Георгий Молотков - Расследованием установлено…
В. М. Прилуков,
начальник Управления КГБ СССР
по Ленинградской области
Георгий Молотков, Виктор Васильев
Операция «Румб»
Событие, с которого мы начинаем рассказ об одной из операций чекистов, произошло 11 сентября 1983 года. День этот выдался неожиданно для этой поры погожим, солнечно щедрым. Было воскресенье, и с утра ожило Приморское шоссе — Невский проспект Карельского перешейка. Поток машин устремился из города, движение в то утро на шоссе было почти односторонним. Бежевая «Хонда» появилась на шоссе в Зеленогорске и шла навстречу потоку. Но до Ленинграда «Хонда» не дошла. Сбросив скорость на развилке у пансионата «Дюны», она притормозила у обочины шоссе, рядом с осветительным столбом. Из машины вышла молодая высокая женщина.
В руке у нее было небольшое детское одеяльце. Она развернула его и привычным жестом стряхнула. Стряхнула и уронила — одеяльце распласталось на траве рядом с придорожным столбиком. Женщина нагнулась, чтобы исправить свою неловкость, но ей помешали. Неожиданно словно из-под земли рядом с нею очутились двое мужчин. Женщина испуганно прижала к себе поднятое одеяльце, затем попыталась отбросить его. Но силы, как говорится, были неравные, хотя сопротивление, оказанное ею, было не по-женски решительным и ожесточенным.
А в это мгновение из машины не без труда извлекался мужчина, сидевший за рулем. Он доставил хлопот больше. Но ему не удалось включить скорость и тронуться с места. Прекратив сопротивление, мужчина затих.
«Происшествие» у сорокового километра на Приморском шоссе заняло меньше минуты. Через сорок секунд после того, как женщина обронила одеяльце, о случившемся здесь напоминала лишь пустая «Хонда» у обочины. Фигура инспектора ГАИ, маячившая у машины, не располагала к любопытству проезжавших мимо. А в сторону Ленинграда вслед за машиной с синей мигалкой шли четыре одинаковые «Волги». Со скоростью чуть больше дозволенной они прошли в это солнечное сентябрьское утро по Приморскому шоссе, пересекли Неву и, не ожидая перед воротами, въехали во двор Управления КГБ.
Задержанных на Приморском шоссе ввели в кабинет Красина Романа Семеновича — опытного контрразведчика, руководившего операцией «Румб». Они сели по разным сторонам длинного стола, напряженно замкнутые, не обращая внимания друг на друга, словно чужие, не знакомые между собой люди. Чуть поодаль от них на столе холмиком возвышалось скомканное детское одеяльце, с которым вышла женщина из машины на сороковом километре. Роман Семенович нарушил воцарившееся в кабинете молчание.
— Вы находитесь в Управлении Комитета государственной безопасности, — обратился он к задержанным. — Назовите себя.
— Я иностранный дипломат.
— Дипломат?
— Да. Я вице-консул США Аугустенборг, а это моя жена.
— С каких это пор вице-консулы стали заниматься такой работой? Вы пойманы на тайнике при попытке изъять контейнер со шпионскими материалами.
— Я не имею к этому никакого отношения…
— Как вас понимать, господин Аугустенборг? Вы не отвечаете за свою жену?
— Нет, я отвечаю за свою жену.
— Вот это уже лучше, по-мужски. А то на шоссе вы попытались бросить ее одну…
— Я требую встречи с моим консулом.
— Вы встретитесь с ним, господин Аугустенборг, Свяжитесь, — обратился Красин к одному из сотрудников Управления, — с представителем МИД и консульством США.
Красин подошел к столу, на котором лежало детское одеяльце.
— Давайте посмотрим, что нам привезли с Приморского шоссе супруги Аугустенборг. Прошу понятых подойти поближе.
Двое сотрудников развернули и подняли скомканное одеяльце. На столе остался лежать небольшой предмет, обернутый пропитанной мазутом тряпкой, какие часто бросают на обочины водители автомашин.
— Все правильно, хотя и не ново, — проговорил Красин, — такое в руки без особой на то нужды никто не возьмет. А вам придется, товарищи… Разверните.
В грязный лоскут была завернута небольшая круглая и плоская банка из белого металла. Из нее извлекли плотно сжатые листы бумаги.
— Чистые листы, Роман Семенович, — доложил офицер, вскрывавший контейнер.
— Чистые?! Чистых листов в столь грязной упаковке не бывает. Покажите их товарищам в лаборатории.
Заметив, что сотрудник, вскрывавший контейнер, безуспешно вытирает платком руки, Красин обронил:
— Без одеколона не обойтись. Кстати, помогите даме привести себя в порядок.
Рукав кофточки г-жи Аугустенборг был в жирных пятнах… Вскоре из лаборатории доставили «чистые листы». Теперь это были четкие копии машинописных документов. Все они начинались строчкой «Совершенно секретно». На письменном столе Красина появились и еще чуть влажные фотографии, запечатлевшие эпизоды происшествия у сорокового километра на Приморском шоссе.
Они приехали вместе — заместитель представителя МИД в Ленинграде, генеральный консул США и его заместитель.
— Вынуждены были вас побеспокоить, господин генеральный консул. Этот человек, — Красин указал на угрюмо сидевшего у стола Аугустенборга, — называет себя сотрудником вашего консульства.
— Да, это вице-консул Аугустенборг и его жена.
— Они задержаны в момент изъятия из тайника шпионского контейнера. Хотите ознакомиться с деталями случившегося?
— Не стоит… Я сожалею о случившемся…
Визит консула был короток. Сославшись на нездоровье, он покинул кабинет, где ему пришлось засвидетельствовать личность пойманного во время шпионской операции американского дипломата. Заместитель генерального консула, который от своего шефа отличался не только отменным здоровьем, но и крайним недружелюбием, остался. Его интересовали детали.
— Скажите, — обратился он к госпоже Аугустенборг, — вы не выходили из машины?
Та отвела взгляд. Не проронив ни одного слова до того, она промолчала и на этот раз. За нее, улыбнувшись, ответил Роман Семенович.
— Мадам выходила из машины. Можете взглянуть, — сказал он, подавая американскому дипломату одну из фотографий, лежавших у него на столе. На ней была запечатлена г-жа Аугустенборг, стоящая на обочине у осветительного столба со злополучным одеяльцем в руках.
— А где машина консульства?
— На том же месте, где оставил ее г-н Аугустенборг.
— Но ее могут угнать.
— Не беспокойтесь. Вы можете взять ее хоть сейчас.
Заместитель генерального консула не унимался:
— А какие материалы оказались в тайнике?
— Те, которыми весьма интересуется ваше Центральное разведывательное управление.
— Но все равно это не гуманно, ведь в машине находился ребенок…
— Добавьте, — сказал Красин, — взятый родителями на шпионскую операцию. Неплохое прикрытие — ребенок, детское одеяльце. Гуманно, не правда ли? Еще вопросы есть?
Больше вопросов у заместителя генерального консула не было. Чем же объяснялась такая настырность этого господина? Дело в том, что фамилия его Бураков. Она досталась ему от дедов и прадедов — русских крестьян. Как же он стал американским дипломатом и господином Бураковым? В одном из боев прошедшей войны его отец, солдат, попал в плен. Мы не знаем, как он себя вел в плену и почему после окончания войны отказался вернуться на родину. Неизвестно, за какие заслуги и добродетели из американской зоны оккупации его переправили за океан и даже предоставили ему гражданство США. А сын его вряд ли только за свою фамилию и знание русского языка оказался заместителем генерального консула США в Ленинграде. И роль свою, как видите, исполнял пусть и неуклюже, но с усердием и старанием сверх меры.
Господину Аугустенборгу и его жене предложили подписать акт об их неправомерных действиях. Они отказались.
— Воля ваша, — заявил Красин. — Это дела не меняет. Вы свободны, господа. Всего доброго.
На следующий день в центральных газетах появилось сообщение о происшедшем на сороковом километре Приморского шоссе. Сотрудник консульства США в Ленинграде был объявлен персона нон грата. Семейство бывшего полицейского из Нью-Йорка, а теперь бывшего дипломата поднялось по трапу самолета, улетавшего из Ленинграда. Очередная шпионская операция американской разведки против нашей страны провалилась.
2В кабинете следователя Седова за небольшим столиком у стены сидит человек. Он с трудом владеет собой — крепко сжаты локти в попытке унять дрожь. Этому человеку только что объявили, что доставлен он сюда сотрудниками госбезопасности как подозреваемый в измене Родине…
Кто этот человек, подозреваемый в совершении тягчайшего государственного преступления?
У него распространенная русская фамилия Павлов, и сам он русский. Родился в последний день 1935 года в семье горного инженера, довольно крупного специалиста, участвовавшего в сооружении ряда важных объектов. Семья кочевала вслед за отцом. Но это не помешало Павлову успешно кончить среднюю школу. В Ленинграде он поступил на престижный факультет Политехнического института. И не в числе последних закончил его с дипломом специалиста в области ядерной физики.
