Нарсежак Буало - Последний трюк каскадера
- О, да! Достаточно давно. Господин Марсель выехал около восьми тридцати, госпожа - несколько позднее. Пожалуй, часов в девять.
- А другие?
- Они еще спят. Старая госпожа де Шамбон живет в левом крыле, ближе к парку. Ей больше семидесяти пяти. А господин Ришар не может ходить с тех пор, как произошел несчастный случай. Все глотает транквилизаторы да снотворное.
Комиссар остановился.
- А персонал? Кто следит за порядком в доме?
- Я и моя жена, - виновато ответил консьерж. - Была горничная, но она взяла расчет в прошлом месяце, когда началась забастовка.
- Почему?
- Испугалась. Жозеф тоже ушел. Это был мастер на все руки. Занимался и кухней, и садом. Его по-настоящему жаль. В конце коридора послышался крик.
- Успокойтесь же, успокойтесь! Нужно время, чтобы они приехали.
- Господин Марсель, - пояснил консьерж. - Для бедной госпожи это такое потрясение. Вы позволите? Он побежал к кабинету.
- Полиция приехала.
Его кто-то оттолкнул. На пороге появился господин де Шамбон. На нем было легкое габардиновое пальто. Он забыл снять белое кашне, но, представляясь, не забыл стянуть правую перчатку:
- Марсель де Шамбон.
- Комиссар Дрё... Офицер полиции Гарнье.
Шамбон выглядел этаким щеголем: высокий, худощавый, подчеркнуто благовоспитанный.
Мужчины поздоровались за руку.
- Он там, - прошептал Шамбон.
Комиссар вошел в кабинет. "Так вот оно что, каскадерка!" - подумал он, поклонившись молодой женщине, которая стояла, опершись на спинку кресла и прижимая ко рту носовой платок. На госпоже Фроман было легкое меховое манто, под которым угадывалось стройное тело, в ушах бриллианты, на шее жемчужное ожерелье - сама роскошь.
Дрё взглянул на распростертое тело.
- Я глубоко сожалею. Примите мои соболезнования, промолвил он и обратился к Шамбону, стоявшему на пороге: Вы нашли его именно в таком положении? Можете это подтвердить?
- Безусловно.
Комиссар встал на колени, осторожно приподнял плечо покойного, чтобы открыть лицо. Госпожа Фроман вскрикнула.
- Уведите ее. Но недалеко... Гарнье, осмотри, пожалуйста, револьвер, - приказал Дрё.
Под телом натекла кровь, но большая ее часть пропитала жилет и рубашку. Дрё пощупал руки. Они были мягкие. Смерть наступила совсем недавно. Дрё взглянул на часы. Скоро полночь. По-видимому, Фроман выстрелил в себя около одиннадцати часов.
- Пушка старая, - заметил Гарнье, - с нею, наверное, воевали еще в 14-м. И при этом плохо чистили.
- Позовите консьержа.
- Я здесь, месье, - ответил тот.
- Вам знаком этот револьвер?
Консьерж испуганно вытянул шею.
- Да... Кажется.
- Вам кажется или вы уверены?
- Мне кажется, я в этом уверен. Обычно он лежал близко. В библиотеке.
Комиссар встал.
- Покажите, где.
Он проследовал за консьержем в соседнюю комнату. Дорогие старинные переплеты. Мягкий блеск позолоченных корешков. Посередине длинный, совершенно пустой стол.
- Он был здесь, в этом ящике.
Консьерж открыл ящик.
- Там его больше нет, - сказал Дрё. - Насколько я понимаю, всем было известно, что в этом ящике лежало оружие?
- Думаю, да. Замок стоит на отшибе. На всякий случай...
- Понятно, понятно...
Комиссар вернулся в кабинет, развернул носовой платок и осторожно поднял телефон, все еще стоявший на ковре.
- Алло... Это вы, Мазюрье? Дрё у телефона. Бригаду отправили?
- Да. Судебно-медицинского эксперта тоже. Я сразу принял меры. Они вот-вот явятся. Это самоубийство?
- Без сомнения. Вы записали время вызова?.. Я имею в виду Братскую помощь...
- Разумеется. Без десяти одиннадцать.
- Спасибо.
Консьерж и Шамбон, поддерживавший вдову, смотрели на него с тревогой.
- Не стойте здесь. Подождите меня... - сказал комиссар.
- В салоне, - предложил Шамбон.
- Прекрасно. В салоне. Сначала позвольте вопрос... не бойтесь, чистая формальность. Я ведь должен представить рапорт. Господин де Шамбон, где вы провели вечер?
Кузен принял обиженный вид.
- Я?.. Ну, я был в кино. В "Галлии", если вам так необходимо знать... - Он порылся в карманах. - Могу показать билет.
- Не стоит. Поймите, мне нужно знать, кто где находился... Ни одна деталь не должна оставаться невыясненной... А вы, мадам?
- Я была у друзей... Лаузели, это на площади Бессоно... Мы играли в бридж...
- Благодарю вас. Когда мы получим первые результаты, у меня будут к вам и другие вопросы.
Он вернулся к Гарнье, указал подбородком на револьвер, который инспектор держал кончиками пальцев в бумажной салфетке.
- Что еще?
- Ничего, патрон. Выстрелила одна пуля.
- Как и следовало ожидать. Так. Положи его на письменный стол и пойди посмотри, не разбудили ли больного. Может, он что-нибудь слышал.
- А если он спит?
- Не настаивай. Оставь его в покое. Потом узнай, не хочет ли старая дама сделать заявление. Попроси консьержа, чтобы он тебя проводил, а между делом постарайся выудить из него побольше... не было ли у старика депрессии... не болел ли он... не был ли в ссоре с родственниками... ну, не мне тебя учить, как работать.
- А что вы сами думаете, патрон?
- Пока что у меня нет определенного мнения. Но человек в положении Фромана не кончает жизнь самоубийством без достаточно веских причин. И нам надо выяснить, что это за причины, иначе... Везет же мне! Сюда задвинули, потому что до сих пор не выяснены причины самоубийства Анджело Маттеотти, и вот вам новое дело и такое же темное! Ну иди... иди. Обо мне не беспокойся.
Оставшись один, комиссар обошел комнату, через застекленную дверь вышел наружу и очутился на заднем дворе замка, выходившем в парк. Сюда мог проникнуть кто угодно. Допустим, вор. Не стоит, однако, заблуждаться... Надо лишь удостовериться, что ничего не украдено.
Ночь была прохладной. Дрё вернулся в кабинет, еще раз осмотрел труп. Фроман не повесил трубку перед выстрелом, так как ему нужен был свидетель. Он хотел, чтобы в его самоубийстве никто не сомневался. Знал, что его смерть покажется необъяснимой. И в то же самое время хотел, чтобы ее причина оставалась в тайне. Что это за причина? Ведь он, конечно, не полностью доверился Братской помощи.
Дрё медленно обследовал комнату. Здесь тоже кое-какие книги, но главным образом картотеки, кляссеры - довольно аскетическая обстановка бизнесмена. Будучи человеком подозрительным, Фроман, видимо, не слишком полагался на доверенных лиц. Тем более на секретарей. Стоило бы поговорить с Шамбоном.
На письменном столе около телефона стояла ваза с букетом роз, фотография госпожи Фроман и рядом с бюваром - отрывной блокнот; комиссар полистал его. На субботу никаких планов.
В самом деле, подумал Дрё, завтра воскресенье. (Он посмотрел на часы.) Впрочем, воскресенье уже сегодня. Женевьева опять будет сердиться, хотя прекрасно знает, что это моя работа!..
На понедельник фамилия: Бертайон - 11 часов. Еще одна на вторник. И еще... Встречи, номера телефонов, подчеркнутые инициалы... Все предстоит проверить, однако человек, который собирается покончить с собой, вряд ли будет расписывать распорядок дня. Странно.
Дрё услышал, как вдалеке хлопнули дверцы машины: ребята из криминалистической лаборатории. Им не вдолбить, что надо действовать деликатно, не врываться в дом, где покойник, как бригада телерепортеров в расчете на интервью. Вскоре кабинет наполнился народом.
Судебно-медицинский эксперт приехал последним.
- Вы обратили внимание на время? - спросил он. Какая-то мания стреляться по ночам!.. Заключение придется подождать до понедельника.
Он перевернул тело на спину.
- А клиент ловкач... Пуля, в сердце, сразу видно. Это не так-то просто, как кажется. Попробуйте - сами увидите... Смерть, видно, наступила мгновенно.
- Фроман... Цементные заводы Запада.
- Кажется, я уже видел эту физиономию в газете. Шуму будет!..
От фотовспышек болели глаза. Врач уселся на письменный стол, как за стойку бара, предложил комиссару сигарету, но тот отказался.
- Как это его угораздило?
- А черт его знает... Посмотрите, не болел ли он чем-нибудь серьезным... Начало рака, например. Признаюсь, меня бы это устраивало - рак... Идите сюда, а то мы мешаем. Отпечатки пальцев нам ничего не дадут, зато совесть будет спокойна.
- Можете его забирать, - бросил фотограф.
Выходя в коридор, Дрё и врач столкнулись с инспектором.
- Вы знакомы с моим помощником?. - спросил комиссар. Ну что, Гарнье?
- Ну и лачуга! - воскликнул инспектор. - Нужен велосипед, чтобы тут передвигаться. Молодой человек, Ришар, живет в правом крыле. Я заглянул в комнату. Он спит. А богатая вдова расположилась в левом крыле, на втором этаже. Ее дверь закрыта на ключ. Держу пари, она жалуется на бессонницу, но вы бы слышали храп!..
Двое молодцов удалялись, держа носилки - они слегка покачивались. Дрё протянул врачу руку.
- Всего доброго. Теперь вы поедете спать... А я останусь со своей работенкой - вопросы, вопросы... Гарнье, старина, осмотри повнимательнее участок вокруг балконной двери... Мне вдруг кое-что пришло в голову... А раз так, у меня это будет вертеться в голове, пока не перепроверю... Открытая балконная дверь в парк... Мне это не нравится. Постой!.. Минутку... Консьерж... Он тебе ничего интересного не сказал?
