Марина Серова - На ловца и зверь бежит
— Но если дела у компании шли, как я поняла, неплохо, осмелюсь спросить, — сказала я с напускной вежливостью, — почему вы решили уйти?
— Одна из причин заключается в том, что, едва возникали какие-нибудь проблемные ситуации, Гарулин перекидывал ответственность на меня, и я должен был сглаживать острые углы, возникавшие из-за его непродуманного руководства. Иной раз он принимал решение не под давлением обстоятельств, не в результате здравой оценки создавшегося положения, а под воздействием своих внутренних интересов, комплексов, детских обид и даже возможности отомстить кому-то, хотя плоды этой мести часто оказывались горькими. Когда же мне удавалось сделать что-то полезное или просто уладить какой-то конфликт, заслугу он бесцеремонно присваивал себе.
Чтобы перечислить все причины, понадобилось бы слишком много времени. Добавлю лишь, что он всячески ущемлял мои интересы. А тут представился случай самому открыть дело, и я решил этим воспользоваться и забрать свою долю из «Авторитета», — Шарков положил потухший окурок в пепельницу, — и когда сообщил об этом Аркадию, он, как мне кажется, затаил обиду. Вообще он считает, что все ему чем-то обязаны. Без сомнения, мои первые деловые знакомства, связи, партнерства сложились благодаря ему, но потом многие наши партнеры предпочитали иметь дело со мной, потому что я умел договариваться, уважая интересы других. В итоге, не говоря уж о дивидендах, я не получил даже своего пая.
— Позвольте задать вам вопрос: ваши отношения с Гарулиным были оформлены официально? Если я вас правильно поняла, вы хотите с моей помощью вернуть свои деньги?
— Да, речь, безусловно, о деньгах, но, хотите верьте, хотите нет, никаких письменных договоров или соглашений между нами не было — все на словах, на дружеской основе и ручательстве.
— Как-то это не очень вяжется с моим представлением о бизнесе. Дружба дружбой, а служба службой. — Я без особой охоты процитировала народную мудрость и в упор посмотрела на Эдуарда Игоревича, который намеревался закурить вторую сигарету. Он отвел глаза в сторону, прикурил и, не глядя на меня, заметил:
— Со стороны судить легко.
— Я не сужу вас, избави бог. У меня нет на это никакого права, да и не должна я этого делать — ведь вы мой потенциальный заказчик. Поймите меня правильно, я просто хочу знать все обстоятельства и детали дела.
Моя дипломатическая гибкость всегда боролась с моим идиотским правдолюбием, сосредоточившим в своих руках арсенал хлестких, но не всегда уместных вопросов «в лоб».
«Ладно, ладно, не гони, — успокаивала я себя, еле сдерживая неподдельный интерес. — Мистика какая-то, бизнес на доверии!»
— Благодаря Гарулину я познакомился с большим количеством самых разных людей, от которых многое, если не все, зависит в Тарасове. Неудобно было демонстрировать ему свое недоверие, подписывать какие-то бумаги… Оставим это. Я знаю, что Гарулин занимался не совсем легальной деятельностью, — Шарков непроизвольно понизил голос.
— Что вы под этим подразумеваете? — я снова прямо взглянула ему в лицо.
— Во-первых, — он откинулся на спинку кресла, удобнее устраиваясь в нем, — администрациям всех магазинов была дана команда не показывать всю выручку по кассе. Во-вторых, и это главное, благодаря связям в областной думе он не так давно взял кредит в Сбербанке — один миллион долларов, такие кредиты дают далеко не всем. По общему согласию заинтересованных сторон подразумевалось, что отдавать этот кредит никто не будет. Пару раз он выплатил проценты по кредиту, а за это время переоформил компанию вместе с долгами на своих приятелей, которых отправил кого в Штаты, кого в Израиль — концы в воду. Сам открыл новую компанию под названием «Раритет». Конечно, поделился с кем надо. В общем, обокрал, говоря нормальными словами, государство. Да сколько всего было…
Есть документы, с помощью которых я мог бы его прижать и потребовать свою долю, но они пропали во время недавней вечеринки из стола главного бухгалтера. Это я уж потом узнал от «моих» людей.
— Не могли бы вы поподробнее рассказать, что представляют собой эти документы.
— Ну, там были платежки, реальные прайс-листы, договоры с поставщиками и тому подобное — они находились в пластиковой синей папке.
— Понятно. А вы не пытались потребовать у Гарулина свою долю?
— Конечно, пытался. В принципе он мне в открытую не отказывает, но, кроме пустяковой суммы, которая составляет меньше половины моего паевого взноса, я ничего не получил. А когда я попытался надавить на него, он пригрозил мне расправой. Если бы у меня были эти бумаги, я смог бы получить причитающуюся мне долю, а она сейчас составляет около полумиллиона долларов. Найдите мне эту папку, и кроме вашего гонорара я отдам вам пять процентов от этой суммы в качестве вознаграждения. Естественно, безо всяких налогов. — Он пристально посмотрел на меня, ожидая, по всей видимости, мгновенной реакции, свидетельствующей об эффекте, произведенном названной суммой.
Но я, ничем не выдавая своей заинтересованности, хранила невозмутимость мраморной статуи, хотя двадцать пять кусков на дороге не валяются.
— Очень соблазнительно, — улыбнулась я, — но мои обычные расценки — двести долларов в сутки плюс расходы, ладно, об этом после, а сейчас мне необходимы еще кое-какие сведения.
Шарков поднял на меня вопросительный взгляд.
— Перечислите мне всех, кто был на вечеринке в тот день, когда пропали бумаги.
— Вот, — Шарков полез в карман и протянул мне сложенный вчетверо лист бумаги, — я подготовил список, всего было семь человек.
— Очень приятно работать с предусмотрительным клиентом. — Я развернула листок и пробежала глазами список, там были имена, адреса и телефоны.
— Эдуард Игоревич, а не могли бы вы дать краткие характеристики каждого из этих людей?
— Конечно, могу. Ну, Аркадия я вам уже немного обрисовал, можно только добавить — это, конечно, не относится к характеру, — что у него есть еще так называемая служба безопасности. Ее начальник, некий Сергей Люкин по кличке Люк, дважды сидел, и его команда под стать ему.
Так, дальше… Козлова Вера Степановна, главный бухгалтер, мы ее взяли спустя год после образования фирмы, очень знающая женщина, по работе никогда никаких нарицаний. Семья, дети, внуки…
Следующая — Синчугова Галина, директор одного из магазинов, бывшая любовница Аркадия, взбалмошная, высокомерная девица, работает у нас около года, с тех пор как ее подцепил Гарулин. Хотя она довольно эффектна, но Андреевой — это новая любовница Аркадия — она в подметки не годится. У этой масса шарма и обаяния, и хотя она старше Синчуговой, но по всем показателям дает ей фору, не говоря уж об умственных способностях. Она работает в филиале, и я ее не очень хорошо знаю.
Шарков закурил новую сигарету и на мгновение задумался. Воспользовавшись паузой, я тоже достала пачку «Кэмела», настоящего американского «Кэмела», крепкого и ароматного (то, что продают у нас, напоминает «Кэмел» лишь верблюдом на пачке). Дав мне прикурить от серебряного «Ронсона», Эдуард Игоревич продолжал:
— Так, Пуговицын Василий — менеджер по маркетингу, признанный интеллектуал нашей компании, не учредитель, но несколько акций имеет. С виду беззлобный и простодушный, но, по-моему, себе на уме.
Игорь Сидоренко — менеджер по персоналу, молодой исполнительный парень, работоспособный, требовательный, но в некоторых случаях чрезмерно амбициозен.
Рашид Рахмонов — начальник статистического отдела, компьютерный профессионал, въедливый и дотошный, довольно злопамятный человек. Вот в принципе и все, если коротко, — подытожил Шарков, гася окурок в пепельнице.
Пригладив волосы и снова подняв на меня взгляд своих карих глаз, он с надеждой спросил:
— Ну что, беретесь?
«Что я, идиотка, отказываться от таких денег», — подумала я про себя, а вслух произнесла:
— Постараюсь вам помочь, но хочу предупредить, что мне нужен аванс за три дня.
— Само собой, — Шарков достал из кармана портмоне, отсчитал шестьсот долларов и положил на стол.
Из другого отделения портмоне он достал визитную карточку и протянул ее мне.
— Вот здесь мои реквизиты, при необходимости звоните. Разрешите откланяться.
Он тяжело поднялся и направился в прихожую.
— Я надеюсь, вы будете держать меня в курсе расследования.
— Конечно, Эдуард Игоревич, — ответила я и, попрощавшись, захлопнула за ним дверь.
Глава 2
Я открыла глаза и посмотрела на круглые часы, висевшие на стене: восемь ноль две. Обычно я ошибаюсь не больше чем на минуту, когда программирую себя на определенное время; в этот раз, очевидно, сказалась трехчасовая поясная разница между Парижем и Тарасовым. Моя антикварная кровать не хотела выпускать меня из своего шелкового плена, и я позволила себе еще три минуты блаженного ничегонеделания. Пока я готовила кофе, список участников вечеринки в «Авторитете», после которой исчезли документы, стоял перед моим внутренним взором, не мешая мне, впрочем, заниматься обычными утренними делами.
