Виктор Доценко - Биография отца Бешеного
Я не сообразил, что это за звук, а потому совершенно не среагировал на него. Тут на помощь подоспели и мои напарники. Мы скрутили мужика и позвонили в штаб. Вскоре приехал сам начальник штаба, как мы его уважительно называли, "наш Жужа".
Жужа была его фамилия. Он был украинец, родом из Харькова: в Омск он прибыл с теми самыми матросами-дембелями, да так и остался. На флоте Жужа был старшиной первой статьи. Под два метра ростом, килограммов под сто двадцать весом. С пудовыми кулаками и удивительно дет-ской, доброй, но бесстрашной душой.
Когда он еще был не начальником штаба, а простым оперативником и дежурил на "пятачке" - так называлась открытая танцплощадка, его напарник пошел в туалет, и Жужа остался один. Вспыхнула драка между двумя компаниями, и Жужа, не думая об опасности, ринулся в самую гущу, чтобы прекратить столкновение. Быстро раскидав основных зачинщиков: кого нокаутировав, кого отбросив подальше, он хотел задержать самого буянистого, но тот взмахнул рукой и полоснул Жужу по груди. Оказывается, в руке он сжимал опасную бритву.
Ранение было серьезным, и "наш Жужа" упал. Бандит бросился бежать, но тут вернулся напарник Жужи, который, склонившись над раненым, попросил знакомых ребят вызвать "скорую" и позвонить в штаб отряда...
Услышав, что порезали Жужу, все "оперкомы" бросились к машине - в тот раз дежурила бортовая, и через пять минут мы были на месте. Это был бесславный день для всех, кто отрывался тогда на "пятачке": мы так разозлились за нападение на своего любимца, что били подряд всех парней, кто попадался под руку, как говорится, невзирая на лица.
Мы прочесали весь район и под утро все-таки разыскали того, кто порезал Жужу. После нашего с ним общения он с немалым трудом пришел в себя в больнице и калекой отправился на зону. Нас боялись и так, но после этого случая стоило где-то возникнуть заварушке и кому-то прокричать, что "оперкомы" едут, как все тут же разбегались. Во всяком случае, в нашем районе в то время тяжелых преступлений почти не было и жители нас уважали.
Придя к нам, Жужа быстро стал любимцем всего отряда, и вскоре его единодушно выдвинули в начальники штаба. Он-то и приехал тогда, когда мы захватили того мужика. Выяснилось, что это опасный преступник и в кармане его был не нож, как я подумал, а пистолет. И если бы его рука чуть отклонилась, то пуля попала бы мне в живот.
Именно за его задержание мы и были награждены почетными грамотами ЦК ВЛКСМ и УВД города Омска. Эти грамоты до сих пор хранятся в моем архиве среди многочисленных дипломов, полученных мною за спортивные достижения...
Однажды в одном из интервью журналист с издевкой спросил: "И как вы относитесь к своему "ментовскому" прошлому?"
Хотелось мне ему сказать, что в те годы, в годы "партии", комсомола и даже пионерии, у всех было "ментовское" прошлое, а потом подумал: вряд ли этот парень, не имевший понятия, что значит кулаком защитить честь любимой женщины или свою жизнь, поймет меня...
К нам в отряд поступали сводки о преступлениях, совершенных в районе и в городе. Однажды я прочитал, что в нашем районе был ограблен частный гараж. Среди похищенных вещей указывалось и охотничье ружье с таким-то номером. Вернувшись поздно вечером домой, я хотел пожарить картошку, но в ведре ее не оказалось. В подвале нашего дома у каждой квартиры был свой отсек, где хранились не очень нужные вещи и картошка.
Мама спала, отца дома не было. Я взял ведро и пошел в подвал за картошкой. Сгребая ее в ведро, я неожиданно наткнулся на укрытое в ней охотничье ружье. В первый момент мне и в голову не могло прийти, что это ружье из списка украденных вещей. Но, взглянув на серийный номер, я все понял: у меня отличная память на цифры. Поднявшись в квартиру, я разбудил маму и прямо спросил о ружье.
Она ничего не знала, и тогда я ультимативно заявил:
- Скажи отцу, чтобы взял ружье, пошел в милицию и сам во всем признался!
- Сыночек, не мог отец пойти на такое! Слышишь, не мог! - со слезами на глазах запричитала мама.
Но я был непреклонен:
- Пусть пойдет и все расскажет! Если не виновен, то пусть объяснит, откуда у него это ружье! Даю два дня! Если откажется, я пойду и все сам расскажу!
- Господи, как ты можешь? - всхлипнула мама, но я ничего не желал слушать, и когда пришел отец, а был он в изрядном подпитии, я поставил ему ультиматум.
Отец полез драться, а когда я дал ему отпор, выгнал меня из дому.
Хотя я разозлился на него, но обещанные двое суток выдержал честно, а потом пошел и все рассказал начальнику отделения милиции. Отца в тот же день арестовали, и вскоре, как самому старшему в группе взломщиков, суд дал ему четыре года общего режима.
Позднее выяснилось, что отец, мамин восемнадцатилетний брат Анатолий, по которому тюрьма давно плакала, и его несовершеннолетний приятель сидели у нас дома и пили водку. Когда водка закончилась, отец с трудом ворочал языком и почти не держался на ногах. Он вряд ли вообще что-нибудь соображал. Анатолию хотелось выпить еще, но денег ни у кого не было. Тут Анатолий и сообщил, что сумеет найти деньги.
Они подхватили под руки отца и вышли из дому. Добрались до другого двора, подошли к гаражу, прислонили отца к стенке, вскрыли гараж, забрали то, что, по их мнению, можно было продать, и вернулись с добычей к нам. Часть вещей спрятали в подвале, а часть Анатолий продал и купил водки...
Он с приятелем, как слишком молодые, получили по два года, а отец пошел "паровозом"... Причем отец просил его все взять на себя и он тоже отделался бы тем же сроком. Анатолий пообещал, но на суде сдал отца. А позднее, когда я жил в Москве, он еще и обокрал свою родную сестру, мою маму.
Несмотря на то что отец давно простил меня, я до сих пор испытываю жгучий стыд за тот свой поступок. Я никогда не прощу себе, что предал близкого мне человека и он, совершенно невиновный, отсидел два года: за хорошее поведение его освободили досрочно...
Особенно остро вину я ощутил тогда, когда сам был невинно лишен свободы, но об этом речь впереди...
Получив аттестат зрелости, я поехал поступать в Москов-ский государственный университет.
В этой книге мне впервые захотелось признаться, что послужило толчком к этому решению.
В нашей команде многоборцев был парень на три года старше меня, Аркадий Амбросик. Он был из интеллигентной семьи: и отец, и мать были инженерами. Получилось так, что постепенно он стал моим основным соперником по юношескому легкоатлетическому многоборью.
В отличие от Аркадия, выступающего довольно ровно во всех дисциплинах многоборья, у меня были "коронные" дисциплины, в которых я выступал на высоком уровне, что было очень важно для всей команды. Одно дело, когда человек хорошо выступает в одной дисциплине, и совсем другое - когда может закрыть еще пару. А я, кроме многоборья как такового, имел приличные результаты в стометровке, а значит, и в эстафете четыре по сто, и был лидером по метанию диска. Потому меня почти всегда включали в состав команды, а Аркадия иногда оставляли дома.
Правда, был случай, когда Владимир Семенович, мой тренер, так на меня рассердился, что едва не отлучил на полгода от команды. А все по моей глупости...
В то время я серьезно увлекся химией и как-то решил сделать, как мы называли, "бумажные хлопушки". В школе мы проходили тогда бертолетову соль. Как не попробовать смешать ее с "красным фосфором" и не попугать девчонок, бросая им под ноги? Но "бертолетова соль" тщательно пряталась нашей химичкой, и достать ее никак не удавалось. Но разве такие мелочи могут остановить "пытливый ум"?
Я уселся за специальную литературу и вскоре выяснил, что свойствами "бертолетовой соли" обладает также "соль стронция", баночка которой стояла совершенно открыто.
Несколько дней ушло на то, чтобы потихонечку "натырить" необходимое количество "соли стронция" и "красного фосфора". И когда эти два элемента оказались у меня дома, я вдруг решил, что "хлопушки" - совсем детская забава, нужно придумать что-нибудь поэффективнее. Случайно я наткнулся на фарфоровые конденсаторы, которые лежали среди инструментов отца. Конденсаторы представляли собой двухсантиметровые цилиндрики с алюминиевыми клеммами с обоих концов.
"То, что нужно!" - промелькнуло у меня в голове, и я принялся за изготовление своеобразных мини-гранат.
Процесс происходил на кухонном столе. Прямо на клеенку я высыпал из кулечка "бертолетову соль", туда же - кулечек "красного фосфора" и тщательно смешал. Взрывная смесь для начинки мини-гранаты была готова, и дело оставалось только за оболочкой. Пассатижами я оторвал с одной стороны клемму-крышку конденсатора, вытащил из фарфорового цилиндрика рулончик промасленной фольги, проложенной полоской вощеной бумаги, после чего засыпал внутрь приготовленную "гремучую смесь" и, не подумав, что крупинки смеси могут прилипнуть к промасленным фарфоровым краям конденсатора, принялся закрывать его снятой клеммой-крышкой.
