Светлана Алешина - Сезон охоты
— Все-таки он тебя уговорил, — с ехидцей в голосе заметила Маринка.
— Нет, не уговорил, — быстро сказала я, — некому было уговаривать.
— Что, не застала, что ли? — удивилась Маринка.
— Не то чтобы не застала, — проговорила я, — только вот говорить он не может.
— А-а, — предположила Маринка, — Мишенька в клубе вчера так накушался, что сегодня лыка не вяжет.
— Он не может говорить по другой причине, — поспешно сказала я, — кто-то его зарезал.
— Дела-а!.. — только и смогла выдавить из себя Маринка.
— Я вызвала ментов, придется теперь все им объяснять и доказывать, что я не верблюд.
— Могла бы не представляться, — нравоучительно произнесла Маринка, — тебе что, в первый раз, что ли?
Она права: за свою не слишком долгую журналистскую деятельность мне приходилось натыкаться на бесхозные трупы. Бывало и такое, чего уж скрывать, что я не называла себя сотрудникам милиции по телефону и не ждала их приезда. Но это случалось лишь в исключительных случаях, при особом стечении обстоятельств, когда, не разобравшись, менты могли навешать на меня всех чертей. Сейчас все по-другому. И мне стало неприятно, что Маринка предлагает мне такое.
— Ладно, — осадила я ее, — кончай трепаться. Мишка, между прочим, мой коллега. Каким бы он ни был, хорошим или плохим, он не заслуживает, чтобы его бросили на произвол судьбы.
Хотя, по большому счету, добавила я про себя, сейчас ему до этого нет никакого дела.
— Да я понимаю, — поникшим голосом отозвалась Маринка, — Мишка-то неплохим парнем был.
— В общем, — закончила я этот не слишком приятный разговор, — ты знаешь, где я.
* * *Я доставала вторую сигарету, когда во двор въехал милицейский «УАЗик».
— Не слишком-то вы торопитесь. — Я вышла навстречу лейтенанту с мелкими, почти детскими чертами лица.
— Если мне правильно передали, у вас здесь жмурик? — ухмыльнулся он. — Ему торопиться некуда.
— Зато преступник успеет до Сан-Франциско добраться, — покачала я головой.
— Так это не суицид? — посерьезнел лейтенант.
— Наверное, покойный искал свою любимую расческу, — с издевкой произнесла я, — а когда не нашел, забрался в ванну и перерезал себе горло. От безысходности.
— Ладно, не кипятись, девушка, — вздохнул лейтенант, — пойдем посмотрим.
— Меня зовут Ольга Юрьевна. — Я специально добавила отчество, чтобы поставить его на место.
— Будем знакомы, — то ли он не понял, то ли не обратил внимания на мой тон, — лейтенант Приходько Петр Иванович. За мной, — махнул он еще двоим, вылезшим из машины, один из них был в гражданской одежде с большим «дипломатом» в руках.
Когда мы поднялись на четвертый этаж, лейтенант вышел из лифта первым.
— Ручку трогала? — строго посмотрел он на меня.
— Интересно, — пожала я плечами, — как бы я смогла войти, если бы не прикасалась к ней?
— Логично, — поджав губы, произнес лейтенант и вошел в прихожую.
— Ванная там, — кивнула я в сторону двери.
Приходько приоткрыл ее и заглянул внутрь.
— Начинай отсюда, капитан, — обратился он к мужчине в штатском, — а мы комнаты осмотрим.
Пройдя по коридору, лейтенант завернул в гостиную. Я двинулась за ним.
— Здесь что-нибудь трогала? — посмотрел он на меня, но не так строго, как на лестничной площадке.
Я отрицательно покачала головой.
— Хорошо, — произнес лейтенант, то ли одобряя, то ли просто для того, чтобы наполнить квартиру, где есть покойник, своим живым бодрым голосом.
Затем он бегло осмотрел кухню, коридор и спальню и вернулся в гостиную. Нашел на столе свободное место, положил на него несколько бланков, извлеченных из папки, и опустился на стул. Несколько минут Приходько молча писал, не обращая на меня никакого внимания, потом поднял голову.
— Ты бы присела, — озабоченно произнес он, оглядывая комнату, — в ногах правды нет.
Я выдвинула стул из-за стола и села.
— Ольга Юрьевна, — лейтенант остановил на мне взгляд, — как твоя фамилия-то?
Гляди-ка, запомнил, как меня зовут, удивилась я, а мне показалось, что пропустил мимо ушей.
— Бойкова, — назвала я свою фамилию.
Я уже хотела высказать ему, что думаю о его манерах, но лейтенант вдруг перешел на официальный тон:
— Место работы, должность?
— Еженедельник «Свидетель», главный редактор.
— Вы знали покойного?
— Да. Он тоже журналист.
— Вы договаривались встретиться с ним сегодня?
— Он позвонил мне вчера и предложил прийти к нему в одиннадцать часов.
— Зачем? — Лейтенант поднял голову от писанины и пристально посмотрел мне в глаза.
— Миша сказал, что у него есть для меня информация.
— Он говорил о чем-то конкретном?
— Нет, но сказал, что это очень важно.
— Он хотел вам продать информацию? — поинтересовался лейтенант как бы между прочим.
— О продаже разговора не было, — убедительным тоном ответила я. — И вообще, между журналистами это не принято — продавать информацию друг другу. Если ты по каким-то причинам не можешь опубликовать материал в своем издании, обычно отдаешь его другим, как бы в долг. При случае коллега тоже с тобой поделится.
— В какое время он вам звонил?
— Незадолго до обеда, — сказала я.
— Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?
— Моя секретарша. Хотите с ней поговорить?
— Нет, — он покачал головой, — пока нет. Ну что там, Леня? — спросил он вошедшего в гостиную капитана.
— Смерть наступила предположительно между часом и тремя ночи, — отрапортовал Леонид, расчищая на диване место для своего чемоданчика, — точнее можно будет сказать после вскрытия. Я бы рискнул определить время смерти более точно, если бы знал, какой температуры была вода, когда его опустили в ванну.
— Опустили? — переспросил лейтенант.
— Его сначала ударили по затылку, в ванне это не сделаешь, — пояснил капитан, — а уж потом перерезали горло.
— Интересно, — произнес Приходько, выпятив губы, — зачем тогда весь этот цирк на воде?
— Может, потом полоснули по горлу, — предположил капитан, — чтобы уж наверняка. Ты еще долго? У меня там понятые ждут. Или пойду пока на кухню?
— Вот-вот, — согласился Приходько, — давай пока на кухню. Так, — он снова уткнулся в протокол, а потом перевел взгляд на меня, — значит, что вам хотел сообщить Михаил… — он посмотрел свои записи, — …Коромыслов, вы не знаете…
— Не знаю.
— И даже не предполагаете?
— И даже не предполагаю.
— А он вам не говорил о своих планах?
— Вечером он собирался в «Покер».
— Он что, играл в карты?
— Миша был сильным бильярдистом, — не скрывая сожаления, произнесла я, — а в «Покере», кроме карточных столов и рулетки, есть и несколько бильярдных столов.
— Ага, — промычал лейтенант, как будто мой ответ натолкнул его на какую-то оригинальную мысль, — Коромыслов играл на деньги?
— Вот этого не знаю, — честно призналась я, — в таких заведениях я с ним не встречалась.
— А где вы с ним встречались?
— Иногда на презентациях, — задумалась я, — а последний раз, кажется, на выставке.
— Когда это было? — дотошно выспрашивал лейтенант.
— В начале зимы, — вздохнула я, — это можно уточнить по записям.
Мы перебрались на кухню, чтобы освободить гостиную для капитана, после чего лейтенант еще почти час мурыжил меня вопросами. Среди них попадались, как мне показалось, откровенно глупые, но в основном все-таки спрашивал по делу. Из коротких фраз, какими Приходько обменивался с капитаном, я поняла, что квартира Миши Коромыслова ограблена, но как-то странно: в шкафу обнаружена небольшая сумма в долларах, ее грабители почему-то не тронули, еще несколько довольно дорогих вещичек вроде золотых часов и ручки «Паркер» капитан нашел в спальне. Лейтенант дал мне подписать показания, записанные с моих слов, и проводил до двери.
— Если что-нибудь вспомните — звоните. — Он протянул мне листок с номером телефона. — Может быть, мне еще придется вас побеспокоить, — добавил он.
— Конечно, я понимаю, — кивнула я и вышла на лестничную площадку.
Глава 2
— Тебе звонил Егоров, — сообщила Маринка, когда я вошла в приемную.
Павел Егоров — корреспондент крупной газеты «Журналист», владельцем которой являлась торгово-промышленная группа, поддерживавшая губернатора. Поэтому хотя Павел как мастер своего дела мне импонировал, но как ангажированный для поддержания чести и достоинства губернатора внушал мне если не недоверие, то уж неодобрение — точно. Ему приходилось писать откровенно хвалебные, а то и подобострастные статейки или же пасквили на противников Парамонова, а таких в принципе не так уж и мало.
— Чего он хочет? — без энтузиазма поинтересовалась я.
