Татьяна Полякова - Она в моем сердце
– Когда ты узнал об этом? – растерянно спросила я. Алекс прав, все еще больше запутывается.
– Уже после того, как встретил тебя и навел справки о Виоле. Вспомнил об этой дурацкой картине и задал тот же вопрос, что и ты сейчас: с какой стати здесь эти имена?
– И ты не пошел в полицию? Хранил картину, не показав ее следователям? Ты в своем уме?
– У меня нет желания тратить время на разговоры со следователем. Какой в этом толк, если о девушках мне сообщить нечего. До недавнего времени я даже не подозревал об их существовании.
– Но картину ты показать обязан. Виолу что-то связывает с пропавшими. Следователи должны знать об этом.
– Они и без того об этом знают, – сказал Алекс, чем окончательно сбил меня с толку.
– Объясни, – потребовала я.
– Все очень просто. Решив узнать, что это за имена на картине, я обратился за помощью к приятелю. Вот тогда и выяснилось: поиски девушек почти год назад возобновили. И это связано с Виолой.
– Связано с ее смертью? – нахмурилась я.
– Ты плохо меня слушаешь. Год назад она еще была жива.
– Но… – я таращилась на него, окончательно перестав что-либо понимать.
– Мой приятель не мог проявлять особой настойчивости, чтобы меня не подставить. Зато сделал интересный вывод: все, что связано с убийством Виолы, держат в секрете. И это само по себе наводит на размышления.
«Мои догадки насчет могущественного папы не лишены основания», – успела подумать я.
– Год назад, примерно в июле – августе, когда Виола вернулась из-за границы, – терпеливо продолжил Алекс, – что-то произошло. Некое событие… И вот тогда девушками заинтересовались вновь. Либо Виола встречалась с ними, либо что-то о них знала. В течение нескольких месяцев перед своей смертью она неоднократно беседовала со следователем. А вот о чем были эти беседы, достоверно узнать не удалось.
– Мозги на вынос, – пробормотала я. – А ты мне не вкручиваешь?
– У меня фантазии не хватит, чтобы все это придумать, – буркнул он.
– Когда она отправила тебе картину?
– Шестнадцатого декабря.
– Она пыталась сообщить тебе что-то. – Я вновь вернулась к картине, с большим старанием вглядываясь в детали.
– Когда хотят что-то сообщить, отправляют письмо электронной почтой. Или, на худой конец, эсэмэс, если уж она была уверена, что на звонок я не отвечу. А ей пришла охота загадки загадывать.
– Допустим, у нее были какие-то сведения о пропавших девушках, – не обращая внимания на его слова, продолжила я размышлять вслух. – В этом причина ее бесед со следователем, а за две недели до гибели Виола отправляет тебе картину… Черт, – озарило меня, – это же страховка. Понимаешь? У нее возникли подозрения… никому не доверяя, она отправила картину тебе. Если бы с Виолой ничего не случилось, ты счел бы это очередной выходкой эксцентричной особы. Но в случае ее гибели… у нее была надежда, что ты попытаешься…
– Найти убийцу? – зло засмеялся Алекс. – Ну, разумеется. Моя девичья фамилия Мегрэ, и я щелкаю тайны, как орехи.
– Ваши мнения о твоей особе не совпали, – хмыкнула я. – Виола была уверена, ты справишься. Иначе бы не стала отправлять картину. Она не раз встречалась со следователем, но обратилась к тебе… Выходит, у нее был повод и им не доверять? – Тут я опять припомнила гипотетического папашу и покосилась на Алекса. Стоит ему рассказать о моих догадках? Перебьется. Доверия он не заслужил: сведения из него пришлось вытягивать клещами.
– Что будем делать с картиной? – ворчливо спросил он. – Отправимся к ментам?
– Ну, если о девушках они уже знают… не вижу смысла.
На самом деле причина моей сговорчивости крылась в другом. Если у Виолы был повод не доверять следствию (а как еще можно расценить попытку подстраховаться?), значит, и нам разумнее соблюдать осторожность.
Это мысленное «нам» возмутило, и я досадливо скривилась. История, которую мне рассказал Алекс, может быть выдумкой от начала до конца. Как узнать, правда это или нет? Позвонить Арсению?
– Ты сняла большой булыжник с моей души, – с серьезным видом заявил Алекс. – Не возражаешь, если я уберу эту мазню? У меня от нее изжога. – И, не дожидаясь ответа, сунул холст за шкаф.
Постояв немного с задумчивым видом, я спросила:
– Скажи честно: ты хочешь найти убийцу?
– Честно? Не испытываю ни малейшего желания. Меня куда больше занимаешь ты.
– В каком смысле? – не поняла я.
– В эротическом, – хмуро ответил он. – Если для возбуждения твоего интереса ко мне надо кого-то поискать, давай поищем.
– Я должна поверить во внезапно вспыхнувшую страсть? – ядовито осведомилась я.
– Не веришь на слово, можешь проверить. Прямо сейчас. Я против этого точно возражать не буду.
– Да пошел ты… – сказала я.
– Неплохое начало романтических отношений, – засмеялся он.
Я решила прекратить эту дурацкую перепалку и заговорила серьезно:
– Может, она была не очень хорошим человеком. Но она моя сестра. И я не отступлю, пока не разберусь в этой истории.
– Я понял, – так же серьезно ответил Алекс.
Он пошел меня провожать, хоть я и не видела в этом никакой необходимости. Возле моего дома мы простились.
– Поцеловать-то тебя можно? – спросил он. – Дружески?
– Дружески – валяй, – ответила я и подставила щеку.
Утром я отправилась на озеро. Машины возле дома Алекса не было, наверное, он в городе. Это вызвало легкую грусть. Одна половина моего существа предостерегала от излишней доверчивости: с чего бы вдруг мужчине вроде Алекса воспылать ко мне страстью? Другая бурно радовалась: из девицы, которая сокрушается, что ей здесь ничего не светит, я в одночасье сделалась предметом вожделения. Женская гордость удовлетворена, надежды вспыхнули с новой силой, но беспокойство лишь усилилось. А вдруг это хитрый ход с его стороны?
Лежа в тенечке, об этом я и размышляла, приходя попеременно то к одному выводу, то к прямо противоположному.
Возвращаясь ближе к обеду домой, я вновь прошлась мимо дома Алекса и вновь не обнаружила машину.
– На озеро ходила? – услышала я голос Прасковьи, поравнявшись с ее калиткой. Повернулась и увидела, что соседка сидит на ступеньках крыльца и перебирает ягоды. Вероятно, в лесу была. Я повесила сумку на перекладину калитки, демонстрируя желание немного поболтать. – А у меня внука в город забрали, – продолжила Прасковья. Ответ на предыдущий вопрос ей совсем не требовался. – Завтра на юг отдыхать едут. С ним беспокойство, только и смотри, чтоб купаться один не пошел, а без него тоска. Чем занять себя, не знаешь. Вот за ягодами метнулась. Пирогов хотела напечь, а кто их есть-то будет, если внук уехал? А ты заходи, чего на калитке висеть. Чаю выпьем.
– Спасибо, – сказала я, направляясь к ней. – Чаю не хочу, а с вами посижу немного.
Она чуть сдвинулась, освобождая мне место, я устроилась рядом и стала помогать ей перебирать ягоды.
– Руки выпачкаешь, – заметила она, хотя мою старательность оценила.
– Скажите, а почему Нина Ивановна с Татьяной не дружат? – помолчав немного, задала я вопрос.
– Ну… соседи редко когда уживаются. Моя курица к дачникам зашла, так они хай подняли… клумбу, видишь ли, им испортили, чуть не полицией грозили. Курица существо безмозглое, ей не объяснишь… Вот и разругались.
– Чья курица к кому зашла? – не отставала я. Прасковья засмеялась, а потом заговорила не торопясь:
– У Таньки характер тяжелый. Жизнь, знаешь ли, с ней неласково обошлась. Детдомовская она. Как восемнадцать лет исполнилось, их сюда на фабрику работать пригнали. Худущая, глаза, как у волчонка. Мужики ее за версту обходили. А дом ей от свекрови достался. Та с сыном жила, ему уж лет тридцать было, а все не женат. Сахарный диабет у него. Вроде тоже неустроенный. Вот их и сосватали. Может, не по большой любви, но жили хорошо. Правда, недолго. Сначала муж помер, а через месяц и свекровь. Танька осталась вдвоем с сынишкой. Души в нем не чаяла, он для нее точно свет в окошке. На восемнадцатилетие машину ему купила. Всю скотину продала, в долги залезла, но купила. Парень он не скажу что плохой… избалованный. Выучился на тракториста, стал работать. От армии его она отмазала и подумать не могла, что он вдали два года будет… тогда еще два года служили. В общем, жили, как все, даже чуть побогаче. А тут у Нины дочка подросла. Бегала девчонка, и вдруг – барышня. Женька, Танькин сын, на нее глаз и положил. Стал он к ней клинья подбивать, и она вроде не против. Ничего такого промеж них не было, это я тебе точно говорю. Он-то старше лет на шесть, а она совсем девчонка. Сама понимаешь, что мужикам надо. В общем, подловил он ее возле озера, ну и… вышло дело. Может, думал, она промолчит, а она к матери, та к участковому, Женьке светит статья за изнасилование. Хотели договориться по-доброму, Женька хоть завтра в загс, матери не возражают, а Лариска, дочка Нинина, уперлась: не пойду за него, и заявление назад брать не хочет. Видно, здорово он ее обидел. Как ни билась Танька, как ни уговаривала, как Лариску ни поносила, мол, сама она во всем виновата: сучка не захочет, кобель не вскочит, а дали Женьке четыре года. Татьяна чуть не спятила. После суда ее еле откачали. Вот так и рассорились вдрызг.
