Октем Эминов - Дело возбуждено... (сборник)
Аннамамед работал в милиции уже десять лет, но высшего образования у него не было — он только что перешел на третий курс заочного юридического института. Хаиткулы же пришел в милицию после окончания университета. Неудивительно поэтому, что между друзьями часто разгорались горячие споры о соотношении теории и практики. Аннамамед, конечно, защищал превосходство практики, а Хаиткулы, посмеиваясь, замечал: «У кого что болит…»
За разговором не заметили, как машина остановилась возле мединститута.
Хаиткулы обошел все корпуса и не нашел нигде Марал. Сокурсницы ее только запутали капитана: кто говорил, что Марал где-то в институте, кто уверял, что она ушла. Не надеясь застать ее, он все же решил сходить в общежитие. Мысли Хаиткулы переключились на занимавшее его дело, и только голос вахтера вывел его из задумчивости. Хаиткулы ответил на приветствие, подошел к зеркалу в вестибюле общежития, поправил галстук, причесался и взбежал на второй этаж. В комнату Марал он всегда входил с чувством, подобным тому, с которым переступал порог генеральского кабинета. Так и теперь Хаиткулы помедлил перед дверью, прежде чем постучать. Он попытался придать лицу деловое выражение — ведь он действительно пришел по делу, но, когда Марал крикнула: «Войдите!» — Хаиткулы осторожно нажал на ручку двери и, шагнув в комнату, робко сказал:
— Салам.
Марал и две ее сокурсницы сидели за длинным столом, заваленным книгами, и пили кок-чай. Девушки поздоровались и, улыбнувшись, переглянулись. Он, поборов смущение, подошел к столу и шутливо нахмурился:
— Я брожу по всему городу как дервиш и нигде не могу тебя найти, а ты, оказывается, чаи гоняешь.
Марал налила чаю в свободную пиалу и поставила рядом со своей:
— Садитесь, товарищ капитан. Наверное, во рту пересохло после долгого путешествия?
Хаиткулы присел на краешек стула и взял пиалу. У него не хватало духу взглянуть в бархатно-черные глаза Марал, затененные длинными ресницами, и он принялся неестественно заинтересованно перелистывать раскрытый учебник. Марат и ее подруги, все так же улыбаясь, смотрели на капитана. Хаиткулы совсем смутился и залпом опорожнил пиалу. Марал тотчас же налила ему еще чаю. Хаиткулы сделал большой глоток, но поперхнулся и закашлялся. Краска залила его щеки. Одна из девушек участливо спросила:
— Что, Хаиткулы-ага, много селедки ели? Чай, как вода в песок, уходит.
Марал и вторая девушка прыснули.
Капитан поставил пиалу и, справившись с душившим его кашлем, сказал.
— Ну и язычок у тебя, Абадан, как бритва. Кого хочешь в краску вгонишь.
— Язык и ногти — наше оружие, потому они и остры, — притворно потупясь, ответила Абадан.
— Ой, меня ведь ждут, — после некоторого молчания спохватилась она и выбежала из комнаты.
А вторая девушка вдруг вспомнила, что ей надо сходить в магазин, и тоже ушла.
— Понимаешь, Марал, я к тебе по делу… — начал Хаиткулы.
Она улыбнулась:
— Опять по делу? Все ваши медэксперты заболели гриппом? А может, дядя просил узнать, чем лечить радикулит?
— Да нет, тут, видишь ли, дело щекотливое…
— Я же тебе сказала, что можешь приходить просто так. Не ломай себе голову, придумывая повод.
— Я серьезно… Это касается тебя… вернее, вашего села.
— Ну? — Марал подняла брови.
— Сегодня я наткнулся на одно дело… Десять лет назад, третьего марта пятьдесят восьмого года, из вашего села пропал молодой человек Бекджан Веллеков…
Хаиткулы взглянул на Марал. Ее лицо словно окаменело, глаза лихорадочно заблестели.
— Начатые на второй день розыск и следствие результатов не дали. — Капитан вздохнул. — Есть основания предполагать убийство… А значит, убийца по сей день гуляет на свободе… И я клянусь, что найду убийцу.
Хаиткулы остановился: Марал, всхлипнув, отвернулась.
Опять у него в руках это дело. Теперь нужно было выяснить две вещи: каким образом Довлетгельды снял с себя страшное подозрение и что это за Назаров, который вел следствие.
Хаиткулы стал перечитывать документы, но поначалу никак не мог сосредоточиться — заплаканное лицо Марал стояло перед глазами.
«Я заставил плакать Марал… И все моя неуклюжесть. Аннамамед узнал бы тактичнее, без слез. Надо было послать его…» Такие мысли всю ночь не давали уснуть Хаиткулы. Наверное, поэтому последние листы дела ему пришлось перечитывать еще раз — строки двоились, и только с усилием ему удавалось вникнуть в смысл читаемого. Наконец капитан отодвинул от себя толстую пачку листов и откинулся на спинку стула. Посидев так с минуту, Хаиткулы перевязал дело и, отдав его хозяйке архива, отправился домой. Несмотря на то, что с самого утра у него крошки не было во рту, он сразу же улегся в постель.
Хаиткулы проснулся, когда солнце уже заходило — в комнате было сумрачно, с улицы доносились голоса. Он умылся и позвонил Аннамамеду.
— Салам!.. Да, это я… Как у вас, все живы-здоровы?.. Мегрэ дома?.. Не пришел?.. Как появится, пусть сразу приезжает ко мне… Срочное дело…
Скоро в дверь позвонили. Хаиткулы легко вскочил и пошел открывать. Пришел Аннамамед.
— Ну что за срочное дело?
— Ты уже знаешь обстоятельства исчезновения Бекджана… Они расстались с Гуйч-агой возле дома Ялкабова. Давай попробуем проследить путь Бекджана от места вечеринки. — Хаиткулы раскрыл блокнот и прочертил поперёк листа прямую линию, поставил в начале и посередине ее две жирные точки, написал над первой: «Место, отк. ушел Б.», а над второй: «Раст. с Гуйч». Потом от средней точки провел еще одну линию и, завершив ее огромной точкой, надписал: «Дом Б.». — Видишь, от дома Ялкабова до дома Бекджана совсем недалеко. Очевидно, все произошло на этом отрезке. Ведь если бы Бекджан вернулся на улицу, его заметили бы — народ шел с вечеринки, да и вообще в это время много гуляющих. Если он пошел бы не домой, а дальше по дороге, его опять же видели бы. И Гуйч-ага заметил бы его — ведь он вскоре поехал в ту же сторону на мотоцикле вместе с Довхановым.
— Постой, дорогой! — Аннамамед взял у Хаиткулы карандаш и поставил рядом с короткой линией большой вопросительный знак. — А есть ли тут дорога? Ты сам ее видел? Может быть, к дому Бекджана нельзя пройти напрямик? Тогда надо искать убийц (если, конечно, это убийство) в другом месте. Может быть, дело окажется не таким уж сложным, если мы разузнаем кое-что о тех, кто живет на этой предполагаемой улице?
Хаиткулы почесал в затылке:
— Похоже, ты прав. Надо будет заняться этим… Теперь вот что: по делу никто не был заподозрен, кроме Довлетгельды Довханова. И характеристика с работы, и показания соседей, шофера Худайберды, и, наконец, собственное его объяснение — все не в пользу Довлетгельды. Кроме него, никто не был заподозрен в намерении свести счеты с Бекджаном. Да и какие там враги у молодого парнишки?!
— Значит, были. Если б их не было, Бекджан и по сей день здравствовал бы. Да, чем же закончилось дело с Довхановым?
— Сначала он был взят под стражу. Следователь установил, что после того, как Довлетгельды отвез домой Гуйч-агу, он поехал не в кино, а махнул прямо в район. Там жила одна девушка, которая вместе с ним окончила фельдшерские курсы. Довханов, понятно, не хотел бросать тень на девушку и дал ложные показания. Девушка сама пришла к следователю и подтвердила алиби своего приятеля. Ну вот, учитывая это, а также и то, что отношения между ним и Бекджаном не могли привести к каким-то серьезным последствиям, Довлетгельды был освобожден… Вообще, на мой взгляд, следствие проведено небрежно.
— Да-а, — протянул Аннамамед. — Кстати, ты мне не говорил: что ты выяснил у Марал?
— Брат и сестра.
— Бекджан ее брат?! Дела…
— Сейчас я удивлю тебя еще больше. Знаешь, кто вел расследование?.. Тогдашний начальник уголовного розыска райотдела милиции Назаров, под началом которого мы оба имеем честь состоять теперь.
— Ходжа Назаров?!
— Он самый.
— И точно — его постоянная присказка: «Когда я работал в Керках…»
— Это, конечно, ничего не значит. Может быть, у него не было достаточно времени на это дело или что-то помешало… И вообще, у всех бывают неудачи…
Раздался телефонный звонок, Хаиткулы поспешно поднялся и взял трубку.
— Марал? — Хаиткулы улыбнулся, но тут же лицо его помрачнело. — Прости меня еще раз… Завтра при встрече объясню. А сейчас мы как раз совещаемся с Аннамамедом. Спокойной ночи.
Он положил трубку и взволнованно заходил по комнате. Аннамамед насмешливо поглядывал на него.
— Эк тебя радость распирает.
Хаиткулы словно ждал этого. Он бросился на кошму возле друга и сбивчиво стал говорить:
— Да, Аннамамед… Понимаешь, как увижу ее или даже поговорю, сразу сам не свой делаюсь… Она замечательная девушка: мягкосердечная, умная…
