Б. Седов - Дама Пик
Две недели назад на имя мистера Уильяма Паттерсона были забронированы королевские апартаменты на третьем этаже, те самые, окна которых выходят прямо на Лестер Сквер.
Никто никогда не слышал о таком джентльмене, его имя не упоминалось нигде, но, поскольку он был организатором, а по сути дела – хозяином всемирного конкурса, а кроме того, снял королевские апартаменты на целый месяц, заплатив вперед, его приезда ждали. Но никому и в голову не пришло, что молодой одноглазый хулиган на мотоцикле и мультимиллионер, покупающий красоток сотнями, – одно лицо. Недоразумение было налицо, но оно растаяло, как весенний снежок, и вышколенные слуги поволокли чемоданы, сундуки и баулы на третий этаж.
Мистер Паттерсон в это время стоял у стойки, непринужденно опершись о нее локтем, и, задумчиво ковыряя носком расшитого ковбойского сапога на высоком каблуке дорогой афганский ковер из шерсти ламы, поглядывал на вход.
Заметив это, мистер Макинтайр тоже стал следить за входной дверью и, когда через некоторое время она открылась, он увидел стоявший на улице «даймлер-бенц» 1904 года выпуска. Сердце мистера Макинтайра забилось. Он был заядлым любителем антикварных автомобилей, не пропускал ни одного автомобильного антик-шоу и поэтому сразу же узнал эту машину. Да и как было не узнать автомобиль, портрет которого висел в кабинете Макинтайра уже двадцать лет!
Благородные линии кузова, глубокий темнозеленый цвет, позолоченные навесные детали, сверкающие колеса со спицами, большие фонари, смотревшие вперед, как внимательные глаза…
Да, это был тот самый «даймлер-бенц», который продавался за…
Позвольте, подумал Макинтайр, в прошлом году он продавался за два с половиной миллиона фунтов стерлингов, и охотников выложить такую сумму за автомобиль, которому было ровно девяносто восемь лет, так и не нашлось!
А теперь это антикварное чудо подъезжает к дверям «Отель Рояль», лакей открывает низкую дверцу, откидывает ступеньку, и из машины в струящемся облаке меха шиншиллы выходит молодая прекрасная леди…
Макинтайр вышел из-за стойки и хотел уже поспешить навстречу темноволосой незнакомке, но опоздал, потому что рокер в черной кожаной куртке, сверкавшей молниями и заклепками, не терял времени на разглядывание старинного автомобиля и, громко лязгая подковами по мрамору, устремился навстречу этой девушке раньше немолодого Макинтайра, которому досталось только разглядывать вышитую на широкой кожаной спине надпись «Ангелы Ада».
Макинтайр вздохнул и вернулся за стойку.
К нему снова подошел тот же человек в сером деловом костюме и, все так же глядя в лоб, сказал:
– Мисс Натали Романофф-Матье.
Макинтайр важно кивнул, вспомнив, что именно эта леди сопровождает владельца конкурса, а затем, нахмурив брови, стал мучительно вспоминать, где же он раньше слышал эту странную фамилию.
Одноглазый, но богатый рокер мистер Паттерсон и темноволосая красавица Натали Романофф-Матье встретились в центре роскошного вестибюля и, слегка обнявшись, небрежно поцеловались. При этом Паттерсон потрепал ее по заду, и Макинтайр поморщился. Этот Паттерсон совсем не джентльмен, подумал Макинтайр, сразу видно, что не британец.
Паттерсон повернулся к группе людей в сером, которые негромко и по-деловому разговаривали со старшим коридорным, и тут же один из них подошел к нему и, сказав что-то, почтительно повел рукой в сторону просторного старинного лифта, решетчатая шахта которого была украшена высокохудожественным литьем, изображавшим листья, завитки и фантастические маски.
Высокие гости, повинуясь его жесту, направились к лифту, и молоденький чернокожий лифтер, уже ждавший их, с готовностью распахнул дверь и радостно заулыбался, потому что знал, что сейчас ему перепадет несколько фунтов.
И вот теперь этот самый Паттерсон валялся на королевском диване в туфлях из крокодиловой кожи и равнодушно следил за тем, как молчаливые официанты быстро сервируют стол. Наконец все было готово, и они удалились. Последним из номера вышел слуга, кативший перед собой опустевший столик. Его затылок и гордо выпрямленная спина говорили о том, что джентльмена делают не деньги, а воспитание. Выйдя в коридор, он повернулся лицом к открытым дверям, взялся руками в белых перчатках за золоченые львиные ручки и с достоинством затворил за собой высокие белые створки.
Проводив его взглядом, Паттерсон расслабленно уронил газету на инкрустированный палисандром, розовым деревом и струйчатым кленом паркет и поднялся с дивана. На Паттерсоне был бордовый халат из тяжелого китайского шелка, подпоясанный толстым шнуром с кистями, в которые были вплетены золотые нити.
Подойдя к столу, Паттерсон оглядел красиво расставленные судки и тарелки, одобрительно кивнул и снял высокую серебряную крышку с самого большого судка. В воздух поднялось облачко аппетитного пара, и, подавшись вперед, Паттерсон с удовольствием втянул носом запах молодой зайчатины, приготовленной в пикантном соусе «кентервильская вдовушка».
В это время в углу огромной гостиной открылась расписанная золотыми и голубыми цветами дверь ванной, и в номер вышла мисс Натали Романофф-Матье.
Ее влажные темные волосы были небрежно схвачены несколькими черепаховыми зажимами, а на загорелой коже, видной в вырезе только что надетого белого махрового халата, блестели капли воды.
Мисс Матье принимала душ и теперь вышла к завтраку.
Она подошла к столу, и, когда ожидавший ее стоя Паттерсон отодвинул белый стул с вычурными ножками и бархатными подушкой и спинкой, изящным движением села на него и поблагодарила Паттерсона сдержанным кивком.
Паттерсон чинно обошел стол и уселся напротив Натали.
Они поглядели друг на друга, Паттерсон сказал:
– Овсянка, сэр!
Мисс Матье шевельнула тонкой бровью и ответила:
– Овсянку сами жрите, сэр! А я лучше зайчатинки отведаю.
И Знахарь с Наташей, а это были, конечно же, они, принялись за завтрак.
Коридорный, которого разбирало любопытство и который по древней гостиничной традиции подслушивал под дверью, услышал несколько слов, произнесенных на совершенно не знакомом языке, недоуменно пожал плечами и удалился в сторону буфета.
* * *После завтрака Знахарь снова завалился на диван с газетой, а Наташа устроилась в глубоком кресле, напоминавшем о временах славного царствования Карла Первого, и взяла в руки пульт от телевизора.
– Смотри, что пишут, – сказал Знахарь и повернул газету так, чтобы Наташа ее увидела.
На цветном развороте были видны крупные яркие надписи:
«Кто будет Мисс Европейская Мусульманка– 2003?»
«Жемчужины Ислама»
«Красота не знает религии»
Чуть ниже шрифтом помельче было набрано:
«С конкурса – в гарем»
«Ярмарка невест»
«Наложницы для бен Ладена»
Наташа усмехнулась, а Знахарь, снова заглянув в газету, сказал:
– Тут и про нас написано. Пожалуйста: миллионерка от шоу-бизнеса Натали Романофф-Матье скрывает свое происхождение. Здорово! Таак… А вот и про меня. Американец с русским акцентом спасает прекрасных мусульманок от похоти ненасытных шейхов.
Он посмотрел на Наташу и спросил:
– Ты хоть гордишься, что я такой благородный? Видишь, тут сказано: спасает! Спасает прекрасных мусульманок…
– Я знаю, что они прекрасные, но ты бы лучше забыл об этом, а то как раз увидишь, какая я бываю ужасная.
– Ладно, ладно, понял! Но меня гораздо больше интересует другое: как газетчикам удалось пронюхать про то, что неофициально все это будет аукционом невест? Если я узнаю, что информация ушла от кого-то из нашей команды, убью на месте. Не хватало только, чтобы в это дело встряли какие-нибудь бешеные феминистки, ратующие за женскую свободу.
– Да, это было бы весьма нежелательно, – задумчиво сказала Наташа, продолжая держать пульт в руке.
Наконец она нажала на какую-то кнопку, сразу же убрала звук и, глядя на экран, по которому взад-вперед носился Джерри, преследуемый неутомимым Томом, спросила:
– А что там еще пишут?
– Н у… – Знахарь полистал газету, – в остальном все, как есть. Я имею в виду то, как мы это преподнесли. Вот, пожалуйста…
Знахарь начал медленно переводить газетный текст.
– Во всемирном конкурсе «Мисс Европейская Мусульманка-2003» участвуют самые красивые мусульманские девушки с европейским воспитанием и культурой, многие из которых приехали из стран, которые раньше были советскими республиками. Та-ак… Готовят этот конкурс никому до этого не известные миллионеры Уильям Паттерсон, по слухам имеющий российские корни, и скрывающая свое происхождение Натали Романофф-Матье. Ага… Однако, если принять во внимание первую часть ее фамилии, то вероятность того, что она принадлежит к старинному русскому роду, становится весьма высока.
Наташа фыркнула, а Знахарь взглянул на нее и усмехнулся:
– Мисс Матье, вас раскололи!
