Джеймс Мэйо - Акулья хватка
- Вы, как никто другой, достойны этого ожерелья императрицы Евгении, заметил он. Она окинула его долгим внимательным взглядом и пошла дальше. Он отстал от неё на несколько ярдов. Девушка вошла в модный магазин и через стеклянную дверь одарила его приветливой улыбкой. Кивнув ей с нескрываемым восхищением, он прошествовал далее.
В зеркалах вращающейся витрины отразился облик самого Худа - мужчины рослого и хорошо сложенного. Он на полдюйма превышал шесть футов и весил около ста семидесяти семи фунтов, в основном за счет мускулов. Это чуть выводило его за рамки полутяжелого веса, но будучи всего на четверть фунта легче, он успешно боксировал в полутяже и даже выигрывал соревнования в Кембридже.
У него были темные насмешливые глаза; при улыбке в уголках его губ рассыпались симпатичные ямочки, вокруг глаз - морщинки. Ладно скроенный англичанин с большим жизненным опытом, - такое впечатление он производил на окружающих. И таков был на самом деле. Обладатель слегка вьющихся темно-каштановых волос и великолепных зубов, он притягивал женщин своим голосом, который многие находили завораживающим.
Женщины, для которых он был прекрасным незнакомцем, часто принимали его за плейбоя и богатого искателя приключений. Но они ошибались. Его внешность нельзя было причислить к какому-нибудь определенному типу. Скорее наоборот, был в нем некий налет космополитизма, та непринужденность и свобода, которая приходит к человеку, бывавшему во многих странах и много повидавшему, знавшему не только победы, но и поражения, тонко чувствующему и понимающему людей.
Одевался он хорошо, хотя и без претензий, скорее с подчеркнутой небрежностью. Ему шили по мерке несколько портных в Лондоне, Нью-Йорке, Париже и Гонконге. Обувь он заказывал в Сент-Джеймсе, оружие - в Берне, а спортивную одежду - в Рио.
Космополитом Худ стал по профессии и по призванию. В ежегоднике "Кто есть Кто" его характеризовали спортсменом и тонким знатоком искусств. До сих пор он успешно выступал на беговой дорожке. Однажды для развлечения Роджер Баннистер дал ему сорок ярдов форы на средней дистанции в четверть мили, и Худ пробежал это расстояние с приличной скоростью, не сумев, правда, удержать свой отрыв от Баннистера. Он был метким стрелком и на Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне стал пятым в соревнованиях по пятиборью; на двухместных санях в соревнованиях по бобслею в Сент-Морице вместе с Гансом Фрозеком превысил рекордное время на шесть десятых секунды.
Он действительно занимался торговлей произведениями искусства, и среди его клиентов числились воротилы из европейских, американских и азиатских столиц. Но все это служило только прикрытием истинной работы Худа. Его закадычный друг сэр Джордж Трид, глава военной разведки МИ5, член знаменитого карточного клуба "Уайтс и Бэдлз", некогда служивший в королевской конной гвардии, однажды попросил оказать ему услугу, выполнив некую секретную миссию, которая оказалась первой в длинной цепочке. Во время войны Худ был одним из агентов шефа секретных служб сэра Уильяма Стефенсона в Америке, и до сих пор то военная разведка, то Министерство иностранных дел время от времени прибегали к его услугам.
Худ всегда имел право отказаться от возложенной на него задачи, если та была ему не по душе. С другой стороны, по молчаливому уговору он всегда обязан был информировать соответствующие органы, доведись ему столкнуться с чем-то подозрительным. Кто займется расследованием - он сам или другой сотрудник, - не имело значения. По желанию он мог пользоваться привилегиями секретного агента; за ним всегда оставались право выбора и право личной оценки происходящего.
Однако ежегодник "Кто есть Кто" умалчивал не только про этот род его деятельности.
Чарльз Худ был секретным агентом консорциума, объединяющего крупнейшие финансовые компании королевства. Так случилось, что некоторые влиятельные друзья, знавшие о его работе на ведомство Трида и Министерство иностранных дел, обратились с просьбой о содействии в разрешении некоторых дел, связанных с сверхсекретными финансовыми операциями, проводимыми за рубежом. Худ согласился, успешно справился с делом и был приглашен вновь. Не испытывая материальных проблем, он не нуждался в вознаграждении и работал только ради собственного удовольствия.
В первые годы возникали неизбежные трудности, когда Худ, выполняя возложенную на него миссию, иногда попадал в переплет и ему ничего не оставалось, как сдаваться на милость властей иностранных держав. Однако в высших эшелонах Вестминстера быстро признали, что такое положение не лишено и ряда преимуществ. За Худом закрепилась слава надежного, проверенного и весьма осмотрительного человека, который мог принести гораздо больше пользы чем кто-либо другой, "за поведение которого на чужой территории пришлось бы краснеть, если не опасаться", как выразился в закрытых дебатах министр иностранных дел.
Это служило прекрасной возможностью прикрывать Худа на тот случай, если бы ему пришлось принимать экстренные меры по собственному спасению. Так что его деятельность представляла из себя финансируемую частным образом разведслужбу, с возможностью прибегнуть к привилегиям служебного иммунитета и помощи в трудных ситуациях.
Но сейчас, этим солнечным апрельским утром в Париже, он не работал на финансистов. Он приступал к выполнению очередной правительственной миссии, поручения военной разведки.
Худ вышел на площадь Бандам, отметив белый "роллс-ройс" с мексиканскими номерами, на переднем сидении которого сидела рыжеволосая девушка. Он представлял, кому могут принадлежать машина и девушка, и у него даже возникло искушение, но он подавил соблазн.
В галерее Харуэлла он провел около часа, переходя от картины к картине, но цены там были заявлены совершенно абсурдные.
Выйдя из галереи, он немного прошелся и, свернув за угол, направился по рю дю Монт-Табо. Не прошло и секунды, как сзади послышался громкий лязг металла. Оглянувшись, Худ успел мельком заметить стремительно надвигающуюся и грохочущую серую массу. Судорожно рванувшись, он врезался в стеклянную дверь магазина, широко распахнувшуюся под тяжестью его тела. Падая, он услыхал звук приглушенного выстрела. Его окатил ливень осколков разбившегося стекла.
Дикий визг из магазина смешался с криками на улице. Худ поднялся из-под груды обрушившегося на него стекла. Боли, похоже, не было. Позволив продавщицам покудахтать вокруг своей персоны, он вышел на улицу. И как раз вовремя, чтобы заметить серый фургон "ситроен", который, качаясь и громыхая, уже поворачивал за угол. Еще мгновение, и тот бы пропал из вида. Шоферы и посыльные расположенного напротив отеля "Морис" высыпали на улицу и обменивались негодующими возгласами. Продавщицы магазина продолжали визжать.
- Он сумасшедший!
- Ни с того, ни с сего так вылететь на тротуар!
- Шоферня просто распоясалась! Что они себе позволяют!
- Да он пьян. Разве вы не видели, как он петлял?
Возбуждение нарастало и обещало достичь апофеоза. Худ снял плащ и осмотрел разорванное место. Фургон со всего хода влетел на единственное пустующее место у тротуара, незанятое стоящими впритык автомобилями, причем в тот самый момент, когда там проходил Худ, затем резко откатился назад и понесся вперед, не остановившись. В тот момент из-за ворот напротив осторожно выруливал длинный лимузин. Была какая-то вероятность, что фургон шарахнулся, чтобы избежать столкновения. Но у Худа было неприятное ощущение, что все слишком напоминает покушение на убийство. Судя по всему, стреляли из пистолета с глушителем.
Стряхнув с себя остатки стекла. Худ быстро осмотрелся в поисках следов пули. Однако в гуще осколков и в беспорядке попадавших на пол товаров найти что-либо было трудно, если вообще возможно. Он поискал взглядом стреляную гильзу на тротуаре, но опять безуспешно. Одна из продавщиц протянула его плащ, сколотый наспех булавками.
- Мы вызовем полицейского. Мишель за ним уже побежала.
Худ сделал вид, что не слышит. Выходя на тротуар, он увидел боковым зрением, как к магазину приближается одна из продавщиц с полицейским, и поспешно двинулся в противоположную сторону. Немедленно раздался призывный хор наивных и добропорядочных зевак. Он не обращал на них никакого внимания. Многоголосие хора переходило в крещендо.
- Вот он, вот он, мсье! Мсье!
Каждую минуту любой из них мог подбежать и схватить его за руку.
Худу только не хватало разборок с французской полицией. Слева загудело такси, отозвавшись на его вытянутую руку. Худ одним прыжком очутился возле дверцы и они умчались.
У Северного вокзала Худ расплатился с таксистом. Купив билет на пригородную электричку до Пьерфона, он отправился в туалет. Потом заглянул в буфет, и, выйдя оттуда через другие двери на шумную привокзальную площадь, прыгнул в такси, отъезжающее от стоянки. Теперь он был совершенно уверен, что за ним не следят.
