Ольга Хмельницкая - Счастье на высоких каблуках
– Вечно не везет никому. Всему свой лимит. А теперь представь, что удача повернулась к нам спиной…
Марина подняла глаза к небу, но увидела только больничный потолок. Виталик сел на стул и закрыл глаза. Постепенно его лицо разгладилось.
В туалете было холодно и сильно воняло хлоркой. Марина быстро сполоснула лицо, пригладила мокрыми руками волосы, посмотрела на свое осунувшееся лицо, вышла в коридор и пошла к палате. В эту секунду в дверь палаты кто-то с силой ударил. Сверху посыпалась штукатурка, дверь распахнулась, Виталик вывалился в коридор, упал на пол, заорал и покатился.
Марина влетела в палату. Рыжеволосая стояла, наклонившись над Леной. Виталик вскочил и с ревом кинулся назад к рыжей. Что-то шмякнулось на пол и разлетелось вдребезги. Марина и Виталик повалили девушку, не демонстрирующую никаких признаков хромоты, на пол. Она легко вывернулась. Секунду спустя красавица уже стояла на подоконнике. Окно распахнулось, рыжеволосая прыгнула вниз. Через мгновение она уже улепетывала через парк. В палату вбежала медсестра и с силой ткнула тревожную кнопку.
– Елки-фиалки, – выдохнула Марина.
Она подняла с пола разбитый шприц.
– Он пустой, – сказал Виталик. – Что она собиралась делать? Я задремал, потом чувствую, кто-то рядом стоит…
– Меня не было не более двух минут, – сказала Марина. – Две минуты всего!
– Она ждала, – пояснил Виталик. – Пока я засну, а ты на секунду выйдешь.
На нем не было лица.
– Шприц пустой, – сказала медсестра.
– Не может быть, – покачал головой Виталик, – неужели она успела уколоть яд?
– Необязательно, – ответила медсестра, – если уколоть в вену воздух, пузырек пройдет по вене и вызовет остановку сердца. Так что шприц может быть и пустым.
Марина смотрела на датчики.
– Она не успела?
– Неизвестно. Надо подождать примерно пятнадцать минут.
Марина тяжело дышала.
– Я никогда раньше не видела эту девушку, – сказала она.
– И я, – произнес Виталик, – ее просто наняли.
– Это какая-то ерунда, – сказала Марина, – это просто дичь! Наличие наемной убийцы – это спланированная акция, это большие деньги, это наличие центра планирования операции, это… это не просто любовник, который хочет избавиться от надоевшей шантажистки!
– Это твой Дима, как ты не понимаешь, – шипел Виталик, – открой глаза. Это его человек! Кто еще может так все организо…
– Тихо, – вдруг сказала Марина, – тихо.
Она положила руку Виталику на плечо и закрыла глаза.
– Я вспомнила, где видела авторучку, – сказала она. – И это удивительно.
В палату входили и входили врачи. А Марина смотрела на них и думала, кому из них заплатили за то, чтобы он положил в их палату совершенно здоровую девушку. Этот, этот или этот? Марина смотрела на лица и тут уловила короткий виноватый взгляд. Доктор тут же отвел глаза, но Марина теперь знала, кто.
В лоб врачу смотрело дуло пистолета. Парень дернулся, тяжело задышал, потом попытался расслабиться, надеясь вернуть ситуацию под контроль. В ординаторской никого не было.
– В чем дело? – спросил он наконец Марину.
Она взвела курок.
– Я тебя пристрелю, – сказала она, – как нарушившего клятву Гиппократа. Ты положил в палату к моей сестре совершенно здоровую женщину. За деньги. Ты не задумывался, что и почему она собирается делать?
– Разве она была здоровой? Она была в состоянии средней тяжести, – с готовностью соврал врач, – я выполнял свой долг. А то, что ей потом стало лучше, – это уже не мое дело. Напротив, я рад. Хотя, конечно, ей прямая дорога в невропатологию, а не к нам. Но у них мест не было. Девушка не совсем нормальна, у нее случаются припадки, меня об этом предупреждали…
Он посмотрел на пистолет в руке Марины и перестал нести ерунду. Рука держала оружие твердо и уверенно.
– Я не промахнусь, – сказала Марина. – Я и со ста метров не промахнусь, чего уж говорить о метре.
– Верю, – сказал врач. – Но вы не будете меня убивать. Меня не за что.
– Продажная тварь, – сказала Марина. – Как тебе вообще не стыдно. Ты врешь. Как у тебя рука поднялась взять деньги? Урод.
Она выстрелила, пуля вонзилась в дверцу шкафа рядом с ухом медика.
– Говори, – сказала Марина.
Его лицо задрожало, губы тряслись, кожа приобрела зеленый цвет. Вдруг чьи-то руки обняли ее за талию, сильная пятерня схватила Марину за запястье, пистолет упал на пол. Она извернулась и ударила того, кто сзади, по лицу, потом почувствовала знакомый запах.
– Это все ты, – сказала она, пытаясь укусить Диму. – Это ты, ты!
Он толчком ноги отправил пистолет под стол.
– Спокойно, – сказал он.
Она продолжала бить его то кулаком, то наотмашь. Вдруг сквозь ярость проступило горькое чувство потери.
– Если бы я могла тебе доверять, – сказала она, тяжело дыша, – если бы ты был за меня, если бы ты не был предателем и убийцей… если бы…
– Тогда что? – спросил он.
Бледный врач уполз куда-то влево.
– Тогда я смогла бы тебя полюбить, – сказала Марина.
Он смотрел на нее снизу вверх и улыбался.
– Начинай прямо сейчас, – сказал он.
Марина ударила его по колену, потом снова по лицу, он перехватил ее руку и сильно сжал.
– Это в твоем понимании и есть «полюбить»?
Он посмотрел на врача и повел бровью. Повинуясь взгляду, медик вышел за порог, закрыв за собой дверь.
– Объясни мне кое-что, – попросила Марина.
Она села в кресло. Дима поднял пистолет и вернул ей, демонстрируя полное доверие. Марина сунула оружие в карман.
– Все пока не смогу, – сказал Дима.
Он сел на стол напротив нее.
– Когда ты впервые увидел меня?
Его глаза сузились.
– Только не говори, что ты познакомился со мной после смерти Жанны, когда узнал, что на показе мод и на фуршете была женщина в таком же платье.
– Я там был, – признался Дима. – На этом показе. Но смерть Жанны была для меня такой же неожиданностью, как и для тебя. И это был первый раз, когда я тебя увидел.
– Это неправда, – сказала Марина. – Твои люди подложили мне записку. Потом ты следил за мной из серой «восьмерки» с тонированными стеклами. Потом именно твои архаровцы подложили записки с угрозами Виталику и Лене. Именно твоя фотография где-то спрятана у Лены. И именно твой человек пытался сегодня ночью убить мою сестру. Последнее вообще сто процентов.
Дима молчал. Марина смотрела на него спокойно. Ей больше не было страшно. Тем более что у нее теперь снова был пистолет.
– Это все ты? – спросила она. – Признайся!
– Ты думаешь, – сказал Дима, – что в палате не было никого третьего? Что никто не видел, как ты вышла из дверей? Заглянул, увидел, что Виталик спит, и зашел. А девушка с рыжими волосами… это просто девушка с рыжими волосами.
– Кто она?
Дима не ответил.
– Я тебе не верю, – сказала она наконец. – Не верю.
Дима смотрел на нее с печалью. Он сидел в метре от нее и не шевелился.
– Мне не нравится твой взгляд, – сказал он.
– Мне вообще ничего уже давно не нравится, – ответила она.
– Твою машину отремонтировали, – вдруг заявил он. – Она по-прежнему стоит у меня в гараже. Можешь пользоваться. Я почему-то решил, что тебе понравится этот голубой цвет.
Марина вскинула голову.
– Издеваешься? – спросила она.
– А что еще можно подарить девушке, у которой все остальное есть? – пожал плечами он.
– Ты мой злой гений, – сказала она. – Ты превратил мою жизнь в кошмар.
– Мы должны написать на него заявление и сдать в милицию, – сказал Виталик.
Марина лежала на подушках. Осунувшаяся и с пустым взглядом.
– В милиции считают, что рыжая девушка была просто-напросто наркоманкой. Непредсказуемой. Шприц принадлежал ей.
– А яма?
– Видимо, Лена гуляла по лесу и провалилась в волчью яму. Меня вызывал следователь. Он тоже считает, что это случайность.
Марина посмотрела на него диким взглядом.
– Так что напиши заявление! Пусть его проверят. Это он, он. И записки надо сдать в милицию. Все три. Там, где «Смерть близка» написано.
– У нас где-то дома две. Третья у Лены… Ой, нет! – махнула она рукой. – Записок у нас нет, я Диме отдала все три.
Виталик молчал.
– Ты с ним трахалась? – спросил он.
Глаза мужа остекленели.
– Нет, – сказала Марина. – Успокойся, ты думаешь о всякой ерунде. Идиот. Все вы идиоты.
– Меня смутили тапки. И халат, который ты ему купила, – сказал Виталик. – Чужим такое не покупают. Только близким. Это не ерунда. Мне… больно.
– Ничего не было, – покачала головой Марина. – Пусть тебе не будет больно.
Голова у нее была тяжелой, как из свинца. Марина откинулась на подушку.
Мозг Марины работал все хуже и хуже.
Она шла по торговому центру, и яркий синеватый свет слепил ее, отражаясь от белых полов, белого потолка и стеклянных витрин. Впервые Марине не хотелось ничего покупать. Платья, блузки, джинсы, сапожки на тонких каблуках – все то, что волновало ее, радовало и вдохновляло, теперь было словно мертвым.
