Сергей Шведов - Похищение журналиста
В офисе Чернова я застал Краюхина. Редактор был взволнован, хотя и пытался держать себя в руках.
– Они мне звонили, – огорошил он меня, не дав расслабиться в удобном кресле. – Похитители.
– И какую сумму потребовали?
– Сумма, в общем, не большая – пятьдесят тысяч долларов. Якобы Круглов им задолжал. Угрожали, что если не получат деньги, то Сашке конец.
– В милицию сообщили?
– Я не рискнул, – развел руками Краюхин. – Круглова они пообещали убить, если я буду мести языком. По-моему, шпана какая-то. Но злобные. Ну, Сашка! Сколько раз я ему говорил, что карты до добра не доведут! Я им сказал, что так сразу ответить не могу. Надо подумать, деньги собрать. Дали на раздумье два часа.
– Звонили по мобильнику?
– Да. Номер, наверное, узнали у Круглова.
– Надо милицию поставить в известность, а купюры пометить, – сказал Чернов и решительно потянулся к телефону.
– Не надо, – остановил я его. – И звонить не надо, и купюры помечать не надо. А через два часа скажите похитителю, что согласны заплатить деньги. Но с одним непременным условием – похитители должны обязательно переслать на адрес редакции какую-нибудь вещь, взятую у Круглова. Паспорт хотя бы или водительские права. А то мало ли сейчас шутников. Узнали, что пропал журналист, и решили воспользоваться.
Краюхин вопросительно взглянул на Чернова, детектив задумчиво кивнул головой, подтверждая тем самым мою правоту.
– А давно звонил похититель?
– Минут сорок назад, – глянул на часы Краюхин. – Слушайте, мне надо еще деньги собрать.
– Время у нас есть, – сказал я. – Хватит на то, чтобы кофе выпить.
Чернов вопросы мне не задавал, а вот Краюхин вибрировал. Он никак не мог взять в толк, куда мы едем и зачем. А ехали мы к Кругловскому гаражу. Я хотел осмотреть место до того, как окончательно стемнеет. Круглов жил чуть ли не на окраине, а потому и гараж его располагался на отшибе.
– Куда вы поперлись, – встрепенулся Краюхин. – Эта дорога на стройку ведет. То есть, бывшую стройку. Там ведь поворот был к гаражам.
– Проскочили, значит, – вздохнул Чернов. – Возвращайся, Игорь.
– Нет, – возразил я. – Ищите масло. Где-то здесь на дороге должен быть след.
Краюхин ругался, Чернов же внимательно смотрел на дорогу. Впрочем, дорогой эти засыпанные битым кирпичом ухабы можно было назвать только условно. Когда-то здесь собирались возводить народнохозяйственный объект. Возможно даже завод. Во всяком случае, котлован выкопали обширный. Успели даже забить сваи и подвести фундамент. Однако дальнейшему строительству помешали ветры перемен, задувшие над Отечеством. Деньги, необходимые для реализации проекта, эти ветры выдули в неизвестном направлении, и остался этот довольно глубокий караван бесхозным и абсолютно никому не нужным. Все, что можно было унести отсюда, расторопные люди уже унесли, за исключением кусков бетона, с торчащей во все стороны арматурой. Был здесь и хлам, не имевший к стройке коммунизма никакого отношения, сваленный здесь, надо полагать, окрестными жителями, которые использовали бывшую строительную площадку как большую помойку. Чуть в стороне от котлована стояла трансформаторная будка или, точнее, то, что от нее осталось.
– Ну и что ты тут собираешься делать? – огляделся по сторонам Краюхин. – За каким чертом мы сюда приперлись?
Мнем нужен был масляный след, о чем я и сказал рассерженному редактору. Но моими заботами проникся не Краюхин, а детектив Чернов. Он и отыскал между двух брошенных на траву и полурасколотых плит хорошо сохранившийся след протектора, расцвеченный масляными пятнами.
– Видимо, хотел развернуться, заметив, что заехал не туда, и угодил передним колесом в эту яму, – предположил Чернов.
– Ну допустим, – всплеснул руками Краюхин, допустим, что именно здесь Круглов угробил свою машину. Что из этого следует? Какое это имеет отношение к похищению? Машину он угробил еще в воскресенье ночью, а похитили его в среду. В среду, понимаете?
Это я как раз понимал. Но понимал я и другое: не мог Круглов, даже если он был в ту ночь под мухой, проскочить поворот и забуриться на бывшую строительную площадку. Ведь он эту местность знал, как свои пять пальцев. И наверняка бы даже ночью, при свете фар, опознал бы трансформаторную будку, которая торчала препятствием на его пути.
– Так может он вообще был невменяемым? – вскричал Краюхин.
– Невменяемый не смог бы доехать до гаража и загнать туда машину, – возразил редактору Чернов.
Темнело довольно быстро. Но я был уверен, что похититель со звонком тянуть не будет, и оказался прав. Ровно в десять вечера он позвонил. Краюхин, надо отдать ему должное, не оплошал и мою инструкцию выполнил буква в букву. Договорились, что похититель перешлет паспорт Круглова на адрес редакции, а потом по телефону укажет место, где произойдет окончательный расчет.
– Вы хоть объясните, чего мы здесь ждем? – ворчливо спросил Краюхин, устраиваясь поудобнее на заднем сидении моей машины, предусмотрительно спрятанной за трансформаторной будкой.
– Мы ждем похитителя, – сказал я. – По моим расчетам, он непременно должен здесь появиться минут через тридцать-сорок.
– А если не появится? – ехидно сощурился в мою сторону Чернов.
– Значит, я ошибся в расчетах.
– Тогда, может быть, мистер Холмс объяснит нам, за каким чертом похититель потащится на ночь глядя на забытый богом и людьми пустырь.
– Я не мистер Холмс, я мистер Ватсон. А придет он сюда за паспортом Круглова. Журналист мертв, Краюхин. И умер он воскресенье ночью.
– Но подожди, – запротестовал редактор. – Круглов звонил нам во вторник утром. Ирина с ним разговаривала. Жаловался на болезнь, но мы решили, что он мучается с похмелья. С Сашкой это бывало.
– Бывало, – подтвердил я. – И человек, разговаривавший с Ирочкой хриплым голосом, это знал.
– Но ведь свидетели! Полдесятка свидетелей, они-то ведь не могли ошибиться. Они видели все собственными глазами!
– Свидетели видели только то, что на противоположной стороне улицы притормозила машина, из которой высочили двое молодых людей и принялись обнимать третьего. После чего все трое сели в машину и быстро укатили. Если бы свидетелям не сказали, что на их глазах похитили известного журналиста, то они считали бы эту сценку встречей друзей, которые внезапно столкнулись на шумном городском перекрестке и очень обрадовались по этому случаю. Ведь никто из свидетелей Круглова не знал. А в светлых рубашках и темных брюках ходят не только Кругловы, но и Петровы, и даже Сидоровы.
– Вот блин! – только и сумел вымолвить Краюхин и замолчал надолго, переваривая полученную информацию.
Надо сказать, что я слегка волновался. Вроде все я просчитал правильно, но ведь жизнь богаче любых логических построений, а мне бы не хотелось осрамиться перед интеллигентными людьми.
– Нет каково! – не выдержал глухого молчания редактор, в груди которого клокотал праведный гнев. – Пятьдесят тысяч ему подавай! Вот гад!
– Успокойся, – посоветовал я ему. – Не стал бы он брать твоих денег. Риск слишком велик. Могут засечь. А звонивший человек осторожный.
– Тогда зачем ему лишние хлопоты?
– Хлопоты эти совсем не лишние. Ему нужно документально подтвердить, что похищение имело место. Более того, похитители даже требовали деньги. И даже готовы были их получить. Но в последний момент, то ли по неосторожности правоохранительных органов, то ли из-за излишней подозрительности от своих намерений отказались. И когда труп Круглова будет найден, то ни у кого уже не возникнет сомнения в том, что убит он именно похитителями, которым задолжал крупную сумму.
– Вот он, – тихо сказал Чернов, указывая пальцем на неясную тень, возникшую на ухабистой дороге.
Нельзя сказать, что ночь уже окончательно вступила в свои права. Но видеть нас «прохожий» не мог, поскольку мы очень удачно спрятали машину за будкой, наблюдая за местностью через огромную рваную дыру в металле, расположенную как раз напротив лобового стекла.
Как я и предполагал, «прохожий», подсвечивая себе фонариком, нырнул в котлован. Пробыл он там не более пяти минут, а на поверхность выскочил словно наскипидаренный. Судя по всему, ему было страшно. А свет внезапно вспыхнувших фар и звук заработавшего двигателя и вовсе привел его в ужас. Он побежал прямо по дороге, которая, увы, не была приспособлена не только для езды, но и для бега. Метров через двадцать он споткнулся и упал. Когда мы к нему подъехали, он лежал неподвижно, обхватив голову руками.
– Вставай, Боря, – сказал я ему, открывая окно. – Простудишься, чего доброго. Ночь обещают холодную.
Зайцев хоть и не сразу, но поднялся. Краюхин открыл дверцу и почти силой втащил его в машину.
– Паспорт давай, – зло прошипел редактор подающему надежды поэту.
Зайцев подчинился безропотно. Паспорт действительно принадлежал Круглову, так же как и водительское удостоверение. Можно было, конечно, возликовать душой по поводу собственной проницательности, но мне почему-то не ликовалось. Да и Зайцева мне, в сущности, было жаль. Жалость, правда, была с оттенком брезгливости, но тем не менее.
