Михаил Соколов - Хищник
Я с утра сидел в кабинете, задрав по-американски ноги на стол, и ждал звонков от информаторов. Занимала меня в основном проблема преемственности, всегда возникавшая с появивлением наследников. В данном случае, Аркадия Куницина, который после смерти папы окоазался в центре раскручивающихся событий и вдовы Князя, несравненной Еленой Михайловной, двадцати с чем-то лет от роду и уже три года бывшей первой леди города. Так или иначе, но люди мои уже третий день, прошедший с времени кончины Князя, отслеживали все, что происходило как в самом городе, так и вокруг Аркадия. И с Аркадием.
Ждать хуже всего. Терпеть не могу ожидать. Хорошо еще, что утро сегодня для меня началось поздно. С вечера опять надрался. Но в одиннадцать я уже был в офисе, и в корзинке для бумаг рядом с креслом уже накопилось десяток пустых банок из под пива. Чтобы скоротать время, я попросил своего дежурного подыскать мне какой-нибудь общий материал о клане Кунициных и принести мне в кабинет. Через несколько минут дежурный передал мне компьютерный диск, и я занялся просмотром.
Начал с общих данных. Дело в том, что уже вчера произошли некоторые события. Покушений на Аркадия больше не было, но зато пристрелили двух-трех местных бизнесменов, с которыми сотрудничал покойный Князь, то есть мэр города Куницын Николай Олегович. Но самое интересное, половина собственноти предприятий, контрольные пакеты акций которых принадлежали убитым, была записана на молодого Самсонова, Константина Сергеевича. То есть, на самом деле, заинтересован в убийстве мог быть сам Константин. Теперь он формально распоряжался теми двумя-тремя фабриками, что раньше контролировались убитыми.
Ну ладно. На экране монитора между тем возникла фамильное древо Кунициных. На вершине, разумеется, восседал сам Князь. Словно гриф на горной вершине. У него была сестра, Генриетта Олеговна, вышедшая замуж за некоего Самсонова Сергеея Николаевича. Вместе они породили Константина, приходящего Князю родным племянником. Кроме Кости, Генриетта Олеговна с мужем имела и дочь, вышедшую замуж очень удачно за энергичного майора Конева Станислава Сергеевича, ныне полковника, начальника УВД города и совсем недавно правая рука Князя в семейном бизнесе. Есть ещё молодая вдова, успевшая, возможно, за три года замужества привыкнуть быть первой дамой в городе. Однако, как привыкнет, так и отвыкнет. Без связей, без крыши ей ни за что не удержать собственность, тут и говорить не приходится. Как и прямому наследнику. Значит, реальных здесь фигур, которые могут что-нибудь значить, здесь двое: Константин Самсонов и Конев Станислав Сергевич. И те, кто стоит за ними. Аркадий и его мачеха - зернышки, попавшие в жернова серьезных интересов.
Тут мои размышления превравал звонок Ксюши, молоденькая домработницы Кунициных. Было уже больше часа. Ксюша, таинственно приглушая голос, сообщила, что семейка, включая мальчика (Аркадия, значит) отправляется на кладбище, хоронить тело усопшего крестного отца. Для этого случая выделили кучу охраны, а вдова едет одна (но тоже с охраной) в лимузине покойного, возглавляет кавалькаду машин.
Потом позвонил садовник и сообщил, что машины поданы, и все отъехали.
Было два варианта: один более удобный, другой - менее. Можно было оставаться на месте, ждать очередного сообщения, а можно было ехать самому, проследить все на месте. Ехать не хотелось, но именно поэтому ехать было надо. Стоит хоть раз поддаться такому вот расслабленному настроению и пиши пропало - удача может покинуть почти наверняка.
Так что, вздохнув, я вышел в коридор, кивнул своему дежурному и скоро уже выезжал на белом, огромном, обвитом толстыми трубами американском внедорожнике, уже несколько месяцев моем любимом коне.
Приехал почти одновременно с машинами сопровождения и крузовиком-катафалком. Припарковал свой "форд" чуть в стороне, чтобы его не было видно, за непонятного назначения, похожими на гаражи сараями, несомненно кладбищенской принадлежности.
Само кладбище находилось в черте города, хотя раньше, возможно, это был пригород. Дома давно обошли ограду, разрастаясь и дальше. Было ещё и другое, загородное, кладбище, где простору было больше, а престижу меньше. Здесь же остался мирно дотлевать древний прах, и если и прибавлялся новый, был он из клиентов уважаемых даже и по ту сторону бытия... Я оборвал мысль, машинально и цинично мелькнувшую в голове, и тут увидел, как отовсюду высыпали ребята из охраны, а из сверкающих машин, соблюдая не терпящее суеты погребальное достоинство, выползло семейство, с которым я совсем недавно заново знакомился на экране монитора; впереди под черной вуалью потерянно двигалась стройная фигурка вдовы, рядом с которой напряженно шагал длинный и худой Аркадий, затем шли Самсоновы и, наконец, полковник Конев с супругой и двумя очаровательными дочками, младшая из которых, ещё школьница, уже была известна в злачных городских местах своим необузданным нравом. Впрочем, издержки современного воспитания.
Кладбище, несмотря на городское суетливое окружение, было тихое и похожее на все правосланые русские кладбища. День был будний, не праздничный, оттого посторонних старушек не было совершенно. Посему прибывшие буквально залили своей массой все аллеи и аллейки. Ибо покойный воистину был уважаемым человеком и почтить его память пришло множество людей. .
Из-за множества скорбящих ни о какой дельной охране, конечно, говорить не приходилось. Ребята толклись возле хозяев, по гусачьи вытягивая шеи, но на самом деле лишь имитировали профессиональную деятельность. Наконец начались речи, дело грозило затянуться, но полковник Конев, незаметно для других ускорявших ритуал, вмешался, гроб опустили, оркестр грянул скорбно, пригоршни земли посыпались на крышку гроба - все кончилось.
Могила оказалась на самом высоком месте кладбища. Во всяком случае, отсюда, сквозь деревья, сплошной аллеей засаженных по периметру кладбища и кое - где внутри, было видна Волга - серебристый простор разливался снизу и вдаль, а каменному изваянию Князя, о котором, видно, заботливые родственники позаботились заранее, с высоты постамента было видно ещё дальше.
Я смотрел, как Аркадий и другие родственники рассматривают черное строгое лицо вверху - тяжело задумавшееся, властное - и пытался представить, что они могут ощущать при виде памятника, какое чувство... трепет?.. почтительность?.. какое-либо волнение?.. Кто знает.
Протискиваясь сквозь медленную толпу, я поспешил к выходу. Несмотря ни на что, подозрительных людей я не заметил. На подозрительных у меня чутье, атавистически застрявшее во мне ещё со времен работы в милииции. Незнакомых и подтянутых мужиков глаз не зафиксировал, так что выбрав место наблюдения недалеко от входа под сенью тополей и кустов акации, я спокойно и уже расслабленно наблбдал за неторопливо вытекающей массой людей.
Вдова цепко держалась за руку Аркадия и упорно тянула его к своей машине - черному мужнину мерседесу. Видно хотела наладить отношения. Я видел, что её действия совершенно не нравились остальным родственникам, особенно Самсоновым, в обществе который наследник и приехал. Генриетта Аркадийовна внезапно позвала Елену Михайловну, та, все-таки посадив Аркадия в машину, отошла к стоявшим метрах в двадцати родственникам.
Все эти интриги были так обнажены и так забавны, если наблюдать со стороны, что было одно удовольствие наблюдать... Вдруг я заметил, как Аркадий, что-то сказав одному из двоих охранников, выпростался из машины и неторопливо пошел в сторону, вдоль низкой железной кладбищенской ограды, крашенной зеленой краской, причем концы прутьев, расплющенные на манер наконечников копий, были темно-красные, словно бы смазанные кровью усопших. На него никто не обращал внимания, взгляды всех были устремлены на вдову и прочих родственников, сейчас кучковавшихся вместе.
Я заинтересованно следил, прячась за густым кустом акации.
Оказалось, чепуха; Аркадий шел в сторону деревянного, крашенного зеленой краской туалета недалеко от кустов акации, за одним из которых стоял я. Никем незамеченный, Аркадий вошел в нужный домик. Охранники, ленясь идти ещё и в сортир, остались в машине. "Увольнять таких надо," сурово подумал я, а тут Аркадий вышел. По малой, значит, надобности ходил.
Я посмотрел на солнце; высоко в небе чисто звенел жаворонок, шумела листва тополей и берез под легким ветерком. Андрей, шофер вдовьева "мерседеса", стоял рядом с открытой дверцей. Второй, имя которого я запамятовал, сидел на переднем сиденье и курил. Видны были туфли из-под приоткрытой дверцы. При виде Аркадия, идущего к ним, Андрей махнул рукой, мол, мы сейчас подъедем, и сел в машину. Хлопнули дверцы с обеих сторон, и Андрей включил зажигание.
Так вероятно, и было, судя по всему. В ту же секунду страшный взрыв потряс мир и меня. Меня мягко, но сильно толкнуло, и я упал. Аркадий упал тоже, и это спасло ему жизнь, потому что точно над ним пролетел, вертясь, словно в замедленной съемке, лист металла - мне показалось, кусок дверцы, глубоко вонзившийся в ствол тополя. А из лобового проема вылетели и полетели под острым углом друг к дружке шофер Андрей и шар его оторванной головы.
