Марина Серова - Любовь кончается в полночь
– А что это за признаки?
– Синюшность и отечность кожных покровов, желтоватые белки, расширенные зрачки…
– Ну, что ж, все понятно. Одно неясно: что вам не нравится?
– Татьяна, поймите: Виктор был хорошим знатоком грибов. Не мог он собрать бледные поганки или там… мухоморы! Он же деревенский, с детства с родителями в лес ходил, лет в четырнадцать уже знал все грибы, он нам рассказывал. Ну, что он, сам себе смертное варево приготовил? Это во-первых. А во-вторых, Иван ведь тоже грибы ел, меньше, чем Виктор, но ел! И ничего, жив-здоров, даже животом не маялся. И заметьте: ели они из одной сковородки! Это как объяснить?
– Да очень просто: Виктор, собирая грибы, случайно положил в корзину пару ядовитых, именно ему они и попались.
– Чушь! Татьяна, извините, но это чушь. Чайник никогда бы не сорвал плохой гриб. Я же говорю: он их знал очень хорошо! Я как-то раз видел, как к нему сосед приходил, консультироваться насчет грибов. Принес целую корзину, спрашивает: посмотри, все ли хорошие, я в них не очень-то разбираюсь. Так Чайник за три минуты ему всю корзину перебрал, пару-тройку выкинул, эти, говорит, не пойдут, остальные – гарантирую: съедобные.
– А родители Виктора – они, я так поняла, умерли? Отчего?
– Года два назад в аварию попали. Дождь был, дорога скользкая, а у них – старенький «москвичонок». В общем, перевернулись… Отец почти сразу умер, еще по дороге в больницу, а мама еще двое суток в реанимации лежала…
– Ну, значит, не от грибов.
– Нет, я же говорю, они все грибы хорошо знали, всегда их собирали, и жарили, и солили, и на зиму сушили, отравлений никогда не было.
– Понятно. А у ваших друзей, Ивана и Романа, не было с Виктором… стычек или невозвращенного долг, например?
– К чему это вы, Татьяна? Какие стычки?! Мы видимся редко, собираемся вместе еще реже, а дружим… лет пятнадцать! Нет, об этом даже не думайте. А долг… Да, Иван остался должен Виктору, но сумма небольшая, тысяч двадцать, кажется. Он в прошлом году занимал у Вити на ремонт квартиры. У Ивана ведь зарплата небольшая, он занял у Виктора сорок тысяч и у меня столько же. Мне он уже отдал, а Виктору успел вернуть только половину. Но за такие деньги не убивают. Тем более друга! Да Иван бы отдал, я не сомневаюсь. Ну, так как, Татьяна, возьметесь?
– Честно сказать, даже не знаю. Я все еще не вижу здесь ничего подозрительного. Ну да, знал человек грибы, но ведь он мог и ошибиться, и на старуху бывает проруха, сами понимаете.
– Татьяна, я не думал, что вы вот так сразу отступитесь.
– Да? А вы сами-то кого подозреваете? Ведь, кроме вас троих и вашей жены, там никого больше не было. Так на кого думаете?
Родион замялся. Он допил колу, пошел к киоску, взял бутылку спрайта, сел на свое место, налил из запотевшей бутылки себе в стакан.
– Ни на кого из этих людей я подумать не могу. Друзей своих я знаю слишком давно и слишком хорошо. Пятнадцать лет – это все-таки срок! Да мы еще студентами друг другу помогали, и деньгами выручали, и прикрывали друг друга, когда кто-нибудь прогуливал… да всего не расскажешь. Жену свою я знаю… лет семь. Тоже – не вчера познакомились. Но ведь мог кто-то зайти, соседи по даче, там… бомжи… еще кто-нибудь… я не знаю. Может, он с соседями конфликтовал? У Чайника калитка всегда была незаперта, заходи, кто хочешь. Татьяна, ведь это ваша работа! Так вы беретесь?
– Видите ли, Родион, взяться я, конечно, могу, но может получиться так, что мои выводы совпадут с выводами патологоанатома. Не знаю, как вы, а я вполне допускаю, что ваш друг отравился сам. А моя ставка – двести долларов в день. Я вас не отговариваю, поймите, но не покажется ли вам потом, что ваши деньги потрачены впустую?
– Ну, почему же впустую? Убедиться в правильности выводов эксперта – это тоже чего-нибудь да стоит. По крайней мере, меня не будут терзать сомнения.
– Тогда нам предстоит поездка на дачу. Мне надо осмотреть место… не хочу говорить – преступления… место, где все произошло.
– Так поедем, какие проблемы? Сегодня я не работаю, поэтому могу отвезти вас к Виктору на дачу. А вот – задаток. Надеюсь, этого пока хватит?
– Вполне. – Я взяла деньги и убрала их в сумочку. – Вы на колесах?
– Да, вон моя «Ауди» стоит, – Родион кивнул на светло-зеленую машину, стоявшую в тени деревьев недалеко от нас.
– А ключ? Надо будет осмотреть все внутри.
Родион достал из кармана связку ключей и показал мне.
– Остались с… того дня. Мне пришлось все закрывать.
– Ну, тогда едем. Только мне надо мою тачку поставить на стоянку.
Мы сели каждый в свою машину и тронулась в путь. Вскоре по дороге попалась платная стоянка. Я оставила на ней свою «девятку», пересела к Родиону в «Ауди». Да, такая машина – это что-то! Не зря люди стараются иномарки покупать. Мы ехали по городу, периодически застревая в пробках, и продолжали говорить о покойном Викторе.
– Родион, если не секрет, что вы подарили вашему другу на день рождения?
– Да не секрет. Маленький складной столик и четыре стульчика для сидения у костра. Такой походный компактный набор. А то мы на пеньках сидели да на старом табурете с отпиленными ножками. А так – красиво, удобно. Домой уезжаешь – сложил, убрал на веранду. Приехал – быстро разложил. И главное – четыре стульчика, как будто специально для нашей компании. Теперь вот чужим людям все достанется…
– А кто наследует имущество Виктора?
– Родных братьев-сестер у него не было, он один у родителей. Есть двоюродный брат, правда, они особо не дружили, виделись редко. Я думаю, он – единственный наследник.
– Мне понадобятся некоторые сведения о нем. И о ваших друзьях. Напишите мне их телефоны.
– Хорошо, когда приедем на дачу, там есть бумага.
Мы выехали за город. Потянулись поля, посадки вдоль дороги. Мы проносились мимо дачных поселков, деревень. Машина Родиона шла очень плавно, а главное, быстро. Прошло немногим более двадцати минут, и Родион свернул в какую-то деревню, проехал ее, и мы увидели дачный поселок, огороженный сеткой-рабицей. На воротах имелась табличка «Садово-дачный кооператив «Яблонька». Мы проехали по узкой асфальтовой дорожке мимо дачных участков, свернули направо и остановились у деревянного забора, серого от времени. Родион вышел из машины, открыл замок, висевший на калитке. Мы зашли на территорию чайниковской дачи. Сад был очень старый, большие деревья давали много тени. Дом тоже был старый, деревянный, двухэтажный. На большой застекленной веранде при желании могло бы поместиться человек пятнадцать, не меньше. В середине ее стоял круглый стол внушительных размеров, вокруг – стулья. В углу – кресло и маленький журнальный столик. У окна большой кухонный стол, рядом – электрическая плитка. Над столом – полки, на которых стояла посуда, кувшин, чашки, чайник. С потолка свисал очень старый тряпочный абажур с кисеей. Напротив входа стыдливо краснел диван послевоенного производства. Я подошла к этому дивану и осмотрела его. Темно-красная ткань кое-где поистрепалась, круглые валики с обеих сторон замаслились. По-хорошему, его надо было выбросить десять лет тому назад. Но хозяева, очевидно, считали такую рухлядь для дачи вполне пригодной. А может, он был им дорог, как память. И вот на этом стареньком диване умер человек, врач, умер ночью, поев грибов. Интересно, он сильно мучился или был настолько пьян, что даже не почувствовал, что умирает? Осмотр дивана мне ничего не дал, и я стала осматривать веранду, служившую также летней кухней. Стол был завален грязной посудой, оставшейся от гулянки, это безобразие мне тоже пришлось тщательно осмотреть.
– Родион, что-нибудь осталось от вашей трапезы?
– Да, уезжая, я поставил в холодильник остатки шашлыка и сковороду с грибами.
– Так у Виктора был холодильник? Вы говорили, если не ошибаюсь, что водку вы опускали в погреб?
– Это для понта, что ли, для экзотики. А вот здесь, в кухне, есть холодильник.
Родион открыл дверь, и мы вошли в кухню. Это была небольшая комната, где стоял рабочий стол, старый ободранный холодильник «Саратов», буфет с посудой. Родион подошел к холодильнику и открыл его, достал сковороду и кастрюлю. В кастрюле оказались остатки шашлыка, в сковороде – грибы.
– Родион, не найдется ли здесь пара чистых полиэтиленовых пакетов?
Родион достал из буфета рулон мусорных мешков. В один я положила несколько кусочков шашлыка, в другой – грибы. Завязав плотно пакеты, убрала их в свою сумку. Родион глядел на меня очень внимательно. Исследовав всю дачу, я вышла во двор и направилась к бане.
– Вы что, и баню осмотрите? – спросил Родион.
– Обязательно, – сказала я.
Банька была маленькая, из почерневшего дерева. На полке – тазы, на гвоздиках висели мочалки, в предбаннике на веревке сушились два полотенца. На маленьком оконце стояла бутылка с какой-то жидкостью, похожей на воду. Я открыла ее, понюхала, прихватила с собой.
– Это вода, – объяснил Родион, – обыкновенная чистая вода. Мы парились, было жарко, и Роман взял с собой воду, пил прямо из горлышка, я видел.
