Авторская редакция - Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»
шею и слюнявит ему щеки. Актриса. Хотя, что она хочет от девчонки, у которой такая
мать?
Леонид добродушно произнес: «Привет, привет, стрекоза. Решила проведать
родителя? Как успехи?»
Считалось, что Юлия поступает в институт, хотя скепсис не позволял Лере
поверить в это ни на йоту. Особенно потому, что название вуза каждый раз
озвучивалось новое. Таковые несостыковки с мужем решила не обсуждать, понимая,
что он сам не дурак и выводы сделал. Только почему он так странно себя ведет?..
Недавно она спросила, изо всех сил делая незаинтересованное лицо, а не
собирается ли Леонид провести анализ ДНК? Он тут же ответил, как ей показалось,
резко: «Юля претендует на твою жилплощадь? Или хочет отсудить у тебя любимый
джип?» Валерия пожала плечами и вышла из комнаты. Такого она не ожидала.
В голову все чаще приходила дикая мысль, что в подмосковном городке
Глыбокоречинск в полутемном, пахнущем сладкими благовониями кабинете
потомственной ведьмы, какой-нибудь Стефаниды или Маркелии, произвели над
мужниным фотопортретом магический ритуал, и теперь Леонид безвольным
чурбаном будет выполнять все прихоти новоявленной дочери, а заодно и ее мамаши,
никак не реагируя на критику и не слушая доводы рассудка. А если критика станет уж
слишком навязчивой, пришибет жену разделочной доской, чтобы не смела говорить
плохо о Юленьке и не путалась под ногами. Далась ей эта разделочная доска…
Юля, между тем, суетилась в прихожей, подавая отцу тапочки и вытаскивая из
его рук портфель, а потом сопровождала папеньку до дверей ванны, куда он
отправился помыть руки, и чирикала, не переставая, что она по нему «жутко
соскучилась». Валерия мрачно проследовала на кухню накрывать на стол. На три
персоны. Пропади оно все пропадом.
Поговорить с мужем нормально пока не получалось. Ревность не позволяла
Лере напрямую спросить Лёню о том, что за история была в его прошлом. Бывает ли
ревность без любви? Оказывается, бывает. Гордость мешала разузнать, как он
отнесся к тому, что у него есть дочь, и выяснить, что он в связи с этим планирует
делать. Если планирует. И уж тем более не могла она расспрашивать мужа о том,
какие чувства остались у него к той Антонине. Если остались. Лера очень, очень,
просто панически боялась, что остались.
Валерия замуж вышла в тридцать шесть. Это было второе по счету ее
замужество. Первое случилось еще в институте, как раз перед защитой диплома, и
не продержалось и двух лет. Мальчику потребовался уход и внимание, он постоянно
ныл, изводя Леру капризами по поводу глаженой рубашки и «опять яичница». Ему
хотелось натертых полов и запаха жареной картошки.
А Валерию в то время занимали поиски себя в реальности строящегося
капитализма. От перспектив захватывало дух. Захватывало дух от открывающихся
возможностей, которыми не воспользоваться было глупо, а медлить с этим – глупо в
квадрате.
В конце 90-х-начале нулевых активно плодились совместные предприятия
молодого российского бизнеса с бизнесом стран капитализма зрелого,
производственные кооперативы и ИЧП устойчиво держались на плаву, способствуя
процветанию поместного рэкета, крепли первые всходы коммерческих банков и
страховых компаний, больше похожих на финансовые пирамиды.
Должность плановика производства, увенчавшая ее диплом о высшем, не
давала Валерии ни малейшего шанса найти работу по профилю сей уважаемой в
недавнем прошлом специальности, но именно это и стимулировало Лерину
активность. Она жадно искала работодателя, который по достоинству оценит ее
мозги, изобретательность, энергию и прочие качества, не последними из которых
были напор и натиск.
Леру понесло из фирмы в фирму, с должности менеджера по продажам на
должность координатора тех же продаж, а потом она стала заместителем
управляющего страховой компании, а потом начальником департамента российско-
финского СП, а потом она подружилась не с теми людьми.
Рисковый мужик из «новых русских» убедил Леру бросить цивилизованных
финнов и начать работать на него. Под вывеской какого-то ООО, то ли «Рассвет», то
ли «Ракета», он арендовал стандартную выгородку на компьютерном рынке, где они с
напарником занимались продажей пейджеров и мобильных телефонов, на тот
момент товаром не многим доступным, но притягательным. Товар хитрыми путями
притекал им с дальних восточных рубежей, и, несмотря на транспортные и
таможенные издержки, дельту с продаж пацаны имели головокружительную.
«Соглашайся, старушка», – сказал ей тогда Антон, – «Не достало тебе что ли в
подземку спускаться? У меня ты за полгода заработаешь на тачку, а за год на
квартиру»
Но не корысти ради решилась Валерия на столь резкие перемены. Вернее, не
только ради корысти, и уж, конечно, не в первую очередь. Бурова жаждала какой-то
лихой пиратской романтики, ей хотелось добиться в жизни яркого результата, хотя
она и не понимала сама, какой результат ей конкретно видится в перспективе. А для
начала, просто стать рулевым, нет – капитаном, конечно же, капитаном собственного
корабля, а не служить винтиком отлаженного финско-российского механизма, где не
было места ни дорогой для русской души расхлябанности, ни полету идей, ни даже
инициативе. Ничего, кроме тупого прессинга и штрафов за трехминутное опоздание.
И она согласилась.
Антон был сильный и опасный человек, и его опасное обаяние заворожило
Бурову, не могло быть иначе. И новый темп жизни ее устроил, и нервно-рваный
график рабочих дней, когда неделями приходилось спать по пяти часов в сутки, а
потом разрешать себе внезапный однодневный отдых на берегу Адриатики, и азарт
конкурентной борьбы, и хлопки и шипение шампанского по завершении очередной
фантастической сделки. И насмешливая похвала Антона. И, конечно же, Леру
устроили деньги, хорошие деньги.
Но как-то случайно она обнаружила, что у некоторых сотовых телефонов,
поступающих партиями на склад, имеются прицел, затвор и магазин, хотя по
накладным с мобильниками все было чики-поки. Это открытие ей сильно не
понравилось. Она не решилась задать прямой вопрос Антону, инстинкт
самосохранения воспротивился. А потом Лера стала ловить на себе нехорошие
взгляды его напарника, и не знала, как эти взгляды следует оценивать. Не знала, но
предположение сделала.
Тот же инстинкт самосохранения заставил ее действовать. Она придумала
болезнь, и больницу, и последующий отпуск за свой счет. Не теряя времени даром,
нашла по обмену квартиру в противоположном конце Москвы, там и затаилась.
Она была рада-радехонька серенькой должности менеджера-маркетолога на
сереньком предприятии по производству ламп. Однако вскоре Валерия поняла, что
лампы были не накаливания, а бегущей волны, а это круто. Что производство было
высокотехнологичным и инновационным, а само предприятие, в смысле стен и
оборудования, выглядело сереньким и неказистым только на невнимательный
взгляд.
От должности менеджера она быстро добралась до руководителя отдела
маркетинга корпорации «Микротрон», и там прижилась, по сходной цене предоставив
в эксплуатацию капиталисту Лапину свои мозги, изобретательность и энергию.
За всеми этими перипетиями муж куда-то делся, Лера осталась жить одна,
радуясь, что никто теперь не отвлекает ее от собственной, частной и отдельной
жизни и не отнимает время на чушь – носки, трусы, рубашки и котлеты вместо
яичницы.
Она утвердилась во мнении, что идеальные люди есть, но идеальных мужчин
не бывает. Неидеальные ее раздражали, некоторые из них – бесили. Леонид
Воропаев, с которым они оказались соседями по дачным участкам, ее тоже бесил, и
даже в большей степени, чем многие другие. Он был кондово-прямолинеен, шумен и
громогласен, и ему было откровенно наплевать на то, как высоко она о себе думает.
Леонид приобрел соседний с Валерией участок со старой халупой посредине,
предполагая развалюху снести и соорудить на ее месте что-нибудь пышное и
конкретное. Лера на тот момент уже отстроилась и свой типовой домик из бруса с
мансардой и крошечной верандой холила, как старушка любимую болонку.
Знакомство их началось с вульгарного дачного конфликта, зачинщицей
которого явилась Лера и в котором была, мягко говоря, не совсем права. Главной ее
целью тогда было доходчиво объяснить новичку, что ему никто не позволит наводить
тут свои порядки, а тем паче, ущемлять в правах, создавая пусть временные, но все
же неудобства. Она пронзала холодным взглядом и рычала, демонстрируя повадки
«одинокой волчицы», чем Леонида весьма позабавила. В его глазах соседка тянула
лишь на подросшего щенка мастиффа, задиристого и самоуверенного.
