Марина Серова - Лакомый кусочек
— Алло, следователь Мельников у телефона, — ответили мне строгим голосом.
— Частный сыщик Иванова вас беспокоит, — так же официально представилась я.
— Привет, — сказал он, — а я как раз к тебе собирался сегодня… Ты будешь дома?
— Если только вечером, — сказала я.
— Я раньше и не освобожусь, — грустно поведал он мне.
— Ладно. Тогда около девяти?
Он согласился.
— Как там дядя Жора? — поинтересовалась я.
— Пытается запугать меня с помощью недюжинных познаний Уголовного кодекса. Называет тебя авантюристкой и подтасовщицей, а твои улики — сфабрикованными.
Чувствовалось присутствие славной Елены. Вряд ли он сам так бы обнаглел.
— Справишься? — поинтересовалась я довольно бестактно. — У него адвокат сам просится в тюрьму…
— Ну, у нее сила, у меня — ум, — сказал он, — так что не сомневайся.
Что ж. Здесь я могла быть вполне спокойна. Андрюшка должен выиграть бой и без наличия кассеты — а уж с ней им, бедным, не выкрутиться. Все-таки, подумала я, какая я молодец! И что бы они без меня делали? Правда, мне и без их благодарности жилось неплохо. В кармане были деньги. А это значило, что наконец-то я могу позволить себе отдохнуть.
Я представила себе кусты малины и сладко зажмурилась. Наверное, я уже налюбовалась заграничными красотами. Так что завтра можно спокойно добраться до небольшого волжского села, рядом с которым, на склоне берега, стоит мое родовое поместье. Конечно, оно небольшое, но там можно спать подольше… Полежать на пляже… Ах, как замечательна была жизнь…
Но существовало одно дело… К сожалению, оно было немного грустным для меня.
* * *Подходя к гостинице, где стояли автобусы и публика пыталась еще ухватить за хвост маленькую птичку удачи общения со своими не очень, как выяснилось, праведными кумирами, я почувствовала, как сжалось мое сердце. Честно говоря, события последних дней давили мне на психику довольно тяжким грузом.
Странно, отметила я, как ощущается в воздухе прощание… Было ли мне грустно? Да. Мне было очень грустно, что сегодня вечером в Тарасове больше не будет одного человека. Он растворится в московской толпе, спрятавшись от моих глаз. От этого было так печально…
Никак мне не ликвидировать в себе остатки детского романтизма! Но, может быть, оно и к лучшему. Иногда мне кажется, что именно его присутствие помогает мне выжить на моей работе. Которую, к слову сказать, я выбрала не только из-за некоторой прибыльности, но и из-за наличия в моей душе этого самого романтизма…
В холле раздавали прощальные автографы. Честно говоря, гости стали мне даже симпатичны — поэтому я отвечала на их приветствия вполне искренней улыбкой.
Александр должен был ждать меня в баре. Зайдя в ставший для меня привычным и родным полумрак, я столкнулась с Викторией. Она довольно холодно осмотрела меня с ног до головы. По ее покрасневшим глазам я поняла, что она или не спала, или плакала, или и то, и другое вместе. Я не ожидала, что она поздоровается со мной. Однако она даже выдавила на своем лике слабое подобие улыбки.
— Здравствуйте, Танюша!
Поистине — ее актерская школа вызывала восхищение. Не знаю, почему ее не часто снимают.
— Здравствуйте, Вика, — отозвалась я.
Некоторое время мы стояли молча, бывшие подруги, похожие друг на друга, неуловимо, и все же похожие… Как поссорившиеся сестры. Она прервала молчание первой:
— Пришли проститься?
Я кивнула.
— А вы, наверное, сердитесь на меня?
Она пожала плечами:
— Каждый выполняет свою работу. Знаю, я кажусь вам отвратительной, но… я действительно не могла остановить его. А сказать его имя до того, как он вернет казино… Вы же понимаете, что тогда нам было бы невозможно получить его назад.
Она ничего не поняла, с грустью отметила я. По-прежнему все были только пешками в ее игре. Перед моими глазами прошли Галина… Илюша… Ольга…
— Стоило ли это паршивое казино их жизней, Вика?
По ее удивленному взгляду я поняла, что произнесла свой вопрос вслух.
— Вам этого не понять, Таня, — ее тон сразу приобрел снисходительную сухость, и, наклонив голову, она удалилась. Больше ей не о чем со мной разговаривать. Ведь я только казалась ей похожей на нее. И слава богу, что, по-видимому, это не так.
* * *Катюшка была мне рада. Увидев меня, она вскрикнула и сразу начала варить черный кофе без всяких капучинских примесей.
— Ты, Танюша, просто умница… — искренне восхищалась она мной.
И сей момент был не лишен приятности — наконец-то мной справедливо восхищались! А то в последнее время у меня складывалось впечатление, что распутанное мной с таким трудом дело было настолько примитивным, что всякому под силу было с ним управиться. Поэтому я вроде как слов поощрения и не заслужила.
Бар был почти пуст. Видимо, все решили воспользоваться последним днем и провести его с пользой для здоровья на пляжах Тарасова. Или вообще укатили на турбазы.
Меня пронзил страх, что Ленусик запросто могла утащить туда и моего рыцаря. Впрочем, раз мы договаривались здесь встретиться, он наверняка найдет способ избежать сей участи, решила я. Заметив мой ищущий взгляд, Катя улыбнулась.
— Да был он здесь, — лукаво сказала она, — забежал, глазами поискал кого-то и исчез. И так он несколько раз уже делал…
Конечно, конечно, уныло подумала я, может быть, он кого-то и искал, но только вряд ли меня…
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я завела с Катей разговор о вчерашнем концерте. Она оказалась горячей поклонницей наших отечественных певцов и горько сокрушалась, что не приезжал ее любимый Мармеладзе.
— Ох, — вспомнила она, — а ведь мы теперь без электрика остались… Вот кошмар какой! Надо же — дядя Жора убийцей оказался… Страшно!
Она передернула плечами. Правда, я так и не смогла понять, что же было кошмаром — то, что дядя Жора оказался убийцей, или то, что они остались без электрика. Скорее всего и то, и другое.
Я посмотрела на часы. Александр задерживался. Что ж, может быть, он и вовсе не появится. Пора было уходить. В конце концов, я никогда не жду мужчин больше двух минут.
Я уже собиралась попрощаться с Катей, как вдруг почувствовала за спиной его дыхание. Как я определила, что это был именно он, я вам объяснять не стану. Я обернулась.
— Прости, пожалуйста, — умоляюще сказал он.
Руки он держал за спиной. Наверное, там опять были розы, которые сейчас полетят под мои ноги.
— Ничего, — деланно равнодушно сказала я.
Он понял, что я нахожусь в состоянии большой обиды.
— Понимаешь, — сказал он, — я очень хотел подарить тебе вот это.
И он протянул мне на ладони нежно-голубую орхидею.
— Господи! — вырвалось у меня. — Откуда у тебя этакое чудо?
Он скромно улыбнулся.
— Ну, вряд ли я смогу тебе толково ответить на этот вопрос.
Она была такая восхитительная в своей невинной чистоте, в нежной хрупкости, что я осторожно погладила ее мизинцем. Потом, благодарно посмотрев на Александра, поцеловала в щеку.
— Спасибо.
Он посмотрел на меня примерно так же, как я только что смотрела на орхидею.
— Тебе говорили, что ты очень красивая? — поинтересовался он.
— Постоянно, — соврала я. — Все только и делают, что говорят мне об этом с утра до вечера.
— Жаль, — расстроился он, — я надеялся сказать тебе об этом первым.
Время неумолимо шло, приближая нас к тому моменту, когда мы будем вынуждены расстаться. Ни он, ни я даже не заикались о встрече, прекрасно зная, что она наверняка может быть только случайной.
— Ну, — протянула я ему руку, — очень жаль с тобой расставаться.
— Это ненадолго, — попытался рассмеяться он, — ты же знаешь, мы, такие отвратительные личности, наверняка очень скоро опять будем нуждаться в твоих услугах.
— Ну уж нет, — не согласилась я, — лучше не надо.
— Как же мы встретимся? — спросил он. — Как ни крути, а для того, чтобы тебя вызвать, мне придется утопить кого-нибудь в ванне.
— Тогда лучше по заказу, — вздохнула я, — я тебе перезвоню и скажу, кого.
— Хорошо, — согласился мой добровольный киллер.
Честное слово, я боялась расплакаться. Мне совсем не хотелось, чтобы он уезжал. И почему ему не нравится наш Тарасов? Я сдержала эмоции и, отнимая свою руку, сказала:
— Ладно. Пока?
— А если бы…
— Что? — резко развернулась я. («Пожалуйста, — взмолилась я, — попроси меня выйти за тебя замуж. Я, конечно, откажусь, но это не важно…»)
— Ничего, — сказал он, — пока…
И, махнув рукой, ушел. Сердце мое задохнулось от возмущения. И где это он научился этой дурацкой манере уходить так, что за ним остается последнее слово?!
— Ну и ладно, — произнесла я вслух, — не больно-то и хотелось…
— Что-что? — переспросила двигавшаяся мимо меня к выходу певичка из довольно известного дуэта, название которого я все никак не могла запомнить.
