Шепард Ривкин - Пальцы женщины
- Шесть. Семь. Восемь. Девять. И десятый удар был решающим. Мои руки резко откинулись в стороны, так как я держал веревку сильно натянутой, чтобы ей легче было перерезать ее.
Я быстро перевернулся вокруг собственной оси, взял у нее из рук скальпель и одним ударом разрезал путы, связывающие мои ноги.
Он повернул ручку двери. Я встал и бросился к своему пистолету, лежащему на туалетном столике рядом с дверью.
Он открыл дверь.
- Где нахо...
Он среагировал мгновенно. Я не думал, что у него может быть такая мгновенная реакция, у мерзавца. Он знал, что мне нужно. Он наполовину повернулся, чтобы схватить мой пистолет и я понял, что он сейчас выстрелит в меня. Мой бросок в сторону туалетного столика превратился в лобовую атаку: я ударил его головой в живот. Неожиданность вместе с моим весом заставили его потерять равновесие. Он свалился на край туалетного столика. Я прыгнул на него и пытался оглушить его ударом кулака по затылку. Мы выглядели как два борца, но только один борец был гораздо сильнее другого. Он парировал удар и быстро повернулся направо и вытянул руку.
Но мне все же удалось откинуть его от туалетного столика. Я собрал все свои силы и ударил его в солнечное сплетение. Он принял этот удар и проворчал что-то, как хороший боксер, который почувствовал неприятное ощущение в диафрагме. Мой кулак ударился в твердую массу из мускулов.
Он схватил меня за плечи и оттолкнул. Я отлетел, шатаясь назад: я ничего не мог сделать против его гигантской силы. Я побежал со всех сил и бегал быстрей, чем когда-либо бегал Билл Робинзон. Я стал рвать на себя закрытые ставни, скрепленные между собой при помощи небольшого крючка. От моего рывка крючок вылетел вместе с гвоздем, которым был прикреплен и ставни распахнулись. Окно разбилось, но быстрый как кот, он уже был на мне, ухватившись за мои бедра. Он не дал мне выпасть из окна и этим оказал мне определенную услугу.
Он сел на меня верхом и схватил меня за горло. Потом он захотел сложить меня вдвое, опершись об окно. Его лицо было совсем близко от меня. Он хотел сломать мне хребет. Мне оставалось лишь несколько секунд до того, чтобы потерять сознание. Мой мозг уже начинал затуманиваться. Я видел его глаза. На расстоянии не больше десяти сантиметров от моих. Безусловно, он получал удовольствие от убийства, а теперь он наслаждался, постепенно убивая меня. Я уже не мог больше дышать, а боль от страшного нажатия на мой позвоночный столб, становилась невыносимой. Я вспомнил, что надеялся на то, что герцогиня сообразит спрятаться от него и что он не знал об ее существовании и, следовательно, не стал разыскивать ее. Перед глазами у меня были красные круги и я только мечтал потерять сознание раньше того момента, когда он сломает мне позвоночник.
Вот тогда-то ослепительный свет и ударил по моим глазам и в моей откинутой назад голове послышался шум самый пронзительный, которого я когда-либо слышал в жизни. Этот шум наполнил прохладный воздух ночи.
Было ли это адские шумы и огни, которые приветствовали мое появление в ад? Это была первая мысль. Потом я понял, что это герцогиня включила фары Мазерати и что она нажимала на клаксон с такой силой и постоянством, как никогда раньше этого не делала.
29
Он на мгновение остолбенел, потом выпустил мое горло и отступил на шаг. Он закрыл глаза рукой от ослепляющего света. Я с трудом встал на колени и постарался восстановить свое дыхание. Это было очень трудно и очень болезненно. Он направился к двери, потом остановился около туалетного столика.
- Берегитесь! - простонал я, - вы окружены!
Но он сжимал мое горло с такой силой, что оно смогло издать еле слышный писк. Сам я, никак не мог восстановить хоть немного свои силы.
Он схватил мой пистолет. Я хотел бы убедить его, что убийство ни к чему хорошему его не приведет, но это было все равно, что стать перед взбесившимся бульдозером и читать ему правила уличного движения.
Пока он поворачивался, я бросился вправо, задыхаясь и стеная: по моей спине как будто били молотком. Он два раза нажал на спуск. Нужно быть замечательным стрелком, чтобы промахнуться на расстоянии в шесть метров по движущейся мишени, которая пытается ускользнуть от него. Обе пули вонзились в стену в то место, где находилась бы моя голова, если бы я стоял. Я быстро покатился по полу и скользнул под кровать. Покрывало кровати свисало почти до самого пола по всему периметру кровати. Он должен будет наклониться почти до самого пола, чтобы увидеть, где я нахожусь точно. Мой единственный шанс сыграет, если он приблизится к кровати. Если он подойдет достаточно близко, чтобы смочь приподнять покрывало, я смогу схватить его за щиколотки. Если он выстрелит наугад, он рисковал лишь ранить меня своими четырьмя оставшимися пулями. Следовательно, он должен целиться в меня наверняка.
Я слышал его шаги, пересекающие комнату, потом открылся какой-то шкаф и снова раздались его шаги, теперь приближающиеся ко мне.
Под кровать просунулась швабра и стала приподнимать покрывало. Так как он поднимал покрывало кончиком швабры, то оно, приподнимаясь как в театре, позволяло мне увидеть его ноги на расстоянии полутора метров от кровати. Слишком далеко, чтобы я смог схватить его за них.
Он подошел к подносу, лежавшему в стороне от кровати и нагнулся, чтобы посмотреть на меня. Он увидел меня, лежащего плашмя на животе, с протянутыми вперед руками, готовыми схватить его за ноги. Его лицо прояснилось. Он встал на колени и очень старательно, не торопясь наставил на меня мой автоматический .38.
Какой стыд, позволить убить себя собственным пистолетом! Это будет напечатано огромными буквами. Я отсюда уже видел их. Я видел также Ханрахана, читающего их: "ДЕТЕКТИВ, УБИТЫЙ СОБСТВЕННЫМ ПИСТОЛЕТОМ", видел его улыбающегося всеми зубами, со своей проклятой сигарой в губах. В тот момент, когда лежа плашмя на животе, я напрягал все свои мускулы, чтобы в отчаянном броске устремиться навстречу моему оружию, выражение удивления и испуга появилось на лице Хенли.
Это выражение испуга и удивления сменилось злобой, когда он понял то, что произошло с ним. Но уже было слишком поздно.
- О-о! Простонал он голосом почти неслышным.
Потом он упал вперед. Все девять сантиметров лезвия скальпеля вонзились в его затылок. Доктор Лион знала куда было бить и сделала это как опытный хирург.
30
Я перекатился через себя и вылез из-под кровати, потом встал на ноги. Мои колени дрожали.
Она обрезала веревку, которая привязывала ее к кровати. Он был совершенно мертв. Она положила свою изуродованную руку на его рот. Усилие, которое она произвела, когда сжимала скальпель для нанесения удара, открыли ее раны и теперь кровь ее текла на его рот и подбородок. Она издавала стоны, какие издает собака, которую раздавила машина. Я был просто болен от этого зрелища.
У входной двери зазвонил звонок. Я подошел к окну и выглянул наружу. На ступеньке перед входом стояла герцогиня: она держала в руке домкрат.
- Салют, - проговорила она.
- Салют.
Она показала на домкрат и спросила тоненьким голосом.
- Вам нужно это?
- Нет.
- Я спросила так, на всякий случай.
- Если вы сможете положить этот инструмент и быстренько подняться наверх, я буду вам очень благодарен.
Она старательно прислонила домкрат к стене.
- Не нужно, чтобы кто-нибудь споткнулся об него.
- Совершенно верно.
Я нуждался в ней, так как уход за истерическими женщинами не входил в сферу моей деятельности и я до смерти боялся любых истерик. Я считал, что лучший способ излечить от истерик, это ударить человека по лицу, но я не думал, что в настоящем случае это было бы целесообразно.
Когда герцогиня вошла, она на мгновение замерла, увидев Хенли. Потом она подошла, пристально глядя на рукоятку скальпеля.
- Он мертв, не так ли?
- Да.
- Вы знаете, это первый труп, что я увидела.
- Это еще лучше, чем парашютный спорт, а?
Она не ответила на мою реплику.
- Вы его убили?
Я показал ей на доктора Лион. Эта, умудрилась каким-то образом сесть на кровать и теперь ее ноги болтались с края кровати. Она смотрела на рукоятку скальпеля.
- Нет, - сказала она. Нет. Нет. Нет. Нет.
Снова начиналось.
Нет! Нет! Нет!
Она поднесли свои обе руки к лицу и стала царапать себе щеки, потом она упала на пол и стала на колени около Хенли. Прежде чем я успел помешать ей, она изуродованной рукой стала ударять о пол.
- Любовь моя, - стонала она. - Моя любовь, моя любовь, моя потерянная любовь!
Она упала на его тело и охватила его голову своими обеими руками. Кровь из ее обрубков текла на лицо Хенли. Вся сцена выглядела совершенно как в фильмах ужасов.
- Не позволяйте ей делать этого! - закричала Герцогиня. - Не позволяйте ей делать этого!
- Помешайте ей вы сами!
Герцогиня стала на колени и обняла докторшу.
- Все теперь кончено, дорогая, - сказала она. Все кончено, дорогая.
