Марина Серова - В поисках легкой наживы
Но сделать это я не успела. Сотовый затрещал у меня в сумочке. Я его на всякий случай не стала отключать. Зачем? Кто может сюда прийти?
— Иванова слушает.
— Таня!!! — голос ее сорвался на крик. — Таня!!! Такое несчастье!!!
Она принялась скулить в трубку, как побитый щенок. Я ничего не могла понять.
— Успокойтесь же вы наконец, Людмила Васильевна. И расскажите все толком.
— Таня, Дима погиб!
— Он убит, понимаете! Убит! Ножом в сердце. Я не знаю, что мне делать. Боже!!! Вы должны немедленно ко мне приехать. Немедленно! Умоляю! Я попала в такой переплет!
— Так вызывайте милицию. И чем скорее, тем лучше.
— Нет!! — Она вновь истерически зарыдала. — Нельзя, чтобы милиция все вот так увидела. Вы просто не знаете, как все произошло. Вы бы так не говорили. Приезжайте! Сами убедитесь.
— Успокойтесь и назовите адрес, куда я должна приехать.
Оказалось, что ехать надо в центр города. В квартиру, где проживала Людмила Васильевна. По ее рассказу я знала, что после развода Дмитрий Петрович оставил квартиру ей, а сам приобрел другую, где и поселился с Дашей. Он ведь был джентльменом.
Я смотала, как говорится, удочки. Однако уйти не успела. Гулко раздались шаги по лестнице.
Я быстро метнулась в самый темный угол, где были навалены какие-то ящики.
За ними я и схоронилась. И затихла, как мышка.
— Кто здесь бродит? — раздался суровый мужской голос.
Луч фонарика скользнул по стенам заброшенного помещения.
Я молчала. Меня нет. Видимо, кто-то из прохожих услышал мою беседу по телефону и проявил бдительность. Сейчас ведь тревожные времена. Теракты всякие. Вот кто-то и решил, наверное, что в здании прячется террорист. И позвонил в милицию. Вот невезуха!
— Ну что там, Вась? — раздался голос с первого этажа. Значит, товарищ прибыл не один.
— Пока ничего. Я еще не все осмотрел.
Луч фонарика перемещался медленно. Я затаила дыхание. Но, увы. Он меня все-таки обнаружил.
— Есть! Давай сюда, Леха. Тут гостья. Затаилась и молчит.
Он начал медленно приближаться ко мне. Второй шумно бежал по лестнице.
Я тихо шла ему навстречу, выбирая более удобный для нападения момент. Одно плохо. Со мной кинокамера, причем со специальным объективом, позволяющим снимать на приличном расстоянии, — дорогое, надо сказать, удовольствие, и я рискую ее разбить. Этого мне совсем не хотелось. А еще хуже было то, что этот тип светил прямо мне в глаза. Свет ослеплял. Но мне необходимо помчаться к своей клиентке, которая, судя по всему, попала в беду.
— Руки, гражданочка.
Ага, коллеги, значит. И пистолетик имеется, чего нет у меня. Не предполагала же я, что кто-нибудь меня обнаружит. Дело дрянь, однако.
Я шла с поднятыми руками, все еще надеясь смыться без шума и пыли. Если бы не этот чертов фонарик, мне бы все удалось без проблем. Молниеносным ударом правой ноги я выбила у коллеги пистолет и ломанулась к лестнице, пытаясь спасти свою драгоценную камеру.
Увы, он ловко сделал подсечку, и я отправилась в полет, пытаясь сгруппироваться таким образом, чтобы камера мягко приземлилась на меня.
Фу, хоть это удалось, слава тебе, господи. Только к Людмиле Васильевне теперь непонятно когда попаду. Если попаду вообще.
Напрасно я пыталась убедить ребят, объясняя, что я их коллега и занималась тут своим делом. Уперлись, как бараны. Один-то, впрочем, был готов договориться по-хорошему. А другой… Сущий козел. Он-то и продемонстрировал мне свое удостоверение. Даже позволил взять его в руки и изучить детально. Я вздохнула: делать нечего. Придется подчиниться.
Хорошо еще, что уговорила назойливых коллег не оставлять мою машину и ехать в отделение на двух.
Я вообще не понимала, чего, собственно говоря, они хотят. Вместе с водителем их было трое. Двое поехали рядом со мной на моей машине.
Я чертыхалась про себя на всю катушку: террористку поймали, елки-палки, и полны штаны радости.
Тот, которого я окрестила козлом, был и в самом деле очень похож на него. Такие же остренькие ушки, глаза желтые… Ему бы еще и бородку клинышком. Тогда точно получился бы вылитый… Да еще Васькой звать.
Второй был более приятным господином. А может, я просто для него как бы сделала скидку, потому что он был на моей стороне.
В отделении они меня внимательно выслушали. Пришлось, конечно же, выложить, что по просьбе клиента вела наблюдение за объектом.
Козел Вася уперся и без просмотра имеющегося видеоматериала отпускать меня категорически отказался. И даже видик откуда-то приволок.
До конца все же они смотреть не стали. Засовестились, наверное, все-таки.
Козел вдруг сразу признал в дамочке Дарью Лисицину, жену известного в Тарасове коммерсанта. И откуда, интересно, он ее знает? Сам, что ли, был одним из ее избранников? Я, к примеру, до того дня, пока не начала снимать ее на видео, и понятия не имела, что в нашем мирном городе имеется такая модель. Я, конечно же, листаю на досуге журналы мод, но все эти фамилии… Черт бы их побрал. Этих самых моделей поразвелось, как тараканов в грязной квартире.
А потом, у меня личная портниха. Она сама следит за всеми новшествами в моде. Так что мне имя Дарьи Лисициной ни о чем не говорит.
— Это, надо заметить, нарушение прав человека, — важно произнес всезнающий Вася. — Я считаю, что будет вполне справедливо, если она подаст на вас в суд и потребует возмещения морального ущерба. Пленка пока останется у нас. Я отдам ее госпоже Лисициной-Захаровой, она сама решит, как поступить.
Я ничего не успела ответить. У меня вновь зазвонил сотовый. Моя клиентка не просто волновалась. Она сходила с ума:
— Таня, вы не посмеете меня бросить в такой трудный момент. Помогите мне, я вас умоляю! Одна надежда на вас.
Я ответила очень коротко:
— Возьмите себя в руки. Уже еду.
А пленка… Спорить с этим козлом бесполезно.
Ой, да наплевать мне уже на все на свете. Защитничек прав человека, тоже мне отыскался. Она, значит, гуляя направо и налево, не нарушает права своего мужа. А тот, кто взялся вывести ее на чистую воду, тот нарушает.
И вообще, нашли кому лапшу на уши вешать. Я не хуже их знаю законы. Правда, если уж честно, то в нашем суперправовом государстве, где каждый день принимаются новые законы, и при этом ни один из них не работает как положено, никто не может похвастаться их знанием.
И если бы не чрезвычайные обстоятельства, которые вынуждают меня очень спешить к клиентке, попавшей в беду, отдала бы я эту пленку, как же. А теперь она просто не имела для меня никакой ценности. Поскольку тот, для кого предназначался данный материал, уже умер и не сумеет по достоинству оценить мои старания.
Эти бумагомаратели по всем правилам составили протокол изъятия видеоматериала. Не забыли, разумеется, указать число и время, с точностью до минуты. Я подписала всю эту галиматью и с облегчением вздохнула, оказавшись на улице.
— Черти полосатые. Чтоб вам пусто было. Весь мой труд титанический коту под хвост.
Я завела движок и задумалась.
Очень уж интересная ситуация складывается. Что-то тут не так. Не знаю, что конкретно, только не нравится мне все это. Очень не нравится. Интуиция мне подсказывала, что я вляпалась во что-то очень нехорошее, липкое такое. Назад из этого «что-то» дороги уже не будет. Однозначно.
Глава 2
Я позвонила в дверь квартиры моей клиентки и услышала в ответ еле слышное: «Кто?»
— Людмила Васильевна, это я, Таня Иванова.
— Вы одна? — ее голос дрожал.
— Одна. С кем же мне еще быть? Открывайте.
— Господи, Таня, я думала, что не дождусь вас. С ума тут схожу. — Она, всхлипывая, возилась с дверным замком и никак не могла с ним справиться. Видно, здорово напугана и очень волнуется.
Наконец дверь приоткрылась. Хозяйка сначала осторожно выглянула на площадку и только потом впустила меня.
— Проходите. Таня, слава богу, что вы пришли. Я в шоке, не знаю, что мне делать. Господи, — она воздела руки к небесам, — за что ты меня так наказываешь? Чем я тебя так прогневила?
Людмила Васильевна обхватила голову руками и навзрыд заплакала. Я обняла ее за плечи и погладила по руке:
— Успокойтесь. Что теперь поделаешь? Рассказывайте, что случилось и как он погиб?
— Пройдите в кухню, Таня, и вы сами все увидите. Это ужасно, ужасно! Это так ужасно, что я даже не могу поверить, что все это случилось со мной. Не могу. Мы сидели с Димой за столом и пили вино. Разговаривали. Потом я ничего не помню. Я отключилась почему-то. Не знаю почему. Но это действительно так. А когда пришла в себя, то чуть с ума не сошла. Тут такое, такое… — Она со стоном выдохнула. — Вы мне, наверное, не поверите. В подобное трудно поверить.
Я сняла осенние ботинки, которые любовно именую коньками, повесила куртку на вешалку и направилась в кухню.
Господи! Тут словно Мамай прошел. Стол сдвинут. На нем недопитая бутылка токайского и два фужера с остатками вина на донышке. Недоеденная шоколадка. Одна табуретка валяется.
