Валерий Макеев - Тайный монах
Без малейших изменений в мимике Владлен Петрович отчеканил:
— В целом я положительно отношусь к возможности ещё более глубокого удовлетворения потребностей трудящихся в организованном отдыхе и туризме. Но позвольте узнать, каким образом вы собираетесь пробить увеличение лимитов?
— Не беспокойтесь, лимиты не будут задействованы. Привезу вам прямые договора на очень привлекательные маршруты. Я готов работать на благо Родины, при этом отдавая половину прибыли от нашей совместной деятельности вашему отделению «Интуриста», а половину оставляя себе.
— В чём же будет заключаться наша совместная деятельность?
— Очень просто — я заключаю договора, разрабатываю привлекательные маршруты, набираю и обучаю молодых и талантливых менеджеров для нашего дела.
— А мы?
— От вас требуется только одно — для совместной деятельности предоставить для меня и моих менеджеров три комнаты в вашем прекрасном здании.
«С таким нахрапом у него явно есть рука сверху. Придраться не к чему. Да и что мне три комнатки из десяти. Как-то да сложится», — размышлял Владлен Петрович и резюмировал:
— Принципиально — я не против. Давайте начнём. Только правильно всё оформляйте! — в завершение вдруг взмолился стареющий, но стоящий всегда на посту чекист.
Макс неплохо играл в шахматы. «Здесь мы применим тактический ход — пожертвуем фигурой», — размышлял он, готовя бизнес-проект сотрудничества с «Интуристом».
«Именно такой ход применял Каспаров в борьбе за чемпионскую корону. У него получилось. У меня не может не получиться.
Во-первых, аренду офиса в центре пробить практически нереально, на окраине — для турфирмы не подходит. Всё должно быть чинно и солидно.
Во-вторых, доверие клиента завоёвывается долго. Чем мы можем привлечь клиента? Лозунгом «Мы Вас возим по городу, повезём и за границу!»? Чушь!
Все хотели бы поехать за границу, и просто были бы счастливы, если бы всем «Интурист» смог предложить куда-либо съездить.
Значит надо сделать так, чтобы за нашими путёвками клиенты шли в «Интурист», а путёвки получали от нас».
Со временем такие рассуждения назвали бы креативной бизнес идеей.
Но тогда Макс просто добился своего. Владлен Петрович — милейший пенсионер. Просто жил не в то время, и служил не в тех условиях, чтобы рассуждать о возможности пять-шесть раз в месяц летать за границу для заключения контрактов. Макс не допускал мысли, что это нельзя!
Он просто предположил, что это возможно, и реализовал это. За полгода работы в туризме Макс насчитал собственных сорок восемь «взлётов — посадок» по всему Союзу, в Польшу, Болгарию, Финляндию. Через полгода Владлен Петрович уже не мог ничего ни контролировать, ни управлять, ни изменять. Через здание «Интуриста» проходили до полутора тысяч туристов, вместо десятка в месяц, как раньше.
Макс стал мыслить, жить и действовать по-другому.
Совсем недавно, его друг, комсомольский вожак, вернувшись из очередной командировки по туристической путёвке, забежал к Максу с просьбой:
— Макс, слыш, не в службу, а в дружбу, перекинь мне по безналу сто штук, мы тут «Фонд поиска исторических корней» замутили на уровне горкома. Но инициатива наша!
Макс искал способ послать «друга» покультурнее:
— Извини, сто штук безнала — проблема. Давай я тебе дам сто рублей и ящик шампанского на мероприятие по поводу открытия.
— Здорово! Действительно, сто рублей — деньги, шампанское девчонкам подойдёт. А безнал — фигня, напрягу горком, пробьём с какого-нибудь завода! — искренне радовался вожак.
«Во чудаки, — психовал Макс, — а ведь эти вожаки ещё ой как долго будут нами править. Завтра для них миллион на твоём счету может стать государственной ценностью и собственностью, а твоя каторжная, но приносящая тебе радость и пользу государству работа может быть расценена как способ надувательства державной казны. Неужели же это ещё может быть?! Ну не может история повторяться, да ещё в течение одного века! Не дай бог!».
— Ну так как, Максим Петрович? — возвратил Макса к реальности Яков Петрович.
— Не скрою, идея хорошая, государственная. Мы поможем. Занимайтесь своим делом, исследуйте маршрут, а там и туристов на Памир, может, оправлять будем, — улыбнулся Макс.
— Ну а вы как? — вкрадчиво напомнил Яков Петрович.
— Посмотрим, — ответил Макс прощаясь.
* * *
На Памире Макс таки побывал. И за компанию, и вместо отпуска. Планировал вылететь с группой, а через недельку вернуться самостоятельно, но возвращаться пришлось с группой Семёныча.
Группа была спетая. Были тут такие, что ходили и с десяток раз. Первый этап — многочасовый перелёт, карабканье на «Урале» в нижний базовый лагерь — для них было всё обыденно. Дальнейший поход по маршруту экспедиции был окутан множеством странностей, от которых «новичок» в группе, даже предварительно подготовившись и осознавая где и с какой целью он идёт, чувствовал себя весьма неуютно. Создавалось впечатление, что в группе только один ведущий с правом голоса — Петрович. А стальные — ведомые — взахлёб могли здесь говорить о чём угодно, кроме обсуждения предмета самого похода.
При попытке завязать разговор с повстречавшимся чабаном о Снежном Человеке, Макс напоролся на стену похлеще китайской. Чабан был рад говорить с путником о чём, угодно, только не о Йети.
— У чабанов табу на разговоры об этом, — успокаивал Макса Петрович.
— Они подметили, что как только тот, кто хоть как-то был причастен то ли к встрече с Йети, то ли к его следам, и рассказывал об этом, сразу у рассказчика начинались неприятности — вплоть до ухода из жизни.
— Ну а вы то — видели Его? — допытывался Макс у Петровича.
Бородка ещё более оттопырилась от расплывшейся «от уха до уха» улыбки Петровича:
— Для интересующихся мы издали брошюрку. Кстати — вот вам экземпляр. Всё, тема закрыта, — то ли с гордостью, то ли с ехидством подытожил Петрович, презентуя Максу восемнадцатистраничный «отчёт для масс» о тридцатилетних изысканиях.
Позже, когда Макс отпечатывал фотоснимки, сделанные на Памире в «зоне поиска», оказалось, что на фото миловидного горного озера в небе ясно были видны два огненно-жёлтых пятна.
— «НЛО», что ли? — спрашивал Макс затем у Петровича, рассматривая снимки.
— Мил человек, в этой зоне всё может быть. Здесь пересекаются миры познанного и непознанного цивилизацией, — и вдруг совсем преобразовавшись из учёного в простого старичка, возможно, осознав, что впервые он проговорился о тайном и сокровенном, в безнадёжности заключил, — На всё воля Божья.
Но свернуть экспедицию пришлось помимо своей воли. Из рассказов в базовом лагере Макс узнал, что в Таджикистане стало неспокойно. Появились какие-то вооружённые оппозиционеры. Говорили, что вроде политические разборки, а может и борьба за дорогу для наркоторговцев из Афганистана.
* * *У него всегда получалось это схоластически. Вообще, в отношениях с женщинами он никогда не был гусаром, скорее — боевым кавалеристом: налетел, рубанул и ускакал.
В группе кроме него был ещё один новичок — Ниночка. Она запомнилась ему некрашеной фигуристой брюнеткой в клетчатой рубашке и потёртых джинсах. Ниночка только что была выпущена из какого-то то ли технического, то ли географического факультета, и по протекции кого-то из друзей Петровича попала в их группу. Дней пять Макс на неё никак не реагировал, что только подогревало интерес Ниночки к нему. Особого опыта в завоевании мужчин у неё не было, но как любая женщина, она обладала интуитивным осознанием того, что для таких контактов надо уметь попросту создавать ситуацию.
Шестой день Петрович назвал выходным (как будто группа предыдущие пять дней носила кирпичи на стройку, а за шестой Макс отказывался платить командировочные).
Ниночка поняла, что ситуация сама идёт в руки.
— Максим, не желаете ли пройтись и сделать фотоснимки у горного озера, — с лукавой улыбкой предложила Ниночка.
— А где это? — машинально ответил Макс, на мгновение задумавшийся: «И чего я её раньше не замечал?».
— Намного ближе, чем Гималаи, — довольно туповато парировала Ниночка.
— Да, я ей вчера об этом озере рассказывал. До него метров восемьсот, а то и километр отсюда будет, но находится оно практически на нашем уровне, — вмешался в разговор подошедший Петрович, — а чё — пройдитесь.
«Пройтись» — дело молодое. Не прошло и часу, как Ниночка в романтическом неистовстве, очень кратко сымитировав сопротивление, отдалась Максу на отшлифованном многовековыми ветрами валуне у горного озера. Совместные усилия по шлифовке валуна практически не отобразились на его невозмутимости, но если б он мог говорить, то поведал бы, что последний раз его так шлифовали динозавры, когда он был галечным берегом огромного моря.
