Тэа Тауэнтцин - Любовь моя последняя
— Этта Ахенваль, жена убитого, показала, что у ее мужа должно было быть при себе по меньшей мере пять тысяч девятьсот тридцать немецких марок — дневная выручка ее магазина кожаной галантереи, который находится на улице Бриннер. Кроме того, у него были, наверно, и другие деньги, но о них она ничего не могла сказать. Действительно, в портмоне убитого лежало сто двадцать марок и еще мелочь в кармане пиджака. Дневная выручка, толстая связка больших и маленьких купюр, перетянутая резинкой, исчезла. Так как часы, запонки, кольцо из сейфа не взяты, вывод один — парню нужны были только деньги. Он убил Ахенваля и сбежал по строительным лесам.
— А почему дневная выручка была у Ахенваля? — перебил его Фрайтаг. — Насколько я в курсе, дела в магазине ведет его жена.
— Да, так и есть, — продолжал Дундалек. — Вечером она положила деньги в сейф в своей спальне и забыла вытащить ключ. Около полуночи из бара в квартиру заявилась компания — продолжали пьянствовать, и Этта Ахенваль была с ними. Где-то в течение этих полутора часов Ахенваль и взял деньги из сейфа. Она говорит, что так было не раз.
— Что он забирал деньги, которые ей приходилось от него прятать?
Дундалек выпятил нижнюю губу и кивнул.
— Да и вообще, жили они, по всей видимости, как кошка с собакой. По слухам, распадающийся брак. Она обманывала его, он пил.
— Но финансовые отношения были односторонними, имущество ведь принадлежало ей, так? Фабрика и магазин тоже.
— Да. Она унаследовала все от своего отчима.
— А когда она заметила, что в сейфе нет денег?
— После скандала. До того, как ушла в отель. Она показала, что вышла из дома минут на пятнадцать позже остальных, без четверти два, а без пяти два была уже в отеле.
— А Ахенваль?
— Пока еще не ясно, где Ахенваль провел последний час своей жизни. Он расстался со своими собутыльниками и хотел зайти еще в какой-нибудь бар. Парень, который его убил, видно, знал, где он был. Можно также предположить, что парень не чужой. Он хорошо ориентировался в квартире и знал, что деньги были у Ахенваля. Спальня жены находится в конце коридора, окнами на улицу. Балкон выходит на заднюю сторону, на тихую, неосвещенную территорию. Он мог там безбоязненно ждать, пока Ахенваль не вернется домой, а вернулся он предположительно в половине третьего. Потом все произошло очень быстро и почти бесшумно, потому что никто в доме не проснулся. Я предполагаю…
— Дундалек, — прервал его Фрайтаг, — предположения пока оставим. Я быстро просмотрю материал а потом решим, с какой стороны подходить к этому делу. — Он открыл желтую папку и начал медленно перелистывать страницы, делая короткие пометки.
Дундалек откашлялся.
— Что-нибудь неясно?
— Честно говоря, мне пока все непонятно. Кто позвонил? Вообще, можно ли утверждать, что подняла по тревоге линейную службу именно женщина?
— Это совершенно точно. Правда, она говорила явно измененным голосом — с зажатым носом или еще как-то, но это была женщина. Она назвала адрес Ахенваля и сказала, что владелец квартиры убит. Когда дежурный попросил ее назвать свое имя, она еще крикнула: «Немедленно взломайте дверь!» — и повесила трубку.
— Кого еще допрашивали по этому поводу?
— Соседей по дому и всю компашку, за исключением двоих, с которыми еще не говорили. Это доктор Брюль и Осси Шмерль. Доктор Брюль приглашен к половине десятого и уже ждет за дверью.
— Осси Шмерль, — медленно проговорил Фрайтаг. — Мне кажется, у нас на него что-то есть, что-то было с ним связано.
— Вот именно, — ухмыльнулся Дундалек. — Поэтому-то его еще и не вызывали. Комиссар Борхард тоже кое-что помнит.
— Если не ошибаюсь, он подделывает картины, а пару лет назад подделывал этикетки.
— Мне надо посмотреть, господин комиссар. Я уже велел принести его дело, — вскочил Дундалек.
— Еще минуточку, — остановил его Фрайтаг. — А что с пуговицей от пальто?
Пуговица от пальто, о которой говорил Фрайтаг, и которая лежала на столе, имела форму валика и была сделана из светлой кожи, на ее задней стороне в маленьком ушке висело несколько оборванных шелковых ниточек ядовито-зеленого цвета. Пуговицу нашли рано утром на стройке, а именно на второй ступеньке, совсем рядом с переходом на леса. И так как практически стопроцентно известно, что убийца попал в квартиру именно этим путем, логично предположить, что он и потерял эту пуговицу.
— Может, нам повезет с ней. Она не принадлежит никому со стройки и никому из тех, кого уже допрашивали.
— Вот это я как раз и хочу узнать, Дундалек. Верно ли, что пуговица не принадлежит никому из этой компании? Пригласите ко мне доктора Брюля и возвращайтесь сюда с делом Осси Шмерля.
Комиссар сразу обратил внимание на коричневое короткое пальто вошедшего человека. Хороший покрой, подкладка из верблюжьей шерсти и — роговые пуговицы.
— Садитесь, господин доктор. — Он указал на стул для посетителей, а сам присел к своему столу. — Вы знаете, о чем пойдет речь?
— Догадываюсь, — ответил Брюль. — Об убийстве Гвидо Ахенваля.
— Верно. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Спрашивайте. Только мне надо успеть к половине одиннадцатого на площадь Одеона. У меня там деловая встреча.
Фрайтаг любезно улыбнулся и заметил, что не задержит его надолго.
— Вы давно знакомы с Ахенвалем, господин доктор?
— Я познакомился с ним только вчера вечером.
— А с его женой?
— Тоже.
— Но ваша сестра живет в том же доме. Может, вы все-таки встречались раньше, так, мимоходом?
— Нет, не встречались, — холодно проговорил Виктор. Он считал, что полиции вовсе не обязательно знать, что он давно уже обратил внимание на Этту. — В доме моей сестры я никогда не сталкивался ни с господином Ахенвалем, ни с госпожой Ахенваль. Мы случайно познакомились вчера в баре ресторана, там и разговорились. Конечно, позже мы упомянули и о моей сестре.
— Почему же вы пошли с ним домой? В некотором смысле вы ведь были чужим в этой компании? На что вы рассчитывали?
— Ни на что, — ответил Виктор. — Это получилось само собой, я просто пошел. Мы какое-то время вместе пили и болтали, потом Ахенваль пригласил меня к себе.
— Много выпили?
— Нет, в меру. Кроме хозяина, не было ни одного пьяного.
— А в чем выражалось его состояние?
— Он вдруг озверел и начал скандалить.
— С кем?
— Со своей женой. — Виктор демонстративно опустил глаза на желтую папку, лежащую перед Фрайтагом на столе. Он ни секунды не сомневался, что эта сцена там описана во всех деталях: «Ты превратила наш дом в гнездо порока»…
Тут в кабинет вошел Дундалек и положил перед шефом голубой конверт. Фрайтаг открыл его, бросил взгляд на перечень штрафных санкций против Осси Шмерля и понял, что не ошибся. Этот человек был многократно осужден за разные правонарушения, среди прочего — подделка чеков, шантаж и растрата, а последний раз восемнадцать месяцев сидел в тюрьме за подделку картин.
Фрайтаг спрятал конверт и кивком головы сделал Дундалеку знак отправляться на свое рабочее место.
Дундалек молча уселся за свой стол, на котором его уже ждали подготовленные заранее блокнот и ручка.
Виктор понял, что теперь будет записано все, что он скажет, и слегка занервничал.
— Вы только что сказали, господин доктор, что Ахенваль ни с того ни с сего начал скандалить с женой, — продолжил допрос Фрайтаг. — Что вы имели в виду? То, что у него не было для этого никаких оснований?
— Об этом я не могу судить, — сдержанно ответил Виктор. — Я не знаю их отношений. Но у него точно не было повода для подобной агрессии.
— Речь не шла о другом мужчине?
— Я знаю только, что мужское имя было названо.
— Вы его помните?
— Фройдберг, Харальд фон Фройдберг. Госпожа Ахенваль назначила с ним встречу, записав это на листке бумаги, который Ахенваль и нашел у нее в сумочке. Он сразу же начал дико орать.
— Разве это так уж необычно? Ревнующий мужчина чаще всего орет.
— Но Ахенваль вовсе не ревновал.
— Что же это было, если не ревность?
— У меня создалось впечатление, что он просто разыгрывает какую-то сцену. Все выглядело так, будто он специально хотел оскорбить жену и выставить ее в дурном свете. Он прекрасно отдавал отчет своим словам.
— Как вы думаете, почему Ахенваль разыграл эту сцену? Чего он добивался?
— Не имею ни малейшего представления, о чем там в действительности шла речь. Может быть, ему просто нужна была ссора, — пожал плечами Виктор. — Я посторонний человек, откуда мне знать, чего добивался Ахенваль?
— Когда вы ушли из квартиры Ахенвалей?
— Около половины второго. Я ушел первым.
— А потом кого-нибудь из этой компании видели?
— Нет, никого.
— И госпожу Ахенваль тоже?
— И ее не видел.
