Роберт Дугони - Возмещение ущерба
Дана опять села. Нил выдвигала и задвигала ящики, доставая иглу и шприц.
— Знаете, в семнадцать я не придала этому значения. Помнится, даже конфузилась — думала, с чего это мама так волнуется, покоя доктору не дает. А вот теперь поняла, что она чувствовала, — сказала Дана. — Я очень беспокоюсь о дочке.
— Сколько дочке лет? — Нил с треском натянула латексные перчатки.
— Три года. Я читала, что рак груди часто передается по наследству.
— Давайте не будем слишком забегать вперед. Сегодня сделаем пункцию, и я дам вам кое-что из литературы — дома почитать, а результаты я вам сообщу, как только они будут готовы. А до тех пор постарайтесь заняться чем-нибудь еще. Наверняка у вас найдется одно-два неотложных дела сегодня, не правда ли?
— Верно. Одно-два, — сказала Дана, чувствуя, что думать о делах сейчас не в состоянии.
3
Спустившись с эскалатора, она сделала крюк, огибая северо-западный угол здания, и, скользнув к себе в кабинет, закрыла за собой дверь. Ее стол был завален юридическими пособиями, а также договорами о партнерстве и резолюциями собраний акционеров — клиентов корпорации «Стронг и Термонд». Марвин Крокет продолжал пить из нее все соки, толкая ее на то, чтобы с жалобным криком «сдаюсь!» уволиться, послав все к черту, либо же завалить все дела. Нет, такого удовольствия она ему не доставит. Никогда еще она не шла на попятный. Не пойдет и сейчас.
Она поставила на пол возле стола свой портфель и потерла грудь, ощущая жжение в том месте, куда вонзалась игла. Половицы дрогнули. Не поминай лиха… Дверь кабинета распахнулась.
— Вижу, ты явилась!
Вошел Марвин Крокет. При росте пять футов семь дюймов и весе двести пятьдесят фунтов, почти лысый, Крокет напоминал шар в кегельбане. По коридорам он, казалось, не шел, а катился, отчего заметно трясся пол, а подчиненные его впадали в тихую панику, понимая, что зверь вырвался из клетки на свободу. Почти шестидесятилетний Крокет был мечтой психоаналитика — толстый и лысый коротышка, он являл собой ходячее скопище комплексов. Однако шутки с ним были плохи, толщину свою он умело маскировал сшитой на заказ моднейшей одеждой, а недостатки внешности уравновешивал ошеломляющей успешностью в делах. Совладелец и менеджер «Стронг и Термонд», Крокет был безудержным и беспощадным трудоголиком, нарабатывавшим в год по 2800 часов, чудотворцем, приносящим фирме более 6 миллионов прибыли ежегодно. Дане и двенадцати другим своим сотрудникам он не давал ни минуты простоя, не щадя их и швыряя направо и налево, подобно тому как заядлый курильщик расшвыривает вокруг себя окурки, мгновенно превращая в них непочатую пачку сигарет. Сегодня Крокет был в особо придирчивом настроении, так как пригласил на презентацию, за которую отвечала Дана, потенциального клиента, которого собирался взять в оборот.
— Дай-ка мне взглянуть на твой план, — сказал он.
Потянувшись через стол, Дана передала ему папку. Слава богу, Линда отксерила копии. Опасливо взяв в руки папку, словно страшась, что та его укусит, Крокет уселся в кресло напротив и быстро пролистал бумаги. По-видимому, не найдя, к чему придраться, он захлопнул папку.
— Дон Бернсайд будет присутствовать. Крокет обхаживал Бернсайда, как незрелый юнец свою первую любовь.
— Знаю, ты говорил.
— И документы с конференции Фельдмана должны быть сегодня подшиты к делу.
— Я вчера их подшила, — сказала она.
— Через три недели начинается процесс Иверсона.
На понедельник была назначена встреча с клиентом.
— Сегодня к полудню все необходимые документы будут у тебя на столе.
Дану Крокет не одобрял. После рождения Молли она выбрала для себя трехдневную рабочую неделю, посчитав материнские обязанности важнее карьерного роста, почему Крокет и отказывал ей в последнем. Прочие акционеры фирмы также были недовольны ее поведением, но по другой причине. Среди 225 сотрудников фирмы «Стронг и Термонд» Дана была восходящей звездой — из тех, кому поручает дела любая юридическая корпорация: хорошенькая, способная, энергичная женщина, которая умеет когда надо поболтать с клиентом, а когда надо проявить жесткость. Не найдя, чего бы вменить ей в вину, Крокет сказал:
— Утром я искал тебя.
— Я была на приеме у врача.
— Может, опять беременна?
Интересно, знакомо ли ему понятие «половая дискриминация».
— Нет, Марвин, пока еще нет, а если забеременею, сообщу тебе первому.
Крокет с усилием положил ногу на ногу.
— По какому поводу ты была у врача?
Что ж, сам напросился.
— Честно говоря, у меня менструальный цикл нарушен, Марвин. То кровит, то мажется. Вот я и решила провериться.
Крокет густо покраснел и, крякнув, поднялся на ноги.
— Жду тебя ровно в пять в зале заседаний.
Дана закрыла за ним дверь и опустилась в кресло у стола. Хоть смейся, хоть плачь. Список дел разросся до трех страниц. Кажется, плакать предпочтительнее. Она окинула взглядом книжные полки и, остановив его на фотографии Молли в рамочке, неожиданно, как громом, поразилась мыслью, что может навсегда оставить маленькую дочь. Целых шесть лет она искала расположения 25 компаньонов фирмы «Стронги Термонд», трудясь допоздна, не беря выходных, нарабатывая оплачиваемые часы, увеличивая счета фирмы, хлопоча без устали. Она считала, что мечтает стать совладелицей одной из крупнейших в Сиэтле юридических фирм. Но рождение Молли нарушило ее планы, и она мучилась, не зная, как быть. Грант ее не поддерживал. Он говорил, что, сократив свои рабочие часы, она нанесет семье финансовый ущерб, особенно если учесть их новый дом и возросшие ежемесячные выплаты по ипотеке. Но Дана слишком остро ощущала свою вину перед дочерью, каждый день оставляя ее в садике, да еще и работая по выходным. Она обманывала дочь, обманывала себя. И она оставила мысль о партнерстве и выбрала для себя трехдневную рабочую неделю.
Марвин Крокет — наказание, к которому она приговорена.
Раздался телефонный звонок. Она нажала кнопку внутреннего.
— Ваш муж на проводе, — сказала Линда.
— Спасибо, Линда. Соедини. — И, не отключая Линду, она сказала: — Привет, Грант.
— Я тебе все утро названиваю. — Это означало, что о визите ее к врачу он напрочь забыл. — Слушай. Мне уже сейчас ясно, что это снятие показаний в Эверетте займет больше времени, чем я предполагал. Свидетель врет как сивый мерин и натащил гору вещдоков. Я не смогу вернуться к тому времени, когда надо будет забрать Молли. Придется это сделать тебе.
Дана почувствовала, как пол уплывает из-под ног.
— Нет, Грант. Я же говорила тебе — сегодня у меня презентация.
— А может, Марии или матери позвонишь?
— Не могу. Когда ты сказал, что хочешь сам забрать Молли, Марию я отменила, а у мамы сегодня бридж.
— Не знаю даже, что сказать, детка.
— Я тоже не знаю, что сказать. Ты же согласился это сделать. Мы обговорили это неделю назад! — Все было обсуждено и согласовано.
— А заменить тебя на презентации никто не может?
Она подавила в себе гнев.
— Этой презентацией занималась я, Грант. Я работала как проклятая, готовя ее. И сейчас Крокет ждет, чтобы я довершила начатое. Почему ты не можешь быстренько закруглить свое снятие показаний и перенести продолжение на другой день?
Ее слова, казалось, ошеломили его.
— Но это совершенно исключено, Дана! Ведь это дело Нельсона, защитник — жуткий мерзавец, и я не хочу, чтобы он считал, будто делает мне одолжение. А потом, о каком другом дне может идти речь! Это последние, экспертные, снятия показаний перед разбирательством в суде. Мне необходимо закончить все сегодня же!
— Черт возьми, Грант, ты не мог предупредить меня заранее?
— Не кидайся на меня, Дана, здесь и без тебя есть кому этим заняться. Ну что за важность это ваше рабочее заседание! Перенеси его — и дело с концом.
— В нем участвуют тридцать шесть человек, и Крокет пригласил на него потенциального клиента. Я не могу явиться к нему в кабинет и заводить речь о переносе. Он и без того на меня всех собак вешает, и ты прекрасно это знаешь!
— Послушай, Дана. Тут я тебе ничем помочь не могу. Ты большая девочка. Либо научись как-то ладить с Крокетом, либо уж не жалуйся.
— А как тебе, если я вообще уволюсь, Грант? — Это была ее козырная карта. Без ее заработка, который был больше, чем зарабатывал он, ему пришлось бы отказаться от аренды БМВ и от дома на Мэдисон-сквер.
— У меня перерыв кончается. Поступай как знаешь.
И телефон разъединился.
4
Она стояла под козырьком входной двери, держа в зубах почту, а на колене — пакет с продуктами; пакет готов был упасть, в то время как другой пакет с вещами из химчистки оттягивал пальцы. Свободной рукой она продолжала обшаривать дно портфеля, роясь среди авторучек и скрепок в поисках ключей. Вода сочилась с желобков рифленого покрытия над боковым входом, капая ей на плечо. Молли стояла рядом и плакала. После детского сада Грант обещал девочке мороженое, в котором Дана отказала ей до ужина. Ногой Дана затыкала собачий лаз, удерживая Макса, их восьмидесятифунтового золотистого ретривера. Внутри в кухне разрывался телефон.
