Роберт Фиш - Убить незнакомца
— В такую погоду его трудно будет доставить на борт другого судна, — вмешался помощник.
— Это их проблема. Они знают, как это делается. — Капитан Жувеналь повернулся к радисту: — Скажите, что мы двигаемся со скоростью восьми узлов, высота волны — пять-восемь метров. И пусть поторопятся — шторм усиливается. Впрочем, они и сами это знают…
— Может, они пришлют врача? — предположил радист.
Капитан покачал головой:
— Когда «Санта Эужению» так швыряет? Да его зарежут, как свинью. Нет. Скажите, что его надо снять с судна. И как можно скорее. — Он свирепо глянул на ни в чем не повинного радиста, давая волю своим чувствам: — Ну? Чего вы еще ждете?
Радист, дожидавшийся только, когда капитан закончит говорить, словно черепаха в панцирь, втянул голову в рубку и закрыл за собой дверь. Капитан повернулся к помощнику:
— Идите и скажите этому человеку, что все будет в порядке. Помощь уже вызвана. А потом опять отправляйтесь на палубу и займитесь грузом. Ясно?
— Есть, сэр! — ответил помощник и затопал вниз по трапу.
Команда и пассажиры «Санта Эужении» стояли на палубе, держась за поручни. Клеенчатые плащи плохо защищали от проливного дождя, но зрелище разворачивающейся драмы не давало уйти в укрытие. Над головами людей на фоне черных туч висел напоминающий какое-то доисторическое чудовище вертолет, из брюха которого свисал трос. Тонкая стальная веревка раскачивалась из стороны в сторону, ударяясь о палубные надстройки и грозя обмотаться вокруг подъемного крана.
Три раза вертолет сносило в сторону и он снова возвращался, пытаясь зависнуть точно над взлетающей вверх и снова проваливающейся палубой и при этом ничего не зацепить тросом. Насио, крепко привязанный к носилкам, лежал на палубе под пролетающим мимо тросом и думал, что с самого начала не надо было соглашаться на такое. Он никогда не отличался трусостью, но мысль, что сейчас носилки вздернут с относительно безопасной палубы в небо, приводила его в ужас. Он судорожно сглотнул, стараясь преодолеть дурноту, не имевшую ничего общего с рвотным корнем, и закрыл глаза, отчаянно взывая к Богу.
Раздались крики, и трос со скрежетом пополз по палубе. Его мгновенно прикрепили к носилкам. Матросы проворно отскочили в сторону. Капитан Жувеналь нагнулся к закутанной в брезент фигуре. Он говорил быстро, понимая, что ветер может отнести его слова в сторону:
— Все будет в порядке. На обратном пути мы вас заберем. Свяжитесь с нашими агентами… Насио открыл глаза и невидящим взглядом уставился в бородатое лицо. Все будет в порядке? В этой коробочке наверху? В порядке? Ох и дурак же я! Как я только мог подумать, что вы пойдете в Рио из-за больного матроса? Я сошел с ума! Или, скорее, тот человечек. Он почувствовал удовлетворение, подумав, что планы маленького пассажира, какими бы они ни были, не осуществились, но мысли тут же вернулись к подстерегавшим его опасностям.
Он закрыл глаза, чувствуя, что лишь спасительная темнота поможет ему не потерять рассудок. В ушах эхом отдались крики команды и шум неожиданно взревевших моторов вертолета. Он почувствовал резкий рывок и взлетел над палубой, медленно покачиваясь в воздухе. Глаза его помимо воли раскрылись от ужаса, тело отчаянно напряглось под опутывающими его ремнями. Носилки висели уже не над палубой, океан пытался дотянуться до него снизу вздымающимися серыми валами. Холодный дождь сек его по лицу; он зажмурился, потом снова открыл глаза.
И в этот момент, прежде чем носилки начали подниматься, он поймал взгляд маленького пассажира по имени Дортас, или Дюмас, или Дантас, или что-то в этом роде.
Человечек, подняв голову, смотрел сквозь струи дождя прямо на него. Это длилось всего мгновение, и Насио не мог быть вполне уверен, но на лице человечка не было и признаков разочарования. Наоборот, влажные глаза наблюдали за отчаянным подъемом Насио с выражением тайного удовлетворения…
II
Капитан Хозе Мария Карвальо Сантос Да Сильва, офицер, осуществляющий связь между бразильской полицией и Интерполом, резко остановил свой красный «ягуар» и с неприязнью посмотрел на залитое дождем ветровое стекло. Под навесом главного входа в аэропорт Сантос Дюмон все было забито машинами. Струи дождя били по верхушкам пальм и по крыше машины, словно требуя, чтобы капитан вышел и промок, как все вокруг; стеклоочистители метались из стороны в сторону, типично бразильским жестом отметая это идиотское предложение. Капитан Да Сильва разозлился, но не потому, что машины в нарушение всех правил были поставлены под длинным узким навесом, прямо перед зданием аэропорта, а потому, что позавидовал более удачливым и потому более умным, чем он сам, ухитрившимся остаться сухими.
Он посмотрел по сторонам. Поставить машину на стоянку в такой день — сущее безумие, потому что если в Рио-де-Жанейро дождь, то идет он с чисто тропической яростью. А оставить машину на неохраняемой стоянке значит напрашиваться на неприятности. В лучшем случае можно остаться без карбюратора, а то и без машины. Он прекрасно знал, что автомобильные воры в Рио — народ крепкий и промокнуть не побоятся. А полицейский значок на ветровом стекле делает кражу еще больше заманчивой — по крайней мере есть гарантия, что у добычи окажется приличный мотор.
Сзади негодующе взревел автомобильный гудок. Да Сильва неожиданно заметил, что ворота, ведущие на летное поле, открыты. Разбрызгивая лужи, он въехал прямо под навес погрузочной зоны. Местный полицейский, потрясенный таким пренебрежением к правилам, в изобилии вывешенным вокруг, с протестующим видом появился в дверях, но, увидев смуглое рябое лицо водителя, перечеркнутое пышными усами и увенчанное шапкой непокорных черных кудрей, поспешно отдал честь. Капитан Да Сильва и в лучшем настроении был непредсказуем, а уж в такую погоду его и вовсе лучше не трогать. Но серьезность нарушения, не говоря уже о грозящих ему неприятностях, заставила полицейского выразить протест, хотя и как можно дипломатичнее.
— Прошу прощения, капитан, но ставить здесь машину… — Он кивнул в направлении взлетных дорожек.
Там, поблескивая круглыми металлическими боками, стояли самолеты. Их очертания были слегка размытыми за стеной дождя. Позади них темнела вода залива.
Полицейский посмотрел на капитана умоляющим взглядом:
— Здесь стоят грузовые машины, те, что подвозят к самолетам еду для пассажиров. Если ваша машина загородит дорогу, им придется останавливаться под дождем…
— Вот и хорошо, — заявил Да Сильва, выключая зажигание. — Чем больше воды, тем больше супа.
Неужели этот кретин думает, что он будет терпеть неудобства ради самолетов или людей, достаточно глупых, чтобы летать на этих чудовищах? Он выпрямил свое мускулистое тело — все шесть футов, наклонился к машине за плащом, повесил его на руку и захлопнул дверцу. Потом остановился и похлопал себя по карману. Письмо, полчаса назад попавшее к нему на стол, было здесь, такое же загадочное и непонятное, как и в тот момент, когда полицейское управление переправило его к нему, решив, что оно скорее по его части. Он еще раз провел рукой по карману с письмом и легко вспрыгнул на невысокую платформу.
Полицейский все-таки не смог удержаться от последней попытки:
— Но капитан… — Один взгляд на свирепо вспыхнувшие глаза Да Сильвы — и он поспешно проглотил остаток фразы. — Есть!
— Приглядите за моей машиной. И хорошенько, — сурово приказал Да Сильва.
Полицейский беспомощно вздохнул:
— Конечно, капитан.
— Большое спасибо, — сказал Да Сильва, сердечно улыбаясь.
Полицейский, как и многие другие, поразился, каким милым и безобидным мог выглядеть улыбающийся капитан Хозе Да Сильва по сравнению с тем, каким он казался — и был, — когда ему приходилось хмуриться, и постарался выдавить из себя ответную улыбку. Было совершенно ясно: заставив водителей грузиться под дождем, трудно рассчитывать на их хорошее настроение и на то, что ему перепадет кое-что из продуктов, предназначавшихся для пассажиров, а это была единственная приличная еда, которую видело его семейство. Но, с другой стороны, мог ли человек в его чине — да, впрочем, и в любом другом — всерьез возражать капитану Да Сильве? Нет, печально признал полицейский, если у этого человека есть хоть капля здравого смысла.
Он задумчиво посмотрел на затянутое тучами небо, с которого обильно текли струи дождя, и горячо помолился, чтобы капитан Да Сильва закончил свои дела и убрался отсюда со своей чертовой машиной до того, как появится первый грузовик. Но даже во время молитвы он приглядывал за красным автомобилем, потому что был совсем неглупым человеком.
Да Сильва прекрасно понимал, что каким-то образом нарушил планы полицейского, но не испытывал ни малейших угрызений совести. Он быстро прошел через пустое багажное отделение, мимо билетных касс, атакуемых застрявшими в аэропорту пассажирами, раздвигая бестолково мечущуюся толпу, дошел до лестницы, ведущей в ресторан на крыше здания, и стал подниматься. Чем выше он поднимался, тем громче почему-то становилось беспокойное жужжание толпы внизу.
