Михаил Ежов - Лестница страха
— Значит, он не псих? — спросил Смирнов, укоризненно посмотрев на Дымина. Тот стоял насупившись.
— Нет, не псих, — ответил врач сухо.
— Спасибо. Когда он очнется?
— Думаю, не раньше вечера. Нам пришлось дать ему довольно большую дозу успокоительного: его поведение было несколько… буйным.
— Понятно. Мы оставим охрану.
— Ради бога.
Попрощавшись с врачом, Смирнов вышел в коридор в сопровождении Дымина.
— Чушь! — выпалил опер еще до того, как следователь успел что-то сказать. — Наркота тут ни при чем! То есть его, конечно, укололи, но головой он точно тронулся!
Смирнов досадливо поморщился.
— Слушай, ты что, не знаешь, что люди вытворяют под кайфом?
— Знаю, знаю. Только это… словом, тебя тут не было, Валер. Иначе ты бы понял, о чем я говорю!
— Да что Алик такого делал-то, а?! — Смирнов остановился посреди коридора. — Может, объяснишь все-таки?
— Казимов метался как бешеный, орал, бросался на людей, — понизив голос, проговорил опер. — Его пришлось привязать к кровати. Тогда он начал что-то бормотать, выкрикивал всякий бред — словно на чужом языке.
— Ну, это неудивительно, — перебил с легким раздражением Смирнов. — Казимов дагестанец, знаешь ли!
— Знаю, — не сдался Дымин. — Но это был не дагестанский!
— Откуда такая уверенность? Ты знаешь дагестанский?
— Слушай, он говорил… на разных языках. Не похожих друг на друга. — Опер махнул рукой. — Ладно, можешь не верить!
Смирнов задумался.
— А галлюцинации у него были? — спросил он вдруг.
— Да, кстати, — кивнул Дымин. — Похоже, ему казалось, что в палате есть еще кто-то, кроме нас.
— Он к нему обращался?
— Да.
— И что говорил?
— Не помню уже.
— А ты постарайся вспомнить.
— Да какая разница?
— Давай, давай.
Дымин нахмурился:
— Сейчас, подожди. Так… Кажется, что-то насчет крови и подписей. Я не могу сказать дословно. А почему ты спрашиваешь?
— Не знаю… не важно. А про демонов или бесов говорил?
— По-моему, нет.
— Слушай, мне нужна запись его бреда. Можешь организовать?
— Ну да. Дам охраннику диктофон, и все дела. Или на телефон запишет. А зачем тебе?
— Потом объясню, — отмахнулся Смирнов.
— Ладно. Будет тебе запись. Сегодня очнется, и сделаем.
— Отлично. — Следователь протянул Дымину руку. — Мне пора бежать. Увидимся.
— Ага, давай.
Смирнов поспешил по коридору. У палаты Казимова он столкнулся с Павловым.
— Один вопрос, — остановился он, кое-что вспомнив. — Вы осмотрели одежду Алика?
— Да, конечно. А что?
— Фотографии у него были?
— Нет.
— Вообще никаких?
— Нет, а что?
— Хорошо посмотрели?
— Гарантирую. Валер, в чем дело?
— Потом. — Смирнов сунул оперу руку на прощание. — Убегаю.
— А нам что делать?! — крикнул ему вслед Павлов.
— Ищите того, кто это с ним сделал! — на ходу отозвался Смирнов.
Спускаясь на лифте, он думал о том, что напасть на человека, оглушить и сделать ему инъекцию на улице невозможно. Непременно будут свидетели. Значит, Казимова отравили в помещении. С учетом того, что он собирался в школу, чтобы проверить какую-то свою догадку, ответ на вопрос, где именно с ним могли это проделать, напрашивался сам собой. И все же у Смирнова не было ничего конкретного. Он отлично понимал, что Петрович не даст добро на обыск школы. Но можно было организовать проверку пожарной безопасности или что-нибудь в этом роде. Однако на это понадобится время — даже если начальник согласится. Впрочем, что они будут искать? Да и как? Беглый осмотр едва ли что-то даст, а для того, чтобы созвать комиссию, потребуется серьезное обоснование и время. А вот преступник все поймет. Смирнов не был уверен, что игра стоит свеч. Зато он окончательно убедился, что искать преступника следует в школе. И Казимов, скорее всего, был прав: возможно, имеет место сговор. Вот только подобные дела и распутывать и доказывать куда сложнее, чем обычные.
Выйдя из больницы, Смирнов отправился в церковь. Ему нужно было поговорить с отцом Андреем. До церкви он добрался за четверть часа: она была недалеко от больницы. С неба снова падал мерзкий дождь — словно наверху протекла гигантская труба, а сантехник все не приходит. Смирнов зябко поднял воротник куртки и вошел за ограду. Охранника видно не было — должно быть, он куда-то отлучился. Но полицейскому он и не был нужен. Смирнов дошагал до храма, поднялся по ступенькам, быстро перекрестился и вошел внутрь.
Отца Андрея он увидел сразу: тот стоял справа от аналоя и отдавал женщине крестик на цепочке. Она благодарила и протягивала священнику мятую купюру. Смирнов догадался, что женщина приходила освятить крестик. Когда она отошла, он приблизился к священнику.
— Здравствуйте, — проговорил он.
— Доброго дня, — отозвался отец Андрей. — Скоро благодаря этому расследованию вы станете нашим прихожанином, — пошутил он.
— Да, зачастил я в церковь, — отозвался Смирнов.
— Вы хотели что-то узнать? Или есть новости?..
— Не совсем. Собственно, у меня к вам несколько вопросов. Если вы не заняты…
— Думаю, четверть часа у меня найдется.
— Давайте тогда прогуляемся.
— Хорошо. — Священник подозвал женщину, подметавшую пол. — Марфа, я отлучусь на некоторое время.
— Хорошо, батюшка, — кивнула та.
Смирнов и отец Андрей вышли из храма и двинулись вокруг него.
— О чем вы хотели поговорить? — спросил священник.
Следователь помялся.
— Святой отец, вы верите в дьявола? — произнес он наконец.
— Если веришь в Бога, то приходится верить и в дьявола. — Священник выглядел несколько удивленным. — Да и разве не очевидны дела его?
— В смысле?
— Вам ли не знать. Вы же полицейский.
— A-а, ну да. Значит, дьявол существует?
Отец Андрей посмотрел на Смирнова с недоумением.
— Как служитель церкви, я вам отвечу «да», — сказал он, подумав. — Но что понимать под словом «дьявол»? Зло или конкретную персону? Что вы имеете в виду?
— Я говорю про конкретное существо. С рогами и копытами. И его легионы, конечно.
— К чему эти вопросы? — На лице священника отразилось непонимание. — Я думал, вы хотите поговорить об убийстве отца Севастьяна.
— А я о нем и говорю, — вздохнув, пояснил Смирнов. — Видите ли… мой коллега, вы его помните — лейтенант Казимов, — судя по всему, одержим.
Повисла непродолжительная пауза.
— Вы имеете в виду дьяволом? — осторожно спросил отец Андрей.
— Именно. Понимаю, звучит это дико, но налицо все признаки.
— Какие?
— Он ведет себя агрессивно, у него галлюцинации, и он разговаривает на незнакомых языках.
— Незнакомых вам или ему? — вставил священник.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Это еще предстоит выяснить, но дело в другом. Мне нужно знать, что церковь думает об одержимости.
— Мы называем это бесноватостью. Но, видите ли, установить, что имеет место именно она, очень трудно. Существуют медицинские объяснения подобным явлениям. Ваш коллега принимал какие-нибудь препараты перед тем, как с ним случилось несчастье?
— Да, — нехотя отозвался Смирнов. — Ему сделали инъекцию наркотика.
Отец Андрей развел руками:
— Чего же вы хотите?
— Если это последствия отравления, я буду только рад, — поспешно сказал Смирнов. — Но что, если тут имеет место одержимость?
— А что вас заставляет допускать подобную возможность? — Священник пытливо взглянул на полицейского. — Сигилы? Или тут что-то личное?
— И то и другое, святой отец, — ответил Смирнов сдержанно.
— Надеюсь, вы не собираетесь проводить отчитку?
— Что проводить?
— Экзорцизм. Обряд изгнания бесов. Православие осуждает подобные практики, ибо они связаны с магией.
— Нет, ничего такого я делать не собирался. По-моему, этим могут заниматься только священники.
— Безусловно. Но повторяю, православие этого не разрешает. Хотя некоторые все же проводят такие обряды на свой страх и риск.
— Мне нужно знать, возможна ли одержимость в принципе, — пояснил Смирнов. — Рассматривать ли ее как вариант?
— Медицина называет подобные состояния демономанией или демонопатией. Это психическое расстройство. — Отец Андрей остановился. — Скажу вам честно: если бы ваш коллега начал левитировать, демонстрировать способности к телекинезу или действительно заговорил на незнакомых ему языках, я бы сказал, что да, возможно, это одержимость. Но давайте будем рассуждать логически и здраво. Ваш друг находился под действием наркотика. Вы даже не знаете наверняка, не было ли то, что он говорил, обычным бредом, набором звуков. Предполагать бесноватость в таких условиях…
— Идиотизм! — закончил за священника Смирнов. — Я понимаю. Значит, все зависит от того, что он говорил?
