Инесса Волкова - Идеальная секретарша
В одиннадцать, когда все приглашенные собрались в большом зале, который все шутливо называли презедентским, и были представлены друг другу, к Энн торопливо подошел один из сотрудников журнала и подал ей трубку радиотелефона. Она извинилась перед двумя англичанками, с которыми только что говорила, и отошла в сторону. Сказав всего пару фраз на немецком, она, неожиданно для англичанок, отчего те резко повернули головы и даже перестали говорить, перешла на чистейший русский. О чем говорила мадам Клайм англичанки не поняли. Но поняли одно совершенно отчетливо – разговор этот мадам был крайне неприятен. И как только мадам Клайм подошла к ним вновь, чтобы возобновить разговор, англичанки какое-то время не решались продолжить прерванную беседу – так изменилось и помрачнело лицо мадам.
Спас ситуацию Ганса Шольц – он увел англичанок с собой, предложив им ознакомиться со всеми выпущенными за неполный год номерами журнала «Eva». Через пару минут Энн уже слышала похвалы, расточаемые аскетически суровыми дочерями туманного Альбиона, отчего она улыбнулась и издалека помахала Гансу рукой. Этот знак внимания обрадовал Ганса – последнее время мадам была особенно грустна и не замечала кого-либо вообще.
Самому же Гансу мадам Энн понравилась с самого начала их знакомства, однако она пресекла все его попытки поухаживать за ней даже тогда, когда это было просто необходимо по правилам этикета. Он не понимал таких женщин и не считал настоящей женщиной ту, которая сильна и властна, а мадам Энн была именно такова. Хотя именно мадам он прощал все – силу и власть, деловитость и педантизм. Конечно ему нравились женщины, но нежные, послушные и мягкие, таких женщин в Германии уже не осталось – они еще были в России, по словам его друга тележурналиста, аккредитованного в Москве. Но, может быть, тот просто хвастался, зная вкусы своего приятеля относительно женщин, и желая его подразнить…
Ганс очень рассчитывал, что мадам Энн как-нибудь приедет к нему в его фамильный замок на берегу Рейна. Финансовые возможности семьи Шольц были весьма значительны, однако в их семье принято было не афишировать это, а просто работать, хотя бы на такой скромной должности, какая была у Ганса. Ему вообще хорошо работалось под руководством этой мадам. Он любил наблюдать за лицом Энн, когда у нее что-то не получалось или что-нибудь ломалось – лицо становилось беспломощным и Гансу казалось, что у нее в этот момент начинали дрожать руки. Чтобы увидеть такое выражение лица, ему даже пришлось как-то сделать глупость – спрятать ключи от ее машины. Мадам же в это время торопилась в аэропорт – встречать своего делового партнера из Швеции. Тогда Ганс выждал положенное время и предложил отвезти на своей машине. Отчего она одарила его своей странной улыбкой – беспомощной и даже застенчивой. И всю обратную дорогу Ганс размышлял о женщинах вообще и мадам Энн в частности. Картина получалась занятная – мадам не так уж и сильна, и этот факт ему понравился.
У него было много женщин и он даже когда-то был женат, но все его женщины были слишком деловиты и холодны, а ему всегда казалось, что деловитость – их главный недостаток. Потом он какое-то время работал в Японии и встретил очаровательную девушку, которую даже привозил в свой Детмолд, однако он ей показался слишком скучным. Не Ганс, а всего лишь его маленький город – со своим семидесятитысячным населением… Конечно, после двенадцатимиллионного Токио, хотя, какой кошмар – жизнь в таком мегаполисе… Мадам Энн другое дело, похоже, что ей больше всего нравится жизнь в провинции, она даже как-то ездила отдыхать в какой-то охотничий домик, кажется, это было около маленького городка Аугустдорфа. Тогда мадам приехала очень довольной, хотя и провела там всего три дня.
Прием подходил к концу, когда к Гансу подошла Тереза – секретарь-референт мадам Клайм – и шепнула ему на ухо, что в холле сидит какой-то человек с известием для мадам…
* * *… После его ухода мадам Клайм долго сидела в каком-то оцепенении. Ситуация требовала немедленного ее разрешения и для этого нужно было срочно ехать. Но, может быть, она слишком придает этому значение? Чем может это ей грозить? Хотя… Пуганая ворона куста боится? Усмехнувшись про себя, мадам Клайм вышла из кабинета, твердо решив, что ехать ей все-таки придется.
Глава 4
МОСКВА, пятница, 12 сентября
Как только самолет из Риги приземлился в Шереметьево, мадам Клайм в числе первых пассажиров устремилась к выходу. Было видно, что она очень торопилась. Она села в одно из многочисленных такси, заполнявших площадь перед зданием аэропорта, и через некоторое время уже была в районе Ленинского проспекта. Она вышла из такси возле метро Октябрьская и пошла пешком, время от времени останавливаясь возле лотков с книгами. Потом села в один из подошедших троллейбусов и через десять минут уже сидела в помещении редакции одного крупного московского издательства, с которым у нее были подписаны договора на издание ее книг.
… Директор издательства Алексей Михайлов – крупный мужчина лет шестидесяти с бритой головой – первым делом поздравил мадам Энн Клайм с выходом ее очередного романа, хоть и не шедевра, как честно сказал он, но весьма популярного у определенной части населения. Он молча подвинул ей стопку книг – причитавшиеся ей по договору экземпляры – и также молча ткнул в ее фотографию на последней странице обложки.
– Я думаю, что фото вы поставили сюда не самое удачное – вас ведь не узнать…
– Может быть, я этого и добивалась, признаться, мне совсем не нужна такая известность, когда тебя узнают на улицах. – Ответила мадам Клайм, не сознавая еще истинную важность фразы, которую она только что произнесла.
– Но вернемся к книге, – продолжал между тем издатель, – я говорил о ее популярности у определенной части населения. Это, конечно же, женщины, они – основные наши читатели, вернее, читательницы. Именно по интересу у женщин мы прогнозируем будущую популярность книги. Так что, вы, можно сказать, попали в десятку.
– Честно говоря, я долго боролась с собой, прежде чем решилась напечатать все это. Ведь, как никак, а эта книга – часть моей биографии и отражает не лучшие мои годы. Но я рада, что книга удалась.
– Иногда для хорошей продажи достаточно интригующего названия. И как это вам пришло в голову такое название «Как не выйти замуж за негодяя», ведь это чисто американское название?
– Сама не знаю. Этот человек иногда себя так называл. Кстати, называл с гордостью. – Произнесла Анна и замолчала.
– Правда, наверно в этой связи появилась и такая публикация, – и Михайлов протянул Анне толстый еженедельник, – вот посмотрите, что напечатано здесь в рубрике «Светская хроника».
Анна нехотя развернула газету…
– Может быть, нам сделать презентацию книги и там я постараюсь ответить на все вопросы? – После чтения длинной статьи в еженедельнике спросила Анна.
– Хорошо, я помогу вам все это организовать, – подумав, ответил издатель, – но…
– Это «но» я беру на себя – все расходы – мои.
– Хорошо, готовьтесь. Я сообщу вам через два дня обо всем, что мне удастся сделать, но будет лучше, если вы позвоните мне сами.
Еще раз бегло окинув взглядом статью в газете, Анна бросила ее на стол.
– Ведь в моей книге нет ни одного фактического лица, все фамилии изменены! Оставлена лишь суть, сюжет… а в том, в чем меня обвиняют, вообще, абсурд.
– Иногда достаточно и этого. – Сказал издатель. – А вообще, вам следует остерегаться… журналистов. Они такое могут раздуть. Впрочем, может это и на руку вашей популярности. Мы с вами подписали долгосрочный договор, и мне хотелось бы, только одного, чтобы вы точно в срок сдавали свои рукописи. Вы нам выгодны – вы приносите нам прибыль, а это сейчас самый важный аргумент. Это же вам подтвердит и ваш литературный агент – она ведь получает хороший процент от вашего гонорара… А вам бы я все-таки, посоветовал обратиться к опытному юристу. Ведь кто его знает, как все может обернуться. Вы женщина эмоциональная… – С этими словами Алексей Михайлов подошел к Анне – мадам Энн Клайм – и поцеловал ей руку. – До понедельника. Жду вашего звонка.
– Я непременно воспользуюсь вашими советами. – Несколько ошеломленная разговором ответила Энн Клайм – Анна Климовская. – Это касается прежде советов насчет юриста, да и вообще… – И, не закончив фразу, она поспешила выйти из кабинета.
* * *Первым делом, выйдя из издательства, она позвонила своей институтской подруге Варваре, которая была в курсе всех дел не только Анны Климовской, но и всего института. У подруги можно было узнать кто чем занимается сейчас, кто чем занимался в прошлом, да и чем собирается заниматься в будущем. Анна подругу свою любила только за одно – та любила Анну. Любила она Анну просто так – ни за что. Но это не мешало Варваре называть подругу дурой, бестолочью, графоманкой. Она всегда говорила, что ее романами – сопливыми, слезливыми и глупыми – следует растапливать камин на даче. Однако Варвара камин все-таки не растапливала по одной важной причине – у нее не было ни камина, ни дачи. И вообще, Варвара считала себя женщиной простой – пролетарского происхождения – и всячески подчеркивала это своими такими же простыми манерами, стараясь демонстрировать грубоватость, резкость. Хотя отец Варвары был совсем не пролетарского происхождения – он был профессиональным военным, а мать – хорошей и очень дорогой переводчицей. Варвара же свою грубость объясняла так: защитная реакция на грубость и жестокость самого мира… Хотите принимайте меня такой – хотите откажитесь. Ее принимали.
