Данил Корецкий - Безупречный шпион (сборник)
Поспешно перевожу взгляд на апельсиновую «ламборджини», делаю глоток безоблачного голубого неба, ласкаю глаз безупречными костюмами в витрине «Уомо Босса» и постепенно сбиваю оскомину.
Я иду в «Этисалат» – местный концерн сотовой связи, благо от «Метрополитен пэлас» до него рукой подать. На мне легкий, песочного цвета костюм, светлая шведка с расстегнутым воротом и дырчатые туфли из тонкой кожи. Неброско, солидно и элегантно. Именно так и должен одеваться респектабельный русский бизнесмен, прибывший на предстоящий торговый фестиваль. Солидный человек не швыряет деньги на ветер, а тратит их рачительно и разумно, поэтому он первым делом приобретает местную сим-карту, позволяющую в пять раз снизить стоимость разговоров по мобильнику. Таким образом, мой визит в высотное здание с огромным шаром на крыше вполне мотивирован.
А по случайному стечению обстоятельств, именно в «Этисалате» работает человек, который в документах Центра проходит под псевдонимом Анри. Раньше он служил на военно-морской базе в Эль-Фуджэйра и занимался шифрованной радиосвязью между берегом и кораблями, именно тогда Павловский его и завербовал. Конечно, интересовали нашу Службу не столько торпедные катера и малочисленные тральщики Эмиратов, сколько авианосцы, крейсеры и подводные ракетоносцы базирующейся в Заливе группировки американского флота. Но потом Анри ушел в отставку и, как у нас говорят, «утратил разведвозможности», а потому необходимость в его услугах отпала.
Теперь что-то изменилось, и директор торговой фирмы «Столичные огни» Игорь Андреевич Горин идет заключать контракт с местным оператором мобильной связи.
Правда, обеспечивающая работа, которую должны были выполнить коллеги из местной резидентуры, проделана, как всегда, хреново. Совсем молодой паренек по имени Миша – вряд ли он успел получить звездочку старшего лейтенанта – сообщил только то, что Анри входит в число служащих «Этисалата». Выяснить, кем и в каком подразделении работает наш агент, Миша не смог. Как он туманно объяснил – «не представилось возможным».
Конечно, если не отрывать задницу от стула и выходить из посольства только на пляж, в торговый центр и на золотой рынок, то и возможности будут представляться соответствующие: поплавать в Заливе, поглазеть на женщин в купальниках да затариться кольцами, цепочками и браслетами по полной программе. Приятно, полезно, и риска никакого. Но если спросить: «А причем тут разведка?» – то рискуешь нарваться на непонимающий взгляд честных глаз: «Какая разведка? Ах да… Не представилось возможным!»
Новая формация… Поколение «пепси».
Но я-то представитель старой школы и потому, затратив десять минут, с помощью стоящего в холле отеля компьютера и трех монет по пять дирхам такую возможность получил. «Этисалат» – enter, «структура» – enter, «персонал» – enter, и на мониторе появился список фамилий. Отхлебнув из банки холодной колы, нашел нужную: Ахмед Табба – enter, вот и его должность – старший менеджер по работе с VIP-клиентами!
Чуть в стороне, на подиуме, степенно пьют кофе четыре местных жителя в белоснежной, тщательно отглаженной одежде. Араб арабу рознь. Я где-то прочел замечательную фразу: эмиратские арабы отличаются от своих египетских собратьев так же, как английские лорды от румынских цыган. Так оно и есть.
В помещении «Этисалата» кондиционированная прохлада, простор, чистота, солидные интерьеры и вышколенные служащие. Обзавестись сим-картой – дело пяти минут. Нужны ксерокопии паспорта и визы, сто восемьдесят дирхам, что чуть больше пятидесяти долларов, более милых и привычных сердцам моих соотечественников, – и звони по щедрому эмиратскому тарифу, сколько душе угодно и делу необходимо!
Но господин Горин усложняет задачу: сотрудники его фирмы намерены работать в Дубае довольно долго и интенсивно, круглые сутки им придется связываться со всем миром и друг с другом, а потому они хотят образовать корпоративную сеть и получить дополнительные скидки. Молодой араб в белой шведке с бейджиком на кармане мгновенье раздумывает, потом звонит по внутреннему телефону и передает русского бизнесмена мгновенно появившемуся коллеге – почти близнецу, только чуть постарше и одетому в европейский костюм. Судя по карточке на лацкане, его зовут Махмуд. Тот проводит требовательного посетителя в другой зал, предлагает обязательный чай или кофе и начинает излагать правила заключения корпоративного договора. Однако оказывается, что перспективный клиент хочет на первом этапе получить кредит под залог имущества фирмы, точнее, той его части, которая привезена на торговый фестиваль.
Никаких проблем не возникает: клерк откладывает заготовленный бланк и начинает заполнять карточку оценки имущества. Кредит надо погасить в течение месяца, но Горин просит полтора-два. Махмуд перестает писать, бросает короткий испытующий взгляд, но все же кивает. Тогда вводная усложняется: «Столичные огни» намерены осуществлять платежи из России, а местные финансисты с русскими банками не работают.
Фантазия иссякает, если Махмуд опять кивнет, то я не знаю, что еще придумать. Разве что предложить расплачиваться рублями…
Но менеджер, к счастью, достиг потолка компетентности, он отодвигает карточку и начинает звонить начальству. Потом приглашает следовать за ним и приводит меня в просторную комнату, где за столами восседают три человека. Понимая, что близок к цели, я мгновенно сканирую взглядом их лица. Если кто-то думает, что я ищу аккуратный пробор, усики-стрелочки или орден Почетного легиона в петлице, то он ошибается. Прозвище, а точнее, оперативный псевдоним агента, или просто «псевдо», не должно отражать никаких подлинных индивидуальных признаков. Анри может быть седым стариком, негром или даже женщиной. Прикрывая встречу с Павловским, я его не рассмотрел. Поэтому я просто вспоминаю фотографию из личного дела. Симпатичное худощавое лицо, тонкий орлиный нос, ухоженные тонкие усики…
Все трое – арабы, облаченные в национальную одежду: белые рясы и стянутые толстыми черными шнурками платки на головах. На самом деле это не рясы и не платки, а кондуру и гафии. У двоих гафии белые, у одного – в мелкую розовую клеточку. Странно. Такой узор носят жители Саудовской Аравии.
Махмуд ведет меня именно к «саудиту», тот показывает на гнутый, с дырчатыми сиденьем и спинкой стул, с профессиональной приветливостью улыбается. Это явно не Анри. У него одутловатое лицо, мешки под глазами, густые черные усы почти закрывают рот, в них заметны многочисленные седые прожилки. И бейджик с надписью «Ахмед Табба»!
Меня бросило в жар. Подстава! А Махмуд и двое за соседними столами – местные контрразведчики, ловящие «на живца»!
Мелькнула паническая мысль: сбросить уликовые материалы! Но ее догнала следующая: ничего запретного и противозаконного при мне нет. А потом пришло отрезвление: никто в ОАЭ не знал о моем прибытии, а следовательно, никто не мог к нему готовиться! Значит, Анри просто здорово изменился, ведь снимок для личного дела сделан тринадцать лет назад, в те годы и я выглядел совсем по-другому. Да и нервишки были покрепче… Я взял себя в руки, подышал низом живота, перевел дух.
– Чем могу помочь?
Ахмед Табба привычно улыбался клиенту.
Игорь Андреевич Горин улыбнулся в ответ и в очередной раз начал излагать запутанную историю своих намерений. Корпоративная сеть, скидки, кредит под залог имущества, которое еще не привезено…
Менеджер «Этисалата» уже понял, что овчинка не стоит выделки, и утратил интерес к посетителю. Хотя по восточному обыкновению он продолжал кивать и улыбаться, но улыбка завяла, потеряв искреннюю лучезарность, а глаза остекленели и, хотя не закрылись, обратились внутрь себя, будто задернулись матовые полупрозрачные шторки, чтобы никто не мешал всякими глупостями дремать уставшему мозгу. Чиновник ждал, пока скупой клиент закончит, чтобы обтекаемо произнести нейтральную и необидную фразу, что-нибудь типа: «Позвоните, пожалуйста, завтра – я должен проконсультироваться с боссом».
Разговор идет на английском – персонал солидных фирм владеет им довольно прилично, гораздо лучше русских туристов и бизнесменов. Господин Горин составляет приятное исключение – он совершенно свободно говорит по-английски. А сидящий в его оболочке Дмитрий Полянский знает еще девятнадцать языков, правда, в разной степени: некоторые в совершенстве, некоторые лишь настолько, чтобы уметь объясниться. Арабский, к сожалению, во второй категории. Дело усугубляется тем, что в нем более двадцати разновидностей, а фраза «могу объясняться» в личном деле Полянского относится к диалекту «шоа», распространенному в Нигерии и существенно отличающемуся от диалектов Аравийского полуострова.
