Елена Михалкова - Охота на крылатого льва
Вика не могла больше молча внимать этому славословию.
– Он выгнал тебя и Алес! – взорвалась она.
– Я бы тоже нас выгнал, – пожал плечами Бенито. – Он не хочет видеть эту дурочку. Жена изменила ему! Родила ребенка от другого! Ты бы простила за такое?
Вика подумала, подбирая слова, и ответила предельно честно:
– Нет, не простила бы.
Бенито развел руками, словно говоря: «Вот видишь!»
– Не простила бы, – твердо продолжала она, – но я бы не стала сводить счеты с умершим, мстя живым. Знаешь, самое большое искушение – когда кто-то попадает от тебя в зависимость. О человеке все можно сказать по тому, каков он со слабыми. Твоя сестра – слабая.
– А я – нет! – вскинулся Бенито и тут же скривил губы: – Но я нищий.
– Не такой уж ты и нищий, не придумывай.
– У меня ничего нет! Даже лодка и та не моя.
Вика решила не спрашивать чья.
– Я столько раз хотел пойти к отцу за деньгами! – ожесточенно продолжал Бенито. – Не знаю, что меня удерживало.
– Гордость? – предположила Вика.
– Нищие не могут ее себе позволить! – резко парировал он.
– Все наоборот! – она повысила голос. – Только нищие и могут! Потому что это единственное, что у них есть. Ты понимаешь меня, Бенито? Последнее утешение и прибежище нищеты – это гордость. Поэтому ею нельзя жертвовать. Иначе ты и в самом деле останешься ни с чем!
Бенито склонил голову набок, как-то странно глядя на нее, и Вика спохватилась, что ее занесло не туда.
– Я жила когда-то очень бедно, – понемногу успокаиваясь, сказала она. – Я помню, каково это. Хотя предпочла бы забыть. Глупости, что страдания смягчают душу. Я никогда не была более жестокой, чем тогда, когда у меня была одна-единственная драная пара обуви.
Бенито задумчиво посмотрел на свои грязно-белые кроссовки с развязанными шнурками.
– Слушай, а у тебя мощная голосина! – заметил он. – Я чуть не оглох.
– Извини, – Вика смутилась окончательно. – Я не хотела. Я пела когда-то… давно.
– Спой мне что-нибудь, – предложил Бенито и растянулся на фанере. – Что вы, русские, обычно поете? Только тихо!
Вика засмеялась.
Если бы кто-нибудь из жильцов розового дома вздумал поздно вечером спуститься в подвал, он застал бы удивительную картину. На полу, укрывшись куртками и свитерами, спали двое: девушка с косичками, торчащими в разные стороны, и смуглый парень в драных джинсах и майке, бывшей когда-то белой. А под тусклой лампой сидела, обхватив колени руками, светловолосая женщина и нежным, летящим голосом выводила:
– Миленький ты мой! Возьми меня с собо-о-ой! Там, в краю дале-оком буду тебе чужой!
4Побережье одного из греческих островов
За две недели до описываемых событий
– Какого черта он так долго возится?
Один из сидящих в катере рассерженно сплюнул за борт. Суетливая волна подпрыгивала возле борта, с неба сыпало мокрой чепухой.
– Марко, успокойся, – лениво призвал второй, носатый и бородатый. Третий молча вертел в руках рацию. – Ты знаешь правила.
– В задницу твоей мамаше все правила! Сколько можно ползать по дну?!
– Янис, он только что оскорбил зад твоей почтенной матушки! – Четвертый из команды, сидевший на корме и вглядывавшийся в серую глубину, на секунду отвлекся от своего занятия. – Ты можешь утопить его за это!
Носатый Янис зевнул:
– Вот еще! Чтобы мы потом труп и этого дурня искали пять часов?
– Ты кого назвал дурнем?!
– Не стали бы мы его искать, вернулись бы на берег, – усмехнулся тот, что с рацией.
– И то верно, – согласился флегматичный Янис. – Марко, ты слышишь? Твоя туша никому не сдалась.
Толстяк Марко снова разразился ругательствами. Остальные участники поисковой группы слушали безучастно, привыкшие к его пустой болтовне.
Как вдруг тот, что сидел на корме, вскинул руку:
– Тихо!
– Всплывает! Готовимся!
Мужчины заняли свои места. Теперь все видели, как из серой толщи воды к поверхности медленно поднимается темная фигура. Волны раздвинулись, блеснуло стекло…
– Давай!
– Помоги!
Водолаза вытащили на катер, помогли раздеться.
– Ну? – нетерпеливо спрашивал Марко, подсовывая полотенце. – Где труп? Ты его нашел? Почему так долго?
– Черт возьми, заткните его кто-нибудь!
– Марко, заткнись!
– Если он не заткнется…
– Вы можете все помолчать хотя бы минуту?! – рявкнул старший. – Димитрос, не обращай внимания на этих кретинов. Рассказывай.
Водолаз, оказавшийся молодым пареньком, вытер лицо и покачал головой:
– Нечего рассказывать. Тела там нет.
– Оно там есть, – Янис насупился и подергал бороду. – И пока мы не поднимем его, нельзя заниматься кораблем. Правила!
– Тогда можешь отправляться туда вместо меня! – парнишка сердито кивнул на волны за бортом. – Я обшарил все дно! И весь корабль! Бригантина лежит прямо под нами. Она буквально раскололась на две части, я обследовал разлом, думал, может тело зацепилось за какой-нибудь выступ…
– Оно не зацепилось за выступ, его отнесло течением, – авторитетно заявил Марко.
– Все течения вынесли бы его к скалам. Там я искал. Я бы не пропустил его, можешь мне поверить!
Посреди озадаченного молчания ожила и захрипела рация. Тот, что держал ее в руках, бросил пару слов и отключился.
Старший группы задумчиво почесал подбородок.
– А не могло быть так, что он выплыл? – вдруг спросил Янис.
– Исключено! – отрезал руководитель. – У нас сорок человек свидетелей…
– Пять!
– Черт с тобой – пять! Но все как один видели, что он вместе с кораблем пошел ко дну. Штормило так, что даже дельфин бы утонул!
– Рыбы, его съели рыбы! – влез Марко.
– За сутки? – фыркнул Янис. – Что это за рыбы такие, что даже костей не оставили!
– Ну и где он тогда?
Все дружно посмотрели на паренька-водолаза. Тот пожал плечами:
– Получается, тело все-таки всплыло и его унесло.
– А спасатели утверждают, что никакого трупа…
– Море большое! – перебил парнишка. – Спасатели просто его не заметили.
В тишине Янис снова пробормотал еле слышно:
– А вдруг все-таки выплыл…
– Сказки внукам будешь рассказывать! – Старший группы смахнул со лба холодную водяную пыль, поежился и принял решение: – Возвращаемся! Дони, передай на сушу – они могут приступать к подъему бригантины. Мы свою работу сделали.
Катер взвыл, клюнул носом и по широкому кругу, огибая черные, как обсидиан, скалы, пошел к берегу. Глава группы в последний раз оглянулся на место крушения корабля и уверенно повторил:
– Не мог он выплыть!
Человек, который, по утверждению Кости Ифранидеса, не мог выплыть, в эту минуту уходил, шатаясь и едва не падая, все дальше от береговой полосы. Это был жилистый, загорелый, лысый старик с очень яркими голубыми глазами, которые сейчас были мутными из-за слез. Скрывшись за грядой низкорослых деревьев, старик упал на колени и затрясся в беззвучных рыданиях.
Он долго оплакивал погибший корабль. Наконец, дрожа, попробовал встать – и свалился как подкошенный. Слишком много часов его тело, в котором едва теплилась жизнь, валялось на камнях под нависающими скалами, такими низкими, что, когда он пришел в себя и попытался подняться, чуть не расшиб об их своды череп. Тогда он пополз, очень медленно, не обращая внимания на сотни шнырявших вокруг микроскопических крабов и пауков, и выбрался на открытый песок, под серое пасмурное небо.
То же самое пришлось сделать и сейчас. Ползти. Ноги не слушались его, и он боялся, что умрет прямо здесь.
Нет, не боялся. Человек, которого в прежней жизни называли Боцманом, не страшился смерти. Но он хотел бы умереть достойно. У него не получилось утонуть вместе с бригантиной, хотя он, сколько ни старался, не мог вспомнить, каким образом ему удалось спастись с тонущего корабля. Тренированное тело в который раз не подвело его, но сейчас Боцман не был уверен, что он благодарен судьбе за это.
Старик дополз до корявого ствола ближайшего деревца, прислонился к нему и осмотрел себя. Все тело покрывали страшные кровоподтеки, как будто пьяный татуировщик расписал его черным, синим и красным. «Неплохо меня измочалило. Ребра слева точно переломаны, палец, кажется, вывихнут… И тут трещина…»
Небо стало похоже на неумело сваренную манку, в которую кто-то капнул чернил. В нем вспухли комковатые тучи. Мелкая пыль, висевшая в воздухе, вдруг исчезла, как будто ее смахнули, а через несколько секунд на остров обрушился дождь.
Старик выбрался из-под дерева, встал, раскинув руки, и ощутил, как вода смывает соль с его измученного тела. Потом нашел куст с плотными широкими листьями и сделал из самого длинного листа желобок. Вскоре у него была пресная вода. Он долго и жадно глотал, потом набрал еще воды, и пил снова, и снова, и снова, чувствуя, как вместе с водой к нему возвращается жизнь.
Песок стал плотным после дождя. Идти по нему было легко. Старик медленно двинулся в глубь острова, держась под прикрытием деревьев. Его прошлая жизнь покоилась на дне моря вместе с бригантиной «Мечта», и он не собирался возвращать ее. Там его не ждало ничего, кроме тюрьмы.
