Никита Филатов - Танец с саблями
Кончен бал, погасли свечи...
Сзади, впрочем, ещё кто-то отстреливался, и пару раз даже с гулким, нестрашным хлопком разорвались ручные гранаты.
- Стоять!
Не раздумывая, он выпустил очередь - и возникшую на пути фигуру отшвырнуло на камни.
Прыжок... перекат... ещё очередь!
Откуда-то ответили - над головой, почти в упор:
- Стой!
До следующего автоматчика оказалось не больше двух метров - прыжковая дистанция, можно рискнуть.
- Стоять, козел! - слева, на камне, целился в голову беглецу ещё один, под стать остальным: здоровый, в комбинезоне асфальтового цвета и высоких десантных ботинках. - Руки...
Погон или знаков различия ни на ком не наблюдалось, но морды были явно рязанские.
- Вы чего, ребята...
- Падай, сука! Руки за голову.
За спиной - грамотно и без лишнего шума - кто-то спрыгнул вниз.
- Ох, ребята... Зря вы так.
- Ага! Зря.
- Сам ляжешь, или помочь?
Стало слышно, как по горному склону с тихим шелестом осыпаются мелкие камушки.
"Беспорядок - это не отсутствие порядка. Это
специально организованный порядок. И нацио
нальный характер тут совершенно ни при чем...
Взятка, обман, страх - сплетаются и образуют
систему. Систему кажущегося бардака, а на са
мом деле - систему жесткого порядка. Бандит
ски-бюрократического порядка."
Генерал Александр Лебедь
Г Л А В А П Е Р В А Я. Р О С С И Я
- Помните? Раньше часто пели: "Утро кра-асит... каким-то там цве-етом... стены дре-евнего Кремля!"
- Да, действительно - чудесная панорама.
- Не то сло-ово! - хозяин кабинета с некоторой грустью отодвинулся от окна и привычным движением прикрыл невесомые белые жалюзи. - Садитесь.
На вид ему было не больше сорока. Рыхловатый, безукоризненно выбрит...
- Кофе, чай? Может быть, минералки?
- Спасибо! Все равно. То же, что и вы, наверное.
Повинуясь нажатию одной из многочисленных кнопок, отозвался "интерком":
- Слушаю, Иван Альбертович!
- Леночка, будьте любезны... Два кофе.
- Хорошо, Иван Альбертович.
- Вот - так и живем... - неизвестно, по какому поводу произнес хозяин. Потом спохватился:
- А представьте - когда Спасителя закончат? Уберут все эти заборы, краны... Приезжайте ко мне через годик, вместе полюбуемся.
- Вы москвич?
- Это уже интервью? - улыбнулся Иван Альбертович. Он сейчас удивительно гармонировал с обстановкой - серый костюм, белоснежная рубашка... Даже галстук в тон депутатскому значку. - Извините!
Мелодичная трель заставила хозяина поднять трубку одного из телефонов:
- Да!... Конечно. Очень рад слышать...
Это была, очевидно, прямая линия - не "вертушка", но и не тот номер, который указывается в справочниках. При обычных звонках попадаешь сначала на секретаршу.
- Прошу прощения, - оторвался от разговора Иван Альбертович и виновато пожал плечами:
- Очень важный звонок... Оттуда! - и розовый палец при этом взметнулся куда-то на уровень шкафа.
- Ничего-ничего, - понимающе закивал гость. - Мне надо выйти?
- Что вы! Сидите, сидите. - Хозяин возмущенно замахал перед носом ладонью, но чувствовалось, что ему приятно. Прокашлявшись, вернулся к невидимому собеседнику:
- Тут у меня пресса, понимаешь... Нет, все в порядке. Значит, по поводу открытия консульства...
Гость, в ожидании кофе, осматривал обстановку.
Собственно, не покривив душой её можно было назвать "убранством": дубовые резные панели сочетались с какими-то светлыми, и не менее дорогими породами дерева. Мебель под стать им, огромный ковер на полу... И привычные в тысячах офисов атрибуты, каким-то непостижимым образом не нарушающие стиль и гармонию кабинета: персональный компьютер, несколько телефонных аппаратов, селекторная связь. Итальянские жалюзи использовали редко - из окна открывается чудесный вид на распластанную под ногами Москву, характерный для большинства кабинетов Государственной думы.
Золоченые, пыльные корешки Энциклопедии. Справочники, специальная литература... Кроме положенного по статусу государственного флага и портрета президента над головой, из украшений имелись: массивный глобус "под старину", семейное фото и картина Рустама Хамдамова в металлической раме.
- Все, договорились. Перезванивать нужно?... Добро! Значит, встретимся. Привет своим... Пока, будь здоров.
Иван Альбертович был на редкость хорошо воспитан, поэтому, положив трубку, виновато вздохнул:
- Еще раз - простите! Я ведь дал указание - ни с кем не соединять во время нашей встречи, но...
- Да я понимаю, не беспокойтесь.
- Хорошо! Это очень хорошо, когда представители вашей профессии могут поставить себя на место собеседника. Ведь труд чиновника в нашем государстве, ещё только формирующем свои демократические институты...
- Тем более - выборного чиновника! И такого уровня...
- Вот именно, - с достоинством и любовью к себе кивнул хозяин кабинета. - Помню, как в девяносто первом, на волне перемен...
- Это уже интервью? - улыбнулся корреспондент.
- Да... пожалуй! - рассмеялся хозяин. Собеседник ему положительно нравился: чуть помоложе самого Ивана Альбертовича, одет аккуратно, но без претензий. Не пытается, как большинство его собратьев по перу, корчить из себя "совесть нации", однако и в друзья не лезет.
Словом, держит дистанцию.
- Разрешите?
- Да, Леночка, конечно!
Наблюдая, как симпатичная секретарша хороших кровей сервирует мужчинам кофейный столик, он все же решился:
- Коньячку? Чисто символически?
- Ну, за компанию... с удовольствием!
- Леночка, оформи нам?
- Сейчас, Иван Альбертович, - девушка с интересом посмотрела на гостя: с точки зрения её шефа, совместная выпивка считалась чем-то вроде поощрения для особо отличившихся. В основном, он пил в одиночестве или с ближайшими друзьями. Случалось, в кампанию попадала и сама Леночка, но это уже было совсем другое дело - и заканчивались такие застолья вполне определенным образом...
- Итак? - поинтересовался хозяин, когда первые капли маслянистой, пахнущей дубом и солнечным светом жидкости перетекли из бокалов на языки.
- Изумительно. Армения? - корреспондент даже прикрыл глаза от удовольствия.
- Точно угадали - "Наири", коллекционный! Из тех самых, ещё времен Союзного МИДа, запасов... - приятно все-таки пообщаться с ценителем. Но пора и честь знать:
- Вы готовы?
- Разумеется! - заторопился молодой человек, опуская на блюдечко чашку с недопитым кофе.
- Да вы не нервничайте... Александр Александрович.
Визитная карточка с эмблемой самого тиражного еженедельника страны лежала на столе, прямо перед глазами, поэтому запоминать имя-отчество гостя не было никакой нужды.
- Лучше просто - Александр. Саша...
- Хорошо, - согласился хозяин.
Положение обязывало, но оно же давало некоторые, вполне обьяснимые, преимущества.
- Можно начинать?
- Да, пожалуйста. Спрашивайте. Постараюсь ответить вам и вашим читателям как можно подробнее... и честнее! - последнее слово он выделил. Выделил отчетливой интонацией человека, которого и без того невозможно заподозрить даже в намеке на ложь.
- Расскажите немного о себе.
- С самого начала? - хозяин с улыбкой следил за не очень уклюжими, торопливыми движениями корреспондента: на полированной поверхности стола появились допотопный магнитофон, блокнот, ручка.
- Да, конечно - о семье.
- Ну, вообще-то, сам момент рождения я помню не слишком отчетливо! уголками губ Иван Альбертович обозначил вполне допустимую самоиронию и собеседник кивнул, показав, что шутка принимается. - А если серьезно... Биография самая обыкновенная. Родился я в Сибири, в семье военнослужащего. Жили небогато, поэтому доучиться в школе не пришлось - пошел в профтехучилище, получил рабочую специальность. Потом армия. Перебрался в Москву, поступил в институт...
Журналист Саша старательно делал пометки.
- Вы помните то время? Застой в экономике... Застой в умах, душах людей! Нас было несколько - просто парни и девченки, которые искренне пытались разобраться в происходящем. Достаточно безобидно - песни Галича, "голоса" по ночам, самиздат... кто-то, естественно, сообщил куда следует. Словом, пришлось бросить учебу.
- Отчислили?
- Сам ушел! Взял вину на себя, чтобы другие не пострадали, чувствовалось, что собеседник до сих пор гордится тем своим давним поступком:
- Видите ли, молодой человек... В судьбе каждого из нас обязательно наступает момент, когда приходится делать выбор. И жить с этим выбором до конца дней своих.
Он помедлил, давая корреспонденту возможность осмыслить сказанное.
- Но, вы знаете... Давайте лучше не будем писать об этом, ладно?
- Почему? - поднял брови Саша, который, в сущности, был ненамного моложе Ивана Альбертовича.
- Видите ли, среди тех, кто повел себя в той истории ... определенным образом, многие сейчас на виду. Их тогда или папа с мамой вытащили, или сами они "покаялись"... Кое-кто теперь за границей процветает, некоторых я то в Думе, то на Старой площади периодически вижу. Другие просто живут, воспитывают уже своих детей - и давным-давно забыли обо всем... Не стоит бередить старое. Не судите, да не судимы будете - верно?
