочки, а она была на высоких каблуках, — но даже так она все еще была ниже, чем они. Вы представляете это?
— Я начинаю представлять.
— Эти девочки заставляли Уиллу выглядеть даже меньше, чем она была на самом деле! И вот эта крохотная, малюсенькая тридцатипятилетняя женщина, которую вы можете засунуть в кармашек вашего жилета, эта крохотная сексуальная штучка, от которой у вас начинает вставать в штанах, которая короче, чем эти две одиннадцатилетние девочки, танцующие и поющие от всего сердца…
— Но… что из этого?
— Ну…
— Да?
— У Уиллы хватило духу сказать мне… Как это выразить поделикатнее?
Уоррен ждал. Очевидно, она серьезно пыталась придумать фразу, которая не оскорбила бы его, так сказать, девственных ушей.
— Она обвинила меня в том, что я делаю с Мэгги…
— Мэгги?
— Одна из этих маленьких девочек… У них обеих были черные волосы, я говорила об этом? Для контраста. Как юбки и блузки.
— Хм…
— Она обвинила меня в том, что я делаю с Мэгги… ну то, что Обжора хотел сделать с Джуди Гарлэнд.
— Понимаю.
— То, что маленькая девочка просила барабанщика сделать ей.
— Понимаю.
— Нервы… — вздохнула Дженни.
— И вы… хм… вы делали это? — спросил он. — Делали эти вещи, которые… хм… она сказала, что вы делаете?
— Это не ваше дело.
— Конечно нет, извините меня. Я не должен был…
— И это было не ее дело. Даже если я это делала.
— Но вы же этого не делали.
— Кто сказал, что я этого не делала?
— Я думал…
— Я сказала, что это не ваше дело.
— Полагаю, что не мое.
— Не ваше. И не ее тоже. Я спросила ее, почему она уверена, что я нуждаюсь в совете такой козявки, как она? Возможно, она употребляет этих сладеньких маленьких девочек сама? Мэгги и Конни, так их звали. Я сказала, если она не уберется из трейлера в эту самую минуту, я позову Дейва, и он засунет ее голову в пасть к тиграм и прикажет им откусить ее. Я сказала, что она может быть владелицей половины «Стедман энд Роджер», но без Дейва и его кошек этого проклятого цирка не будет вообще! Я думаю, это дошло до нее.
— Как я понимаю, она покинула трейлер.
— Она покинула трейлер. И никогда больше не беспокоила меня.
— Понимаю. И в ноябре…
— В октябре. Ближе к концу…
— Вы оставили цирк.
— Оставила цирк.
— И никогда больше не видели Уиллу Торренс?
— Никогда.
— Вам известно, что предположительно она покончила жизнь самоубийством?
— Конечно, я говорила вам. Каждый год они звонят мне…
— Я имею в виду то время. Вы слышали об этом, когда это произошло?
— Они тогда звонили мне.
— Да, а почему?
— Они звонили каждому, кто знал ее.
— Кто звонил вам?
— Из газет. Журналов. Люди с телевидения.
— А полиция Миссури?
— Нет, полиция не звонила.
— Сэм Маккалоу удивлялся, почему…
— Кто? — спросила Джинни, округлив глаза.
— Вы знали его?
— Я знала его. Он имел привычку дразнить кошек Дейва. Если бы хоть одна из них добралась до него… кошки никогда не забывают, вы знаете.
— Медведи тоже.
— Медведи хуже всех, — согласилась Джинни.
— Он удивлялся, почему она была так возбуждена.
— Возбуждена?
— Уилла, — пояснил он, глядя в ее глаза.
Когда он был копом, его научили смотреть в глаза. Наблюдай за ними, когда допрашиваешь кого-нибудь, наблюдай за ними, когда кто-нибудь держит револьвер. Глаза все выдают. Он должен был научить Мэттью смотреть в глаза. Он продолжал вглядываться в глаза Джинни. Она перевела их в сторону террасы. Черная девушка, Реджи, открывала дверь.
— Извините, мэм, — сказала она.
— Да, Реджи?
— Ленч готов, мэм.
— Спасибо. — Джинни встала с оттоманки. — Пройдемся? — И она направилась к террасе.
Когда они приступили к еде, он спросил:
— Это было из-за того, что вы делали?
— Из-за чего — того?
