Кэрри Гринберг - Темная Прага
Хозяйка вернулась. Со времени смерти его предыдущей хозяйки поместье стояло пустым, и лишь в начале сентября пани графиня Анна Варвик почтила его своим приездом, а позже появился и герцог фон Валленштайн, ее будущий супруг, часто остававшийся у нее.
Горничная Мартина Новачек, пытающаяся не уснуть за вышиванием перед очагом, решила оставить сон до лучших времен. Это была совсем еще молоденькая хорошенькая девушка, родившаяся и прожившая всю свою недолгую жизнь в Праге. Ее отец был шляпник, а мать — портниха-белошвейка. Дела семьи Новачек шли ни шатко ни валко, хотя одно время они даже держали собственную лавку, но пятеро детей — многовато для семьи ремесленника. Мартина, старшая из дочерей, рано начала работать, сначала помогая матери со штопкой белья для господ, а позже, когда настали неудачные времена, отправилась к тетке Мадлен в поместье графини Варвик.
Она знала, что именно карета герцога, украшенная старинным иностранным гербом, остановилась возле парадного. Знала, что кучер Йиржи — восьмидесятилетний сгорбленный старик — уже поспешил навстречу господам с зажженным фонарем, чтобы позаботиться о лошадях и упряжи.
«Вы можете не замечать нас, — подумала девушка, бросаясь в прихожую зажигать свечи и принимать плащи герцога и его нареченной, — но мы все равно есть. Можете утверждать, что „отослали всех слуг“, но мы будем здесь, рядом. Хотя бы один кучер и одна горничная должны оставаться. Ведь огонь должен гореть, а в умывальниках быть чистая холодная вода…».
Казалось бы, приезд хозяйки, по слухам — молодой и симпатичной светской дамы, должен был оживить мрачноватый дом, наполнить его гостями, смехом и светом, но Анна все чаще отпускала прислугу то под предлогом сельского праздника, а то все и вовсе без предлога. Это еще больше омрачило поместье, и по вечерам на кухне горничные, кухарки, конюхи обсуждали теперь не только хозяев и соседей, но и рассказывали жуткие истории, от которых с чувствительными девушками даже случались обмороки.
«Чует мое сердце, нечисто что-то в этом доме, — говорила тетушка Мадлен, всплескивая руками, — надо бы в церковь сходить, святого отца позвать, да все углы дома святой водой побрызгать — освятить…».
И только старый Йиржи, всю свою жизнь прослуживший в поместье и помнящий еще прежних хозяев молодыми, помалкивал, да ворчал потихоньку…
Мартина вздрогнула — кажется, хлопнула тяжелая парадная дверь — будто от ветра. Но господа уже давно вошли в дом. Что за полуночного гостя принесла непогода?
Оправляя на ходу белый фартук и золотисто-каштановые волосы, двумя косами лежащие вокруг головы, девушка поднялась с круглого деревянного табурета и вновь зажгла высокую белую свечу в медном подсвечнике от приветливо мерцающих углей в очаге. Хорошая горничная — эта та, которую не приходится долго звать.
Гость был красив и статен, темноволос и в свете свечи бледен, как алебастр. У него не было ни экипажа, ни плаща, который надо было повесить. Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, чтобы показать приезжему комнату для гостей, Мартина постоянно ощущала на себе его взгляд.
«Иногда молодые дворяне любят развлечься со служанками, — напомнила себе девушка, — но этот явно не того сорта…».
Где-то в доме стукнула ставня. Скрипнула дверь или половица — большой дом был полон звуков. Из гостиной доносились голоса герцога и хозяйки.
Скорее бы закончилась холодная ночь, и наступило утро. Тогда, возможно, все вновь станет, как раньше.
* * *Это небольшое поместье в предместье Праги было выкуплено молодой четой Сэнж в 1841 году, как только они прибыли с дипломатической миссией в Австрийскую империю. Сэр Джонатан Сэнж, тогда еще совсем молодой человек, состоял в дипломатическом корпусе Британии и был послан в составе нового консульства сначала в столицу Австрийской империи, но уже спустя пару лет его повысили в должности и отправили из Вены в провинцию королевства Богемия. Здесь он и обосновался со своей молодой женой, которая приехала с ним из Англии.
Прежде поместье принадлежало какому-то австрийскому или мадьярскому аристократу, но как только Сэнжи выкупили его, молодая леди Вероника решила устроить здесь все по своему усмотрению. И, пока муж работал на благо Великобритании и королевы Виктории, она трудилась здесь для своей пока еще совсем маленькой семьи, изменяя дом и приусадебный участок по своему вкусу. Воспитанная в лучших традициях, она решила перенести в эту глухую страну в центре Европы дух английского поместья, в котором жила в детстве.
В Лондоне была заказана изысканная современная мебель, дорогие ткани и материалы для строительства, и даже дворецкого выписали из Англии. Вероника не терпела, когда в ее доме звучала чешская или немецкая речь («Что за дикие языки!»), изъяснялись здесь на чистейшем английском.
Маленький островок викторианской Англии неподалеку от Праги заметно содрогнулся в 1849 году, сразу после подавления венгерской революции, когда привычный уклад жизни рухнул в одночасье со смертью Джонатана Сэнжа. Вероника сама не знала, как это произошло, все подробности ей не сообщили, она лишь знала, что мужа убили в Вене, во время его командировки. Кто это сделал, по какой причине — ничего не сообщалось вдове, посольство решило замять происшествие, чтобы не спровоцировать международный скандал, и без того отношения между двумя империями были натянутые. Слухи донесли до безутешной вдовы, что Джонатана обвиняли в двойном шпионаже, но она просто отказывалась в это верить!
Как ни билась леди Сэнж за право знать, что случилось с мужем, никакая информация не разглашалась.
Но, не смотря ни на что, жизнь продолжалась. Вероника решила не возвращаться в Британию, которая поступила с ними не лучшим образом. Итак, она осталась в Богемии, где был ее дом и все ее знакомые. Семьи со смертью мужа у нее не осталось, они так и не смогли завести детей, но Вероника продолжала жить так, как и жила раньше, когда муж был жив. Она старалась ничего не менять в доме и во всем укладе жизни, изо дня в день продолжая жить так, как и раньше.
Однако у такой привязанности к традициям было и другое объяснение, которое уже никак не относилось к внутренним установкам и желаниям леди Сэнж.
Со смертью Джонатана Британия решила забыть об их семье, и более чем высокая зарплата дипломата сменилась на мизерную пенсию, выплачиваемую посольством вдове своего сотрудника. И теперь у Вероники просто не было денег ни на какие дорогие предметы мебели, одежды или даже косметики, не говоря уже о капитальном ремонте дома, который со временем потерял свой блеск и изысканность, и к тому времени, как он отошел графине Анне Варвик, местами уже разваливался.
Однако железный характер Вероники и выдержка женщины, не привычной отступать перед трудностями, позволили ей до конца своих дней сохранить с такой любовью созданный уклад в поместье. Она прекрасно вела хозяйство, умудряясь расходовать свой небольшой доход так, что дом и участок удавалось содержать в идеальном порядке. Штат прислуги сократился, однако остались те, кому леди доверяла целиком и полностью.
День за днем, год за годом Вероника жила в созданном ей идеальном мире: по утрам, ровно в восемь часов выходила гулять в сад, днем наносила визиты вежливости в городе или соседствующих поместьях, вечера же коротала в кабинете, склонившись над аккуратной стопкой листов с расчетами, или же читая что-нибудь из классической английской литературы.
Вероника старела, но старела так незаметно и постепенно, что трудно было сказать, когда из молодой женщины она превратилась в пожилую леди. Казалось, что лишь морщины прибавляются на ее лице, да седых волос в строгом пучке становится все больше и больше. Постарев, она не осунулась, как это бывает со многими женщинами — наоборот, ее фигура стала еще величественнее, движения — более медленными и торжественно плавными. Характер, правда, становился все хуже и хуже.
Зима с 1887 на 1888 год стала последней для леди Вероники Сэнж. Были ли тому причиной затянувшиеся холода, или уже пришло время, но здоровье ее было подорвано. Она с трудом дотянула до лета, но теперь уже не выдержав жары и духоты, скончалась в начале августа.
По ее завещанию поместье и оставшееся небольшое состояние отходили некой английской аристократке Анне Варвик.
История умалчивает, сколько денег и сил пришлось потратить вампирше, чтобы сказаться родственницей погибшей и спокойно переехать в Богемию после долгого путешествия по странам Востока. К счастью для Анны, до этого Вероника успела упомянуть, что к ней должна приехать дальняя родственница, вампирше же повезло оказаться в нужное время в нужном месте и изменить внесенное в завещание имя на свое собственное.
