Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд
— Эх-х, Гриша-Гриша, где ж тебя раньше черти носили?
— Опять что-то стряслось? — среагировал на досадливое начальницкое Шевченко.
— Да так, ничего, — отмахнулся Андрей и, глянув на Тараса, не смог далее сдерживать улыбки: слишком уж комично тот выглядел в своем одеяльном прикиде. — Ты-то себя как ощущаешь? Ничего себе в полете не отбил?
— Ребра-кости-яйца вроде целы. Всё остальное — фигня. Вот только обидно, блин, промахнулся чутка. Я ведь, когда прыгал, планировал аккурат на стрелка приземлиться. А в итоге…
— А в итоге приводнился. Но со стороны, я те скажу, смотрелось просто феерично. Правда, Ольга?
— Я не видела, — грустно покачала головой Прилепина. — Я в этот момент как раз прицеливалась.
— А чего ж стрелять не стала, коли прицеливалась?
— Да там как раз кораблик экскурсионный навстречу выплыл. Вот они за ним и укрылись.
— Понятно. Вот видишь, Олег Семенович, человек хотя бы попытался. А ты, блин, в таком козырном месте стоял, и чего?
Кульчицкий взялся смущенно оправдываться:
— Андрей, я… Я сначала немного растерялся, а потом, потом уже хотел…
— Ладно, чего уж теперь. «Все мы виновны в смерти Лоры Палмер». Значит, так, «гоблины», слушаем мою команду. Мы с Олегом Семеновичем двигаем в Главк. Все остальные — возвращаются в контору: мыться-сушиться-переодеваться и зализывать раны. Особо подчеркиваю — зализывать, а не запивать! Никому не расходиться, ждать меня… Да, я что-то не врубился! — Андрей обернулся к Афанасьеву. — Сергеич, а где у нас Северова? Она же с вами должна была приехать?
— Наталья еще по дороге сюда попросила высадить ее на Загородном, — пояснил оперативный водитель. — Сказала, что возле суда ей особо делать нечего, а в конторе на хозяйстве один молодой остался. Мол, надо за ним приглядеть: как бы снова чего не накосорезил.
— Нормальный ход! Она, видите ли, решила! — рассердился Мешок. — Ладно, я с ней по возвращении особо поговорю.
Замы выбрались из «маршрутки», но тут Андрей, словно бы вспомнив что-то важное, торопливо вернулся к своим:
— Да, народ, совсем забыл сказать! — Он выждал паузу, и «народ» инстинктивно напрягся, ожидая заполучить в свой адрес еще какую-нибудь неприятную подлянку. Но тут, к полнейшей для всех неожиданности, Мешок вдруг расплылся в улыбке: — Всех благодарю за службу! Как ни крути, а Виталя был прав — пускай с шумом и с необязательными спецэффектами, но судью Зимина мы с вами сегодня уберегли! А вам, Ольга Николаевна, респект отдельный и особый.
— А мне-то за что? — удивилась Прилепина.
— Изначально это же была ваша идея. С двойником. Так что всё получилось случайно, хотя именно так и планировалось…
Парголово,
10 августа 2009 года,
понедельник, 14:08 мск
…В принципе, при желании место встречи изменить было можно. Вот только зачем? Так что Галактионов и Лотяну снова встретились в знакомой рабоче-крестьянской «Шаверме», где за минувшие пять дней не изменилось ровным счетом ничего. Даже пьяненькая массовка завсегдатаев, казалось, законсервировалась в этих стенах в том же составе и даже в тех же самых позах. Ну а меню тут не менялось лет десять. Равно как ценник на водку, которую заказывать здесь не решался даже видавший виды Лотяну. Поэтому в данный момент он традиционно тянул более-менее безопасное пиво, а сидящий напротив Галактионов, в прошлый раз уже имевший удовольствие отведать местный фирменный напиток «кофе-експреса», на сей раз ограничился нейтральной минералкой.
— …Ну, что там у вас происходит? Рассказывай.
— Бригадира вчера вечером по «скорой» в больницу отвезли. Инфаркт.
— Это я в курсе. Впечатлительным оказался наш Георгич.
— Станешь впечатлительным, когда тебя в ментовке больше трех часов допрашивали, — рассудил Лотяну. — Работяги, между прочим, тоже почти все в шоке.
— А этим-то чего?
— Ну как же? Столько труда, и всё коту под хвост.
Галактионов поморщился:
— Я, блин, сейчас расплачусь от умиления. Им что важнее: эстетическое наслаждение или стабильная зарплата?
— Лично мне зарплата. Кстати, вы в прошлый раз обещали: деньги сразу после результата. Результат есть, а вот денег…
Галактионов осмотрелся по сторонам, достал из внутреннего кармана пиджака завернутую в полиэтилен пачку и воровато сунул ее молдаванину. Тот по-хозяйски взялся было разворачивать презент, однако его собеседник злобно завращал глазами и тихо зашипел:
— Ты что, сдурел? Спрячь, после пересчитаешь. Не бойся: ты не церкви — не обманут… Теперь так: ровно через неделю — раньше не стоит, могут заподозрить неладное, съездишь куда-нибудь в область и отправишь с местной почты телеграмму на свое имя. Дескать, тяжело заболела мама.
— Типун вам на язык!
— Хорошо, пусть тогда будет «тяжело заболел дядя Ионеску, срочно приезжай». Покажешь телеграмму… Кто у вас сейчас Георгича замещает?
— Кузьмин.
— Покажешь Кузьмину и отпросишься на недельку за свой счет. И всё! Чтоб я тебя больше на берегах Невы и в нашем тресте, в частности, не видел. Ясно?
— Чего ж тут неясного? — пожал плечами Лотяну.
— Вот и молодца. Да, а ты уверен, что, когда на леса залезал, тебя никто не срисовал?
— Так мы в прошлый вторник на объекте вообще не появлялись. У нас договоренность с местными попами: в дни церковных церемоний, обрядов всяких все работы на объекте прекращаются. А в тот день там как раз детей крестили.
— А я тебя не за рабочих пытаю. А как раз за прихожан и прочих случайных людей.
Лотяну задумался, вспоминая.
— Не, вроде бы никто. Я полез как раз тогда, когда весь народ внутрь ломанулся.
— Хорошо коли так… Но учти, когда всплывают факты, кто-то обязательно тонет. Так вот, запомни: если что, в данном случае утопленником будешь ты. Вкурил?
— Да не курю я! — насупился Лотяну.
— Вот это похвально, — кивнул Галактионов, поднимаясь. — Тогда счастливо. Солнечной Молдавии горячий привет!
Благодетель ушел, а облагодетельствованный им гастарбайтер отставил свое пиво и, не в силах удержаться, осторожно вскрыл под столом пакет и принялся с азартом пересчитывать зеленые купюры…
Санкт-Петербург,
10 августа 2009 года,
понедельник, 17:48 мск
Начальство как-то уж слишком сильно задерживалось, а потому личный состав «гоблинов», вконец издергавшись и проголодавшись, ближе к вечеру решил сброситься и накрыть в комнате отдыха небольшую поляну. Символизирующую поздний обед или ранний ужин. Невзирая на недвусмысленные инструкции Мешка, поляну организовали со спиртным. В конце концов, не супом же из бомж-пакетиков стресс снимать? А его, стресса, «гоблины» сегодня заполучили выше крыши.
После нескольких выпитых рюмок Джамалов, Вучетич и Шевченко очень быстро сделались преувеличенно возбуждены. А вот герой сегодняшнего дня Женя Крутов, напротив, был преувеличенно угрюм и молчалив.
Барышни пили мало, предпочитая налегать на фрукты: Ольге особо и не хотелось, а Северова, после приснопамятных пьяных событий, строго решила для себя: «Хватит! Отпилась! По крайней мере на работе — точно».
— …Да-а, Натаха, ты сегодня много потеряла. Это надо было видеть собственными глазами! — нервически хохотал Виталий, обновляя коллегам стаканы. — «Диво-остров» с его экстрим-аттракционом «Прыжок в стратосферу» просто отдыхает! Наш поэт-песенник вошел в воду не ласточкой, но птеродактилем.
— Думается мне, если бы высота моста была чуть-чуть повыше, а наш Тарасик чуть-чуть поточнее, пробоина в носовой части судна была бы обеспечена, — согласился Джамалов.
— И тогда в завтрашних сводках ГУВД мы бы прочитали примерно следующее: «Оперуполномоченный Шевченко, не щадя живота своего, торпедировал катер с особо опасными преступниками».
— Блин, кончайте зубоскалить, придурки! Заколебали, честное слово! — обиженно заклокотал Шевченко и, желая побыстрее перевести стрелки со своей персоны, льстиво напомнил: — Вы лучше герою плесните! У Жеки, между прочим, утром пули, как мгновения, у виска свистели, а он сидит — позабыт-позаброшен.
— О чем разговор! Женька, давай сюда свой стакан!
В этот разудалый момент в курилку некстати ввалился Мешечко — еще более мрачный, нежели днем. Хотя казалось бы? Куда уж более?
Народ моментально притих, а Виталий, неуклюже заслонив телом бутылку, пытался лихорадочно сунуть ее под стол.
— Да не мельтеши ты, промокашка! — разгадал неуклюжее движение Андрей. — Коньячищем еще в коридоре разит. Посудина свободная найдется?
— Сейчас, Андрей Иванович, конечно. Вот только чашечку сполосну, — на правах временного хозяина комнаты засуетился бомж Иван Демидович.
— Брось, Демидыч, и так сойдет, — отмахнулся Мешок и, приняв из рук Филиппова посуду, протянул ее Виталию. Получив обратно, залпом выпил налитое и смачно захрустел долькой яблока, заботливо подсунутого Прилепиной.
