Франк Арнау - Тихо, как тень
Паттерсон его перебил.
— Этот пафос можете поберечь для присяжных — на меня он не действует. И поменьше театральности!
— Мой клиент Джеймс Гарвик был противозаконно, без ордера буквально похищен из своей квартиры. Во время его отсутствия в квартире без ордера или решения суда был произведен обыск. Вскрыты шкафы, столы, чемоданы полиция вела себя по-варварски.
— Я бы сказал, профессионально, — лаконично ответил прокурор.
— Моему клиенту не позволили связаться со мной! Тем самым полиция нарушила основные права обвиняемого!
— Это ужасно! Полиция принесет вам и Гарвику извинения. Но, между прочим, я уже распорядился…
— Не морочьте мне голову, Паттерсон! — в ярости заорал адвокат. — Вам пришлось дать указание допустить меня к Гарвику, но при этом устроили так, что его перевели неизвестно куда, так что он по-прежнему для меня недосягаем!
— Здесь, видимо, какое-то недоразумение. У меня только что был старший инспектор Бревер. Исключительный специалист, между прочим. Он мне сказал, что Гарвик участвует в следственном эксперименте на месте преступления. Это совершенно законное действие!
— Но вы препятствуете тому, чтобы Гарвик формально уполномочил меня в качестве своего защитника.
— Это достойно всяческого сожаления. Но пока вы можете выступать в качестве его юрисконсульта.
— Для вас это может быть и все равно. Но вы не хуже меня знаете, что ни один судья не примет ходатайства об освобождении под залог, если у адвоката нет полномочий.
— Это просто прискорбно. Дорогой мистер Телбот, мне искренне жаль. Как только Гарвика привезут, я постараюсь…
Телбот встав, обошел стол.
— Что вы играете со мной в кошки-мышки? Полиция привезет Гарвика в управление и тут же увезет его на опознание, экспертизу или ещё Бог весть куда. Предлогов всегда найдется вдоволь. Но я пришел сюда не в игры играть. Предлагаю вам соглашение!
— Соглашение? — удивился прокурор. — Для соглашения необходимы две стороны. И каждая должна иметь, что предложить. Не думаю, что вы можете предложить мне что-то заманчивое.
Телбот снова сел, вытянул ноги.
— Ваши обвинения — это колос на глиняных ногах. Всего один свидетель, точнее, свидетельница, остальное только жалкий клубок догадок, которым не поверят ни судья, ни присяжные.
— Ну, тут мы ещё посмотрим, — усмехнулся Паттерсон. — Джейн Эванс вовсе не догадка, а реальный свидетель. Кстати говоря… — Паттерсон закурил, — вы мне не поверите, но Джейн Эванс похищена!
— Ах! — Телбот закашлялся. — Вот это сюрприз. Честно говоря — мне очень жаль. Я отнюдь не за такие методы. Разумеется, приветствую все, что делается на пользу моему клиенту, но не любой ценой.
Прокурор занялся разглядыванием ногтей. И тут ему в голову пришла идея.
— Я уважаю ваш корректный подход. Но все равно с похищением дело не вышло…
— Как?! — не сдержался Телбот.
— Да так, — Паттерсон с интересом следил за Телботом. — Джейн умная девушка. Вначале она поверила, но потом что-то заподозрила. Тот человек использовал старый трюк, выдавая себя за сотрудника полиции, которого якобы послал Бревер, он отвел её на стоянку и усадил в свою машину. Пока обходил машину, чтобы сесть за руль, Джейн выскочила и между машинами помчалась к выходу. — Всю историю Паттерсон импровизировал на ходу.
Реакция адвоката была весьма красноречива. После долгого молчания он наконец выдавил:
— Ну, ей повезло! Теперь вам нужно сторожить её как следует… — и снова умолк.
— В этом вы можете быть уверены, — подтвердил прокурор. — Приятелям вашего клиента больше не представится возможности заставить Джейн исчезнуть. Ну, вот так обстоят дела. Теперь по крайней мере вам не придется делать мне разные предложения, основанные на нереалистическом подходе и ошибочных предположениях. Так каково ваше предложение?
Телбот беспокойно заерзал, потом, наконец, сказал:
— Я мог бы здорово раскрутить превышение власти полицейскими чиновниками. Знаете, какова была бы реакция печати. В моем распоряжении достаточно специалистов, способных опровергнуть заключения ваших экспертов. Кроме того, нашелся — совершенно случайно — один свидетель, который видел Адониса Лавинио в ночь убийства в половине второго на 42 Стрит, так что время убийства, определенное вашим полицейским врачом, тоже под сомнением.
— А сколько раз этот ваш свидетель уже побывал за решеткой? — спросил Паттерсон.
— Ни одного! — победоносно заявил Телбот. — У него безупречная репутация! Другой свидетель видел Эвелин Паркер в ночь с понедельника на вторник в пятом часу утра в сопровождении какого-то мужчины — обратите внимание на время. Это очень важные показания, которые развалят все ваши обвинения.
— Это очень интересно! — по тону Паттерсона нельзя было понять, всерьез он говорит или иронизирует. — Если у вашего клиента все складывается так здорово, не понимаю, к чему вам предлагать мне какое-то соглашение…
Телбот перегнулся через письменный стол.
— Знаете, у меня свои источники информации. Например, о результатах полицейского следствия. Хотелось бы избавить своего клиента, себя и вас от бездарного, но скандального процесса. В ваших интересах осудить Гарвика, в интересах моих и моего клиента — выйти из дела с наименьшими потерями.
— Но ведь, по-вашему, вы в состоянии разрушить все обвинения. У вас два хороших свидетеля и, несомненно, уйма квалифицированных экспертов. Почему же вы не хотите потребовать оправдательного приговора?
На этот раз он уже не скрывал иронии.
— Этого я и пытаться не буду, так как считаю невозможным, вы сами прекрасно знаете. Но пустые головы присяжных можно забить Бог весть какими сомнениями, чтобы превратить два убийства первой степени в два убийства второй степени. Зачем мне выступать в открытую? Зачем рисковать поражением? Мы ведь уже не раз договаривались — в рамках тех возможностей, которые нам дает уголовное право. Почему не сделать так и в этом случае?
— А ваше предложение? — Прокурор словно перенесся в зал суда.
— Прежде всего следует сказать, что все, что я скажу, — это только предварительная беседа, которую я ни в коем случае не веду от имени своего клиента, чье согласие мне ещё предстоит получить, — осторожно начал Телбот. — Гарвик, безусловно, сознаваться не будет и не собирается отдаться на милость суда. Какие-либо показания тоже в расчет не идут, разве что только в том случае, — но это только мое предложение, — если прокуратура предъявит ему обвинение не в двух убийствах первой степени, а в двух убийствах второй степени.
— Но как же надо представить происшедшее, чтобы из несомненного умышленного убийства сделать убийство умышленное? Какие, по-вашему, можно отыскать смягчающие обстоятельства?
Паттерсон не спускал с Телбота глаз. Если Телбот в этом случае — как и в предыдущих, когда хотел уберечь своих клиентов от электрического стула предлагает соглашение, значит сам он убежден в весомости доказательств против своего подзащитного. С другой стороны, должен видеть весьма уязвимые места обвинения, чтобы не считать безнадежной попытку прийти к соглашению.
— Значит, вы хотите, чтобы я не требовал головы двухкратного убийцы и согласны с тем, что он получит девяносто девять лет заключения с надеждой выйти на свободу лет через двадцать-тридцать?
— Предположим, что кого-то шантажируют, — осторожно прощупал почву Телбот, — и при встрече с шантажистом у него сдадут нервы… Жертва…
— Вы имеете ввиду жертву шантажа или жертву нервного срыва? — иронически перебил его прокурор.
— Так у нас ничего не выйдет, Паттерсон! — взорвался Телбот. — Если хотите схватиться в суде, ради Бога. Но я вас предупреждаю. Мое предложение могло всем пойти на пользу. Вам, мне, Гарвику. Головы его вы не получите! На это ваших доказательств не хватит!
— Что вы знаете о наших доказательствах, — отмахнулся Паттерсон, поигрывая с кусочком изоляционной трубки.
— Больше, чем вы думаете! — выкрикнул адвокат.
— Больше — возможно. Но отнюдь не все. — Паттерсон взял толстую папку. — Обвинение строится на таких надежных уликах, что я без колебаний готов вам все их перечислить! Такое не часто бывает, Флойд. Зато вы поймете, насколько безнадежно ваше положение.
— Очень любопытно, — как можно презрительнее процедил адвокат.
Паттерсон склонился над документами. Монотонным голосом начал:
— Мы нашли Коэна-Каннингса. Уже сидит. У нас чувствует себя лучше, чем на свободе — особенно если в его кругах знают, что не удержит язык за зубами.
— Хотите сказать, что он «запел»?
— Немножко, но этого нам пока хватило, — ответил Паттерсон. — Положим, мы применили одну хитрость. Вначале перепугали его анализом содержимого тех самых пакетиков, которые нашли у него, в квартирах Паркер, Макаллистера и Лавинио — кокаин, смешанный с глюкозой. Это тяжкое обвинение. Потом нашли нескольких свидетелей, опознавших его как торговца наркотиками. Вы по собственному опыту знаете, что свидетелей можно найти каких угодно… И Коэн-Каннингс сломался. Знал он немного, но вполне достаточно, чтобы пояснить нам мотив убийства Лавинио. Этот маленький итальяшка как-то узнал, что Гарвик весьма близок к верхушке «синдиката». И знание свое хотел обратить в звонкую монету. Хотел продать свое молчание Гарвику. Но Гарвик знал — только мертвые молчат. Так он и сделал. — Прокурор немного помолчал. — Мы обещали Коэну-Каннингсу отправить его не в Синг-Синг, а в какую-нибудь солидную провинциальную тюрьму, где он будет в полной безопасности от мести «синдиката». А ведь то же самое, дорогой адвокат, мы могли бы обеспечить и для вашего клиента, если он сообщит нам имя человека, стоящего во главе «синдиката». Имя, которое другим неизвестно. Гарвик может выбирать одно из двух: или сообщит нам его имя, или унесет его с собой в могилу.
