Павел Шестаков - Страх высоты
Олег берет фуражку, надевает, но уже не лихо, чуть набекрень, а прямо, надвинув на лоб, и выходит. Нет, он идет не на вокзал, а в общежитие. Не потому, что не поверил тетке, а потому что нельзя сразу в такое поверить и он должен ее увидеть, услышать от нее самой и тогда, может быть, произойдет чудо... Потому что как же без чуда, если такое происходит...
Общежитие... "Вам кого, товарищ командир? Светлану? Сейчас спросим. Нет, нету ее. Тут ей звонили недавно. Аспирант один. Тихомиров. Он сегодня диссертацию защитил. В ресторан, наверно, приглашал. У них так водится. После защиты обязательно банкет..."
Казалось, идти больше некуда да и незачем. Но он идет вопреки смыслу. Идет в аспирантский корпус и узнает там, что Тихомиров живет на квартире Рождественского.
Мазин слышит слова:
- Конечно, я сам не знал, зачем еду. Не драться, во всяком случае. Но нужно было увидеть Светлану, и покончить с этим делом навсегда. Чтоб не писать больше писем и не обманывать.
Я приехал на проспект и нашел дом. Вошел в подъезд и вдруг понимаю, что веду себя как последний идиот. Зачем я буду подниматься, что скажу? Нельзя же устраивать скандал. Я же офицер, а не баба какая-то. Вышел я из подъезда и сел во дворе на скамейке. Прикинул, где его окно будет. Смотрю - там горит свет. Сижу, смотрю вверх и не соображаю. Закурил. Думаю, нужно идти на вокзал и уезжать отсюда.
- Скамейка с той стороны дома, куда выходят окна?
- Да.
- А подъезд с другой?
Ответа никто не услышал. Мазин нажал кнопку.
- Чистяков приехал сюда приблизительно в то время, когда вы, Инна Константиновна, ушли. Светлана еще оставалась. Что произошло дальше, Светлана? Только теперь уж не врите. - Мазин не отпускал пальца с кнопки.
Она вытерла глаза платком:
- Откуда вы все узнали? Я сама не знала, что Олег приезжал.
- Возможно. Тетка не решилась рассказать вам о своей "услуге". В конце концов, если б не она, вы могли сейчас вернуться к Олегу.
- Нет уж...
- Это дело ваше. Но я вас слушаю.
- Что мне сказать?
- Говорили вы с Тихомировым после ухода Инны Константиновны?
- Нет. Из их разговора я не все поняла, но ясно было, что натворил он нехорошее. Я не знала, что мне делать. Стою и дрожу.
- А Тихомиров?
- Антон посмотрел ей вслед, потом достал эту тетрадь, полистал, положил на стол и говорит сам себе: "Ну, конец, теперь с этим покончено". И развел так руками, как будто зарядку делает или улететь хотел. Тогда я и поняла, что он - жулик. Потому что, если бы он был честный человек, он бы мучился, а не радовался. Мне еще страшнее стало. Как я теперь с ним увижусь? Тут он достал папироску и на кухню пошел, прикурить, наверно. Я туфли в руки и - к двери на цыпочках. Хотела убежать незаметно. Только через порог шагнула, слышу на кухне хлопнуло. Это когда я дверь приоткрыла, сквозняком потянуло и захлопнуло балконную дверь. Антон-то на балкон вышел. Его там и закрыло на английский замок. И хотя дверь стеклянная, на ней занавеска изнутри, меня не видно. Я еще подумала: так тебе и надо, посиди там, проветрись. Даже смешно стало.
- И вы ушли, захватив тетрадку?
- Да! - она внезапно перешла на крик. - Что вы ко мне привязались? Не убивала я его. Сам он свалился. И ничего вы мне такого не пришьете! Вернула я вашу тетрадку.
- Вы правы, - ответил Мазин, не обращая на ее вопль никакого внимания, и нажал кнопку...
- Я сидел и смотрел вверх иа окно. Вдруг вижу, на балкон выходит мужчина. Один. Это у меня первое мелькнуло, что один. Даже подумал, может, неправда все про Светлану. А он как-то странно себя повел. Я уже потом понял, что за ним захлопнулась дверь и он остался на балконе. Но ему нужно было выбить стекло ногой. Убыток, конечно, но ведь случается, что поделаешь. А он, чудак, решил перебраться в комнату через соседнее окно. Конечно, изловчиться было можно. Между балконом и окном проходит лестница. Вы ее, наверно, видели. Он потянулся рукой, достал лестницу и перешагнул на нее с балкона. А с лестницы до открытого окна не дотянулся. Или дотянулся, но рука соскользнула, не знаю. Было темно...
Мазин щелкнул кнопкой, хотя на катушке еще оставалась пленка.
Все молчали.
Потом Светлана сказала с торжеством:
- Вот вам и вся правда. Непонятно, чего вы добивались. Видите, я ни в чем не виновата.
Мазин потянулся было снова к магнитофону, но не включил его:
- Вы ни в чем не виноваты. Правда, вы могли открыть дверь на балкон. Но за это не судят.
- Еще бы! Так всех людей в тюрьму посадить можно. Он мог разбить стекло, Олег правильно сказал. Я ж не думала, что он такой псих окажется.
- Все верно, Светлана. Только зачем вы так много врали?
- А вы меня не воспитывайте! Любите нотации читать. Все врут. Он разве не врал? - Она ткнула пальцем в Игоря. - А она? Тоже всю правду говорила? Дудки! А Антон? Жулик оказался, а не ученый. И Олег хорош, выслеживал меня, как шпик. Да и вы-то без хитростей ни на шаг. Так что не учите. Понятно?
- Конечно, - согласился Мазин, - я предпочитаю занятия полегче. Вы свободны, девушка.
- То-то!
Она вышла, глянув на всех презрительно, но на нее никто не смотрел.
Мазин разглядывал магнитофон, Там еще оставался кусочек пленки. Он подумал и включил обратную перемотку.
- Извините меня, - сказал он Инне. - Как видите, никаких тайн не обнаружилось. Но теперь нам известно, пожалуй, все. Вам было тяжело, но вы узнали, что не виноваты. Большего я не мог для вас сделать.
Рождественский поднялся:
- Я хотел сказать, что соврал только потому, что боялся за Инну. Я не мог допустить, чтобы она попала под суд.
- Это делает вам честь, - ответил Мазин сухо. - Простите, но мне пора.
- Пойдемте вместе, - предложила Инна. - Игорь, дай мне пальто, пожалуйста.
На улице она спросила:
- Значит, все-таки трагическая случайность?
Мазин шел, вспоминая слова Олега, что остались на пленке:
- Я бросился к этому человеку, но было сразу видно, что ему уже не помочь. Тогда я побежал к дому. Из подъезда навстречу мне выскочила Светлана. Она пробежала мимо, от страха не узнав меня. Я все-таки поднялся наверх. Больше в квартире никого не было. Конечно, я должен был сообщить, куда следует, но, поверьте, он сразу разбился насмерть и его никто не убивал, а выступать в роли свидетеля мне было, сами понимаете, как.
Трагическая случайность...
Антон Тихомиров вышел на балкон. У него было только одно чувство свободы. Страх, который тяготил его, кончился. Диссертация признана, Инна будет молчать. О Рождественском он ничего не знал. Все. Рубикон позади. Теперь все можно. И тут дверь захлопнулась. Идиотская случайность! Нужно выбивать стекло. Жаль и можно поранить ногу. А что если?.. Лестница рядом. Но страх... Знакомый с детства, отвратительный страх высоты. Правда, сейчас ночь и не так страшно. Ну, что ты боишься? Хватит! Сегодня покончено со всеми барьерами. Заодно и с этим. Больше не будет комплексов и неудач. Сегодня можно все! Лестница рядом. Он взялся за нее рукой, поставил ногу. Внизу пустота. И не страшно, совсем не страшно. Еще шаг. Он берется за край оконной рамы. Ну! Что это? Кто там в окне? Кто в комнате? Светлана? Но ее ж не было? Неужели это мерещится? Проклятая высота!
- Да, несчастный случай, - ответил Мазин Инне. - Не стоило испытывать судьбу.
Вдали замерцал зеленый огонек. Он поднял руку, и машина остановилась. Сели они сзади. Было темно. По лицу Инны проплывали блики встречных реклам: синие, красные, оранжевые.
- Возьмите, - сказал Мазин.
- Что это?
- Последний свидетель. Его записная книжка. Там есть немного о вас.
- Она помогла вам?
- Помогла.
Инна спрятала книжку в сумку.
- Спасибо.
И обратилась к шоферу:
- Мой дом второй от угла.
Мазин расплатился. Она подумала, что он хочет зайти к ней, но Мазин, будто угадав эту мысль, пояснил:
- Хочу пройтись пешком. Мне недалеко.
- Зачем она взяла тетрадку?
- Это в ее характере.
Больше он ничего не сказал. Зачем ей подробности? Он представил Светлану, охваченную одним чувством - страхом, страхом перед тем, что в комнате останутся ее следы. Она уже не думала о Тихомирове, она озиралась, как зверек, попавший в ловушку. Все ли взяла? Ничего не забыла? Сумку? Перчатки? На столе тетрадь. С ней связано что-то разоблачающее. И она сует ее в сумку.
- В характере. Потому и принесла с собой сегодня. Не знала, как повернется разговор, что мне известно. Боялась...
Инна протянула ему руку:
- До свиданья.
- Счастливо вам!
Мазин подумал, что, наверно, не увидит ее больше, как и многих, с кем сводила его жизнь и работа. Разве что случайно.
И пошел по улице, оживленной, шумной, праздничной в блеске вечерних витрин. Компания молодых парней сидела на перилах ограждения, и один, с тощей бородкой, запевал:
Снова вас ведут куда-то
И не ясен наш маршрут...
Мазин уже прошел, когда остальные подхватили:
Мама, я хочу домой!
Вот и отпуск кончился. А на море еще тепло. Он поднял воротник плаща. Комиссар не ошибся - дело было закрыто правильно.
