Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть
– Да ты дослушай, Тань. Во-первых, он не совсем бомж: у него все-таки есть жилье, хотя давно нет работы. Во-вторых, платить будет не он, а его жена, хотя и бывшая. Она меня уверила, что деньги у нее есть, даже мне предлагала, чтобы я ее бывшего оправдал… А в-третьих, если тебе действительно все это интересно и ты берешься за расследование, давай-ка приезжай завтра ко мне в отделение часикам этак к двум. Завтра у нас суббота, я работаю до обеда… максимум до трех. Ну, может, до полчетвертого…
– А если точнее, до четырех? Или до пяти? И это при условии, что тебя не вызовут на очередное убийство…
– Накаркай мне еще! Нет, Тань, давай приезжай к трем, думаю, к этому времени я точно освобожусь, да и мои все тут разойдутся. Нам никто не будет мешать, и я тебе расскажу все подробно…
– Ладно, Андрюша, как скажешь, ровно в три я у тебя! – с готовностью согласилась я, положила трубку и посмотрела на часы. Черт! Светка меня уже наверняка ждет, сейчас позвонит и начнет выговаривать. Я бросилась к шифоньеру…
* * *На другой день ровно в три я входила в кабинет моего друга. Он сидел за столом и говорил с кем-то по телефону. Кивнув мне, мол, располагайся и чувствуй себя как дома, Андрей продолжил препирательства со своим собеседником. Я опустилась на стул, что стоял напротив его стола, достала из пакета, принесенного с собой, купленные по дороге пирожки и пачку пакетированного чая и положила все это перед Андреем. Надо же покормить трудягу, а то за весь день небось и чайку здесь не попил, а заодно и отблагодарить его за подкинутую мне работенку. Наконец мой друг нервно бросил трубку на аппарат и устало посмотрел на меня:
– Веришь, Тань, просто башка кругом! Своих дел полно, так тут еще этот придурок прицепился…
Внезапно Мельникова как будто осенило:
– Слушай, а что, если я тебя с ним познакомлю?
– С кем? – насторожилась я, беря с подоконника чайник. – С каким-то придурком?
– Да он, в общем-то, и не придурок, – поспешно поправился Андрей.
Ах, уже и не придурок! Мельников встал, взял из моих рук чайник и, заглянув в него и сочтя количество воды в нем достаточным, включил его в розетку.
– Это родственник нашего начальника, писатель, между прочим, детективы пишет…
Последнюю фразу он сказал как-то уж чересчур поспешно.
– И зачем мне писатель?
Мельников пожал плечами.
– Может, он и о тебе книгу напишет.
– Обо мне? Ну, уж нет, спасибо! Знаю я, как они пишут… Лучше уж я сама о себе напишу, как-нибудь потом, когда свободного времени будет больше. Давай наконец поговорим о нашем внуке-племяннике погибшей. Что там за непонятная история? – Я взяла со стола Андрея его огромный бокал, больше похожий на пивную кружку, и поставила перед собой.
– А с племянником такая история. – Андрей освободил на своем столе место под пакет с пирожками, взял с подоконника еще один бокал, потом чайник, к этому времени уже закипевший, и налил нам обоим воду. – За пирожки спасибо, с утра ничего не ел… М-м! С капустой! И с мясом?! Большое вам русское мерси!.. Значит, мать, история такая. Расскажу все с самого начала, подробно, а то ты запутаешься в этих родственниках. Итак. Жила-была бабушка, звали ее Ягудина Ахолия Ивановна…
– Ка-ак???
Наверное, у меня был очень удивленный вид. Я даже не донесла до рта свой пирожок. Андрюша бодро откусил добрую половину от своего и посмотрел на меня снисходительно:
– Ты не ослышалась, именно так: Ахолия Ивановна, – сказал он, несмотря на набитый рот.
– А что, разве есть такое имя? – засомневалась я, опуская пакетик чая в свой бокал.
– Есть. Я даже в словаре специально посмотрел. Ахолия – греческое имя, означает «злая, жестокая».
Я чуть пирожком не поперхнулась:
– Какому же идиоту пришло в голову назвать так ребенка, да еще девочку?!
– В этом ты права: папаша нашей бабы Яги, как ты вчера изволила выразиться, был большим оригиналом. Он и вторую дочь назвал не лучше: Аэлла, что в переводе с того же греческого значит «буря».
– О как! Нет, бывают же такие родители, а! Хорошо, Андрюша, что нас с тобой назвали как нормальных людей, не «злыднями» и не «ураганами»… И что же дальше было с нашей бабушкой? Кстати, как, говоришь, ее фамилия?
– Ягудина.
– Тоже не подарок.
– Ага. И как родилась она с такой фамилией, так и осталась с ней до самой кончины. Ее сестра хоть замуж вышла и стала Белохвостиковой. Имя, кстати, тоже сменила. Была Аэллой, стала просто Эллой.
– И то лучше. Но давай вернемся к нашей Ягудиной… А вот интересно, как ее звали родители ласково? Холя? Холка? Холюся?
– Тань, ну какое это теперь имеет значение?
– Так, интересно…
– Ахолия Ивановна наша, как я уже говорил, характер имела крайне тяжелый: даже с родной сестрой не ладила с самого детства, а когда та вышла замуж, пыталась поссорить ее с мужем, оболгать парня… Позже, когда у них родился сын, и про него говорила всякие гадости, жаловалась родителям на мальчишку почем зря и таким образом окончательно разругалась с сестрой.
– Это тебе сама сестра рассказала, вот эта самая Аэлла Ивановна?
– Элла Ивановна. Да, сама сестра и рассказала. Вот, кстати, ее адресок, поедешь, сама с ней переговоришь. Интересная, доложу я вам, дамочка: закончила какой-то там институт искусств, искусствовед, интеллигентная такая фифа, что называется, тонкая штучка. Несмотря на довольно преклонный возраст – а ей уже стукнуло семьдесят, – выглядит на пятьдесят… Ну, может, на пятьдесят пять… И подозреваемая номер один, во всяком случае, лично я так считаю.
– Сестра – номер один?!
– А что, именно близкие родственники и бывают порой самыми ненавистными. По словам Эллы Ивановны, они с сестрой последние лет пятнадцать вообще не общались, даже по телефону, настолько у них были враждебные отношения. Но это, сама понимаешь, надо проверить… А что ты так удивляешься, Тань? Да, эта самая сестра, я считаю, – подозреваемая номер один: они всю жизнь друг друга ненавидели. Люто. А ненависть, сама знаешь: зреет, зреет, а потом в один прекрасный момент ка-ак…
– Так. С сестрой более или менее понятно. Будем работать. Кто у тебя еще в подозреваемых?
Я отпила немного из своего бокала, взяла со стола Андрея чистый лист бумаги, карандаш и написала: «№ 1. Белохвостикова Элла Ивановна. Сестра. Адрес…» Раз подозреваемых несколько, чтобы потом не запутаться в них, буду делать записи.
– Кто? Да тут куча народа. – Андрей откусил от нового пирожка, вытер руки носовым платком, выуженным из кармана брюк, начал листать какие-то бумаги на своем столе. – Да вот хотя бы этот – муж сестры, Белохвостиков Валерий Палыч. Тоже ненавидел свояченицу и совсем не скрывает этого: она его, как я уже говорил, называла весьма нелестными прозвищами, такими как «дебил», «недоумок», «бездарь», «водила-мудила»… Пардон, конечно, но это – со слов самого Белохвостикова и его супруги.
– И за что она о нем так нелестно?
– А у него, видишь ли, нет высшего образования, не сподобился, так сказать…
– А сама Ягудина?
– Ну как же! Медицинский институт. Даже, говорят, чуть ли не с отличием закончила, большие надежды подавала, но из-за своего вредного склочного характера… Короче, обиделась, что не ее оставили в аспирантуре при кафедре инфекционных болезней, разругалась там со всеми в пух и прах и всем врагам назло пошла работать простым лаборантом в лабораторию санэпидемстанции.
– Может, надеялась выбиться со временем в заведующие или написать диссертацию про каких-нибудь паразитов?
– Кто теперь скажет, на что она там надеялась?! Факт остается фактом – проработала наша покойница в этой лаборатории сорок лет за смешную зарплату и вышла на пенсию – нищенскую, заметь, пенсию – без всяких званий и почета.
– Адресок санэпидемстанции?
Андрюша порылся в бумагах и продиктовал мне адрес.
– Так что там с «недоумком» и «бездарью»? – спросила я и записала у себя: «№ 2. Белохвостиков Валерий Павлович, муж сестры, водитель».
– Ничего.
– Как? Совсем ничего?
– Они были врагами, и все об этом знают. Он давно перестал поддерживать с ней хоть какие-то отношения, на свой порог даже не пускал. Это после того, как она в очередной раз назвала его нехорошим словом и закатила ему скандал. Кстати, этот «недоумок» долгие годы работал водителем директора музея – того, где, уже будучи пенсионеркой, до сих пор трудится его супруга-искусствовед. Там они и познакомились более сорока пяти лет назад…
– Романтическая история.
– Зря усмехаешься. Простой водила и искусствовед – крайне редкое сочетание.
– Согласна. Только, Андрюша, с чего ты взял, что я усмехаюсь? Наоборот, восторгаюсь: если такие разные люди столько лет прожили вместе – право, это достойно уважения! Думаю, муж сестры – человек порядочный и интеллигентный, несмотря на отсутствие образования.
– Да, на меня он произвел приятное впечатление. – Андрей достал из пакета последний пирожок, рассмотрел его со всех сторон и протянул мне. Я отрицательно мотнула головой, и Андрей с удовольствием вонзил в пирожок зубы.
