Сэйтё Мацумото - Черное евангелие
— Вы знаете квартиру Окамура?
— Да.
— Окамура в курсе дела. Сегодня оставьте ее ночевать у него.
— Оставить ночевать у него?.. — Торбэк осекся.
— Да. Ее нельзя выпускать сегодня оттуда, — равнодушно ответил Ланкастер. — Комната для нее уже приготовлена. Конечно, и для вас!
— Но, господин Ланкастер…
— Прошу исполнить то, что я говорю. Это делается для того, чтобы полиция не могла получить никаких улик. Все будет в порядке, если сделаете, как я говорю. Надеюсь, место вашей встречи с Сэцуко немноголюдно?
— Кроме нее, там никого не должно быть.
— Ну и прекрасно. Вас тоже никто не должен видеть. Отправьте Сэцуко вперед одну. Вместе не идите. Только следом за ней. Как только приедете к Окамура, позвоните мне. Поняли?
Торбэк молчал.
— Вы слышите меня?
Торбэк ответил, что слышит, что все понял, и повесил трубку. Теперь его было не узнать. Куда девались веселость и оживление! Это был совсем другой человек. Ему пришлось немного задержаться в будке, чтобы прийти в себя.
Он зашагал по проселку, все время оглядываясь. Изредка мимо проносились машины. Он поворачивался к фарам спиной.
Торбэк дошел до развилки дороги и свернул вправо. Здесь было уже совсем темно. Вдали высился буддийский храм, окруженный лесом. После захода солнца никто уже не посещал храма.
Впереди, метрах в десяти, он заметил во мраке женскую фигуру.
— Бэк! Наконец-то! — вскрикнула Сэцуко.
Он опоздал, и она немножко обиделась. Но обида мгновенно прошла.
— Мне едва удалось сбежать.
— Что с тобой? Почему ты так тяжело дышишь?
— Спешил очень. Все никак не мог вырваться. А мне так хотелось увидеть тебя!
— А я, как только получила твое письмо, тут же вышла из дому. О чем ты хотел со мной поговорить?
— Это серьезный разговор. Но здесь не место для него. Тебе придется еще немного подождать меня. Не здесь, конечно. Сейчас мы заедем на квартиру моего знакомого. Ты не беспокойся, его можно не стесняться. Ты иди вперед, а я пойду сзади.
— А это далеко? Мне что-то никуда не хочется идти.
Она прижалась к Торбэку, но тут же тревожно подняла голову.
— Что с тобой, Бэк? У тебя так сильно бьется сердце!
27
Железнодорожная ветка, связывающая столицу с ее южными окрестностями, ведет к тихому району особняков. Здесь живут состоятельные люди. Виллы стоят в глубине дворов за длинными оградами. Кое-где между домами вклиниваются рощи. Каждый дом окружен садом.
Тут начинается лесопарковая зона, в этом же районе находятся и водохранилища, снабжающие столицу водой. Вода подается по широким трубам, проложенным иод шоссе.
Здесь немноголюдно даже днем. Ночью же все поглощает мрак.
Соседи в здешних виллах почти не общаются. Никому нет дела до того, что творится в соседнем доме, словно живут тут люди с разных планет.
Сюда-то и привез Торбэк па своем «рено» Сэцуко. Они вошли во двор. Особняк стоял в глубине двора, окруженный деревьями.
— Это здесь?
Сэцуко недоверчиво оглядела дом. Таблички с фамилией хозяина дома на воротах не было.
— Ты не беспокойся. Этот дом принадлежит одному нашему прихожанину. Очень хороший человек. Я с ним дружу, — объяснил Торбэк.
— Но, Бэк… — Сэцуко в нерешительности остановилась перед подъездом, — мне не хочется оставаться здесь одной.
— Да ведь я быстро вернусь. Как только кончится праздник, я тотчас же приеду вместе с братом. А ты располагайся здесь как дома. Если что-нибудь понадобится, тебе ни в чем не откажут.
Торбэк нажал кнопку звонка. В вестибюле загорелся свет. Открылась дверь. Их встретила женщина средних лет.
— Добрый вечер, мое имя — Торбэк.
Женщина молча поклонилась.
Сэцуко показался странным такой прием, ведь Торбэк говорил, что здесь живет его друг.
Женщина исчезла, и сейчас же появился мужчина. Лица его в полумраке вестибюля Сэцуко не рассмотрела.
— Добро пожаловать! — сказал мужчина.
— Добрый вечер! Мы не помешали?
— Нет, что вы, проходите, пожалуйста.
Наконец-то хоть приветливо поздоровались. Мужчина бесцеремонно разглядывал Сэцуко. Она поклонилась.
— Очень рад познакомиться, — сказал мужчина. — Пожалуйста, прошу вас, проходите.
Торбэк легонько подтолкнул Сэцуко вперед.
Дом был просторный. От входной двери тянулся широкий коридор. Мужчина шел впереди. За ним шла Сэцуко, потом Торбэк. Ничего странного в этом как будто не было, но Сэцуко казалось, что она идет как бы под конвоем.
Они поднялись на второй этаж и вошли в довольно большую комнату.
— Здесь тесновато, но уж не взыщите, пожалуйста, — сказал с улыбкой мужчина и вышел.
Торбэк обнял Сэцуко и поцеловал.
— Ну вот, здесь ты меня подожди, а я скоро вернусь, — сказал он, — и не беспокойся. Окамура-сан позаботится о тебе.
— А ты правда скоро вернешься? Тебя не задержат? Мне так не хочется, чтобы ты уходил.
— Но, милая, пойми, что мне необходимо быть па празднике.
— Я понимаю, но мне страшно оставаться одной в этом незнакомом доме.
— Ну что ты, глупенькая! Зато мы здесь с тобой проведем несколько дней.
— Это правда? — Глаза у Сэцуко радостно засняли. — Мы в самом деле останемся здесь на несколько дней?
— Конечно, дорогая. Ты же об этом сама мечтала. И я тоже. Господин Окамура любезно предоставил в наше распоряжение второй этаж своего дома.
— Так что ж ты сразу не сказал? — У Сэцуко будто камень с сердца свалился. — А то я испугалась…
— Ну вот видишь! Ты рада? Чего ж тут бояться, все будет хорошо…
— Но неужели нельзя было поселиться в другом месте?
— А тебе здесь не нравится?
— Какой-то дом странный. А жилище всегда нужно выбирать по вкусу.
— Сэцуко! — с укоризной сказал Торбэк. — Ну подумай сама, разве мы можем выбирать? Мало ли на каких людей нарвешься. А Окамура умеет держать язык за зубами. Он никому не разболтает о наших отношениях…
И все-таки Сэцуко было не по себе, ее страх не прошел. Чем-то этот дом пугал ее. И Окамура, который провел ее в эту комнату, и женщина, которая их встретила, были ей антипатичны.
— Однако если тебе здесь не нравится, — сказал Торбэк, прочитав ее мысли, — мы поживем здесь совсем недолго, а потом переедем, я подыщу что-нибудь получше.
— Хорошо, милый.
— Ну вот и отлично. А теперь мне надо идти!
— Уже? — В глазах Сэцуко снова мелькнула тревога.
— Что поделаешь! Надо! Но я скоро вернусь и брата прихвачу.
— Ладно, иди, я подожду!
— Вот и умница, дай я тебя расцелую. Тебе недолго придется скучать.
Торбэк обнял ее за плечи и поцеловал в губы.
Сэцуко смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом лестницы. Потом она закрыла дверь, и какая-то непривычная пустота заполнила все ее существо.
В вестибюле Торбэка поджидал Окамура.
— Ничего бабенка, — сказал он, ухмыляясь. — Теперь понятно, почему вы так расстроены. Жаль, конечно, но…
Торбэк вздрогнул.
— Только прошу вас…
— Сам знаю. Мне господин Ланкастер все сказал. Буду все время начеку. Она у меня не убежит.
Торбэк распахнул дверь, слова Окамура будто кнутом хлестнули его по лицу. Он вышел, низко опустив голову. «Рено» с погашенными фарами стоял возле ограды. Он сел в машину и посмотрел на окно во втором этаже. Оно светилось неярким светом. Он нажал на акселератор.
До семинарии ехать было около двадцати минут. Возле телефонной будки Торбэк затормозил.
— Я долго жду вашего звонка. Ну как там?
— Только что доставил ее к Окамура.
— Ну и прекрасно! — В голосе Ланкастера по «слышались ласковые нотки. — А Окамура дома?
— Да.
— Я ему все объяснил. Он будет строго выполнять мои указания. Так что на него можно положиться. Он вполне заслуживает доверия. А что делает она?
— Осталась в комнате на втором этаже.
— Вы, конечно, придете к ней?
— Да. Я сбежал с середины вечера, и мне снова надо вернуться в семинарию. А когда все кончится, я поеду к ней. Но это будет поздно.
— В котором часу?
— Не раньше одиннадцати-двенадцати.
— Ну что ж, хорошо. Но запомните, все должно быть сделано сегодня ночью.
У Торбэка задрожали руки.
— Торбэк, вы меня слышите?
— Да, слышу! — простонал Торбэк.
— Итак, действуйте, как я говорил. Но вы, кажется, трусите?
Торбэк не мог выговорить ни слова.
— Не бойтесь! Все будет шито-крыто. Это самый безопасный способ, только все нужно сделать сегодня же. Ясно?
— Да… — еле слышно проговорил Торбэк.
Он еще долго держал в руках телефонную трубку. Потом машинально повесил ее, вышел из будки и сел в машину. Ему показалось, что все кругом стало каким-то совсем другим. Казалось даже, что в машине сейчас сидит не он, а какой-то другой, не похожий на него человек. И до семинарии ои ехал в каком-то несвойственном ему забытьи. Удивительно, как это он еще ни на кого не наехал.
