Алексей Макеев - Тайна жертвенных ягнят
— Я, как и ты, — никак не реагируя на выпад Гуляева, ответил Бурмистров, — был у себя до тех пор, пока из номера женщин не раздались крики Валерия Замшелова, и подтвердить, что я находился в своей комнате, никто не может. А где был ты, Игорь? — в упор взглянул на меня майор.
Я выдержал суровый взгляд мента, привыкшего раскалывать преступника, и спокойно признался, не в совершении преступления, конечно, а в своей связи с самой красивой девушкой турецкого побережья.
— После обеда мы с Алиной гуляли по окрестностям отеля, потом по городу, а потом ели в моем номере купленные в супермаркете персики. Затем Алина ушла, а я остался у себя.
Мое заявление о связи с Алиной вызвало у всех присутствующих в номере Бурмистрова удивление, что было написано на их лицах. Бурмистров даже вышел из сонливого состояния и живо спросил:
— С Алиной?! У вас с Алиной завязались отношения?
— А ты что, из полиции нравов, чтобы интересоваться такими вопросами? — парировал я, пресекая какие-либо дальнейшие расспросы относительно интимной стороны наших отношений с Милушевой.
— Да нет, мое какое дело, — с фальшивым безразличием проговорил майор, хотя по глазам его, в которых светилось любопытство, было понятно, что он был бы не прочь расспросить о наших с Алиной отношениях поподробнее. — Главное, что вы в интересующий меня момент были вместе и можете подтвердить алиби друг друга.
— Хм, — проговорил я и потер ладонью подбородок. — Вот этого-то как раз мы подтвердить и не можем, потому что незадолго до того, как Валерий стал ломиться в двери номера женщин, мы с Алиной расстались. Она ушла от меня, а я остался в номере и лег на кровать, решив поспать.
Можно было бы, конечно, сказать, что мы с Алиной в этот момент были вместе, и таким образом состряпать себе алиби, но я посчитал ненужным это делать, поскольку ни я, ни Алина — я в этом уверен — к смерти Яриловой никакого отношения не имеем. А если соврешь, то все равно правда вылезет наружу, и тогда уже точно подставишь себя под подозрение.
— Значит, алиби у тебя нет, — проговорил полицейский с таким видом, будто хотел сказать: «Я так и думал». — И у Алины, видимо, тоже, поскольку появилась она в коридоре пятого этажа номера уже после того, как Валерия выпустили из ее и Яриловой номера.
— Она в бар ходила соку попить, — вступился я за девушку.
Но майор взмахом руки отверг все мои поползновения хоть как-то прикрыть ее:
— Это пусть проверяет полиция. У нее есть полномочия допрашивать свидетелей и подозреваемых… Итак, на момент преступления алиби ни у кого нет, — подвел он итог своим расспросам, чем ужасно разочаровал Гуляева и Замшелова, которые, очевидно, рассчитывали, что Бурмистров выбьет из меня, а потом из Алины признание в том, что мы сообща или порознь перерезали горло тетушке Милушевой.
— А дело, на мой взгляд, было так, — продолжил полицейский. — Надежда спала, когда к ней в комнату пробрался преступник. Он проник либо через дверь, открыв замок, которые в отелях обычно примитивные, ключом, подошедшим от замка другого номера, или отмычкой, либо пробрался в комнату через балкон уже известным нам с Игорем, — взглянул он на меня, — способом. Убийца перерезал спящей женщине горло, отправился в ванную, вымыл руки, привел себя в порядок, снял перчатки и сунул их в карман. Из другого кармана достал заранее заготовленную записку, вышел из номера женщин, подсунул записку под дверь номера Валерия, постучал в нее и спрятался в конце коридора за портьеру.
Черт побери, я тут же вспомнил, что действительно буквально в пяти метрах от номера Алины и Надежды в конце коридора была стеклянная дверь на общий балкон, прикрытая тяжелыми портьерами.
— Прочитавший записку Валерий, — продолжал между тем Бурмистров, — ничего не подозревая, оделся, вышел из своего номера и вошел в номер напротив, дверь которого предусмотрительно была оставлена убийцей открытой. Увидев в комнате лежащую на боку окровавленную женщину, он бросился к ней, надеясь, что ей еще можно оказать помощь, повернул ее и испачкался в крови, на что, собственно, и рассчитывал преступник, положив труп набок. В это время убийца, очевидно, заранее припасенной, стоявшей за шторой у двери в коридоре шваброй подпер дверь номера, а сам быстро спрятался за портьеру. Тут Валерий начал ломиться в дверь, из своих номеров повыскакивали люди, преступник вышел из своего тайника и смешался с толпой.
— Отлично! — хлопнул я в ладоши. — Если преступник стоял за ширмой у двери, то ни я, ни Алина к убийству отношения не имеем. Я появился из своего номера, расположенного на другом конце коридора, а Алина еще позже пришла оттуда же, но от лифта.
— Э-э нет, — с хитрым видом проговорил майор, и Замшелов, и Гуляев одновременно перевели взгляд с моей физиономии на него. — Мы рассматривали вариант, если преступник проживал не на нашем этаже, и ему негде было спрятаться, кроме как за портьерой. А вот если убийца Яриловой кто-то из нас, то он действовал по уже описанному мною сценарию, но после того, как подпер дверь номера женщин шваброй, зашел в свои апартаменты, а когда поднялся переполох, спокойно вышел из него… Валера! — обратился Бурмистров к Замшелову. — Сколько примерно прошло времени от того момента, когда ты вошел в номер женщин, где увидел труп Яриловой, и до того момента, когда начал стучать в дверь, пытаясь выйти оттуда?
Внимательно следивший за ходом разговора Замшелов наморщил лоб и с потемневшим лицом, явно вспоминая неприятные минуты, проведенные в номере убитой, ответил:
— Думаю, минуты полторы.
— Вот видишь, Игорь, — с готовностью подхватил Бурмистров и, оскалив зубы, улыбнулся мне. — За это время вполне можно было добежать до конца коридора и скрыться в номере, а также дойти до лифта или ступенек лестницы, расположенных рядом с ним, чтобы исчезнуть из коридора.
— И что ты хочешь этим сказать? — спросил я с вызовом. — Что я или Алина убили этих пятерых человек?
— Ничего я не хочу сказать, — неожиданно сурово произнес майор и вновь оскалился, показывая крепкие зубы. — А собрал я вас сюда с одной целью — дать расклад произошедшего и предупредить, чтобы вы не подходили ко мне ближе чем на три метра, иначе я за себя не ручаюсь. Всем понятно, да?
— Понятно! — произнес я и резко поднялся. — С этой минуты каждый сам за себя! Всего доброго, господа убийцы! — кинул напоследок и первым двинулся к выходу.
За мной стали подниматься и Замшелов с Гуляевым.
Кто следующий?
Когда утром на следующий день я проснулся в своей кровати, Алины на соседней вновь не оказалось. Куда делась девушка, явилось для меня загадкой, которая, впрочем, разрешилась, едва я взглянул на часы. Было около одиннадцати. Ничего себе, поспал! Почти одиннадцать часов! Конечно же, Алина не дождалась моего пробуждения и отправилась на пляж, где среди людей ей наверняка было чуть легче переносить горе утраты тетушки. Долгий сон не пошел мне на пользу, чувствовал я себя разбитым, и виной тому был очередной стресс, случившийся накануне. И организм, защищая психику от перенапряжения, надолго погрузил меня в сон.
Я умылся, побрился, оделся и, прихватив пляжную сумку, спустился вниз. А выходя из отеля, в дверях столкнулся с Адамом. «Давненько я что-то тебя, черта турецкого, не видел», — подумал я с иронией. Глянув друг на друга, как на врагов народа, мы прошли мимо, даже не поздоровавшись.
В ресторане пытаться найти что-нибудь съестное было бесполезно — завтрак уже давно прошел, и посудомойки наверняка помыли кастрюли, поэтому я, не заглядывая в заведение общепита, зашел в магазин, взял напиток и пачку печенья. Чтобы позавтракать, мне хватит. С сумкой через плечо приблизился к бетонному бордюру, отделяющему пляж от набережной. Купание было в разгаре, сверкало солнце, сияло море, в воде бултыхался народ, на суше он же лежал недвижимо на лежаках. Я постоял немного, высматривая Алину. Мои предположения подтвердились, девушка находилась на пляже. Она расположилась под зонтиком, соседний лежак пустовал. Чуть подальше, на удалении нескольких метров друг от друга, лежали Бурмистров и Гуляев. А по центру расположился в полусидячем положении — лежак позволял раскладывать его в виде шезлонга — Замшелов. Его неизменная летняя шапочка в дырочках находилась у него на лице, дополнительно прикрывая от яркого солнечного света.
Я спрыгнул с бетонного возвышения и двинулся по горячему песку к зонтику, под которым устроилась Алина. На ней на этот раз был красный купальник и большие солнцезащитные очки, которые не могли скрыть припухлость, возникшую, видимо, из-за бессонной ночи и слез.
— Привет! — Я бросил на лежак сумку и начал раздеваться.
Алина, очевидно, лежавшая с закрытыми глазами, не заметила, как я подошел, вздрогнула и повернула ко мне голову.
