Анна Михалева - Мечты серой мыши
— Компания «Оксес» проводит рекламную акцию, целью которой является заинтересовать руководство крупных гостиниц в своем оборудовании. Они поставили камеры слежения в коридорах. Акция продолжается уже неделю. И если бы не она, мы бы вас, разумеется, никогда не вычислили.
— Знаете, что я думаю…
— Весьма интересно.
— Компания «Оксес» — большое дерьмо!
— Может быть, вы и правы, — пожал он плечами. — Вам нужно проехать со мной, — представитель власти наконец осознал свою значимость.
— Куда? — мой голос дрогнул.
Ситуация преломилась не в мою пользу.
— В отделение милиции.
Когда-то давно школьная подруга рассказала мне, как однажды ее чуть было не переехал грузовик. Она живописала, как у нее глаза из орбит полезли, когда эта громадина на всех парах вырулила из-за угла и устремилась прямо на нее. И вот теперь, спустя много лет, я наконец поняла, что она тогда чувствовала.
* * *В здании милиции мне не понравилось. Кто бы мог подумать, что там столь маленькие и душные кабинеты, в которых сидят столь странные люди. Меня встретили трое. Не то чтобы они были на одно лицо, но некоторую схожесть в их облике я все-таки отметила. И все трое мне чем-то напомнили майора Лунина. Может быть, взгляды у них у всех были одинаковые — пристальные и все понимающие, словно они способны проникать внутрь человека. Мне под этими взглядами стало сразу же неудобно за свою стрелку на колготках, хотя, разрази меня гром, я и сейчас не понимаю, как они могли разглядеть ее под брюками. Однако я не зря затронула вопрос о странности работников милиции. Еще в служебной «Волге» майора Лунина разговор мне показался на редкость удивительным. Хотя начался он довольно обычно, учитывая обстоятельства.
— Не расскажете ли вы мне, как познакомились с господином Боккаччо? — спросил меня Лунин, когда «Волга» стартовала от моего дома.
— Хм… — пожала я плечами. Честно говоря, мне это тоже хотелось бы знать. Но память моя покрылась слоем пыли. И я ощущала жгучее желание пройтись мокрой тряпкой по своим мозгам.
— Но ведь в этом, наверно, нет ничего ужасного… — Лунин бросил равнодушный взгляд в окно и снова повернулся ко мне: — Миллионы девушек ежедневно знакомятся бог весть с кем. Вам ведь и раньше приходилось… как бы это выразиться… ну… встречаться с незнакомыми молодыми людьми, которые впоследствии становились вам весьма близки. — Он надавил на это «весьма» с такой силой, словно желал его раздавить в лепешку.
— Ну… наверное, — неуверенно отвечала я, не совсем понимая, что он имеет в виду и куда клонит.
— Лично я вполне понимаю современных девушек, — нараспев продолжил майор МВД. — Занятость, транспорт… жизни совсем ведь не видите. Дом — работа, работа — дом. И совершенно нет возможности познакомиться как положено. А что? Раньше девушек вывозили на балы, представляли кавалерам, и вообще… тогда было время и на ухаживание, и на жеманные отказы.
— Послушайте, — я поняла, что мое терпение иссякает с той же скоростью, что и горстка песка, скользящая сквозь пальцы. — Вы, случаем, с моей мамой не знакомы?
— А? Ну конечно, — понимающе улыбнулся он. — Видимо, она говорит вам то же самое.
— Она всегда так начинает, — хмуро поправила его я, — а заканчивает историей про Генриха VIII и его шестерых жен.
— В каком смысле? — несколько озадачился столь дикой связью майор.
— В смысле морали, — сочла своим долгом пояснить я. — Моя мама уверяет, что каждый мужик — в душе Генрих VIII, будь он хоть негром, пардон, афроамериканцем от рождения.
— Нет, — расстроился Лунин, — мне этого не понять.
— Ваше счастье, — вздохнула я, — а то я уж испугалась. Значит, вы незнакомы с моей мамой.
— Так вот я и говорю, — как ни в чем не бывало снова завел майор, — ведь может оказаться, что молодой человек и не то, чтобы очень… а как раз наоборот. В смысле, иногда выходит, что при первой встрече он кажется тем, кем на самом деле не является, если вы меня понимаете.
— Честно говоря, пока не совсем, — призналась я и зевнула.
— Или вот еще пример…
«Наверное, у Лунина не все в порядке с ушами. Или с мозгами. В общем, с чем-то у него явно большие проблемы», — пришло мне в голову.
— Не в каждой ситуации можно сразу понять, что за человек стоит перед тобой. Бывает, годы проходят, и только потом, после многих лет совместной жизни, ты вдруг понимаешь, что связал себя совсем не с тем, с кем хотелось.
— Сочувствую. — На меня опять напала зевота. Как будто я попала на совещание в кабинет Дракона. Ничего не могу с собой поделать, скулы словно изнутри что-то распирает.
— Это я к тому, что, как вам показался на первый взгляд господин Боккаччо?
От неожиданного поворота я икнула. Потом моргнула пару раз и ответила, несколько смутившись:
— Когда я кинула на него последний взгляд, он мне очень даже показался.
— Ну, это оно конечно… — промямлил майор так сконфуженно, словно никогда не видел вместе мужчину и женщину в одной комнате. И открытие, что представители двух противоположных полов могут находиться наедине в запертом пространстве, повергло его в глубокий шок.
— Да что вы в самом деле! — растеряв остатки терпения, возмутилась я. — Вы же сами сказали, что времени на длительные ухаживания у людей теперь нет. Хотя я, честно говоря, понятия не имею, сколько времени этот самый Боккаччо за мной ухаживал, потому что его образ стерт в моей памяти, словно по моим извилинам ластиком прошлись.
— Что вы говорите? — изумился Лунин. — Вы совсем ничего не помните?
— До вчерашнего утра — ничего, — подтвердила я.
— Как же это может быть?
— Вполне возможно, что общение столь серых особ, как я, с такими яркими мужиками, как этот ваш тире мой Боккаччо, способно встряхнуть сознание серых и воссоздать в этом сознании первобытный хаос.
Лунин не успел ответить на мою философскую фразу, так как мы приехали и вышли из машины на улицу.
Пока я шла по гулкому коридору, я поняла, что вляпалась в ситуацию более неприятную, чем могло показаться на первый взгляд. Шутка ли, по мнению людей из органов, я была последним человеком, кто видел этого самого Боккаччо живым. Из этого я сделала вывод, видимо, аналогичный, тому, который сделал и майор Лунин, — как правило, живым человека убитого последним наблюдает его убийца. Колени у меня подкосились. Лунин же только загадочно улыбался. Вот тут-то до меня наконец дошло, насколько серьезно мое положение. Трое в кабинете встретили меня дежурным сочувствием. Наверное, привыкли, что к ним заходят исключительно нуждающиеся в этом самом их чертовом дежурном сочувствии. Не помню, в каком уж журнале я прочла однажды полезные советы по поводу общения с милиционерами. Там среди всяких прочих напутствий, написанных для граждан доброй рукой журналиста, был и такой: мол, если вас остановит гаишник за какое-то нарушение, ни в коем случае не вздумайте отпираться. Признайтесь честно: мол, не заметила красный свет, а потому и промчала через перекресток на полной скорости. Ну, и тому подобное. Словом, главное, не ври в глаза. Гаишники этого не любят. Входя в кабинет, я решила, что, в сущности, следователи мало чем отличаются от гаишников. Во всяком случае, они тоже служат закону. Может, и не так рьяно, как вторые, но тем не менее врать им тоже не стоит. Вот поэтому я с порога заявила, что ничего не помню и понятия не имею, кто удавил гражданина Италии господина Боккаччо.
— И вообще, — я неожиданно почувствовала прилив возмущения, — с чего вы взяли, что по коридору гостиницы я шла именно из его номера?
— Гм… — все трое многозначительно хмыкнули и так же многозначительно улыбнулись.
— Вот вам, господа, Амалия Федоровна Кузякина, — представил меня выросший за моей спиной Лунин. — Весьма интересная особа.
Терпеть не могу подобных характеристик. Тем более что мне доподлинно известно, что никому я не интересна. Ну, может быть, тут и стоило сделать скидку на обстоятельства, вследствие которых моя персона выглядела весьма занимательно в глазах четырех служителей закона. Однако я этой скидки не сделала, а потому возмущенно взревела:
— На каком основании меня задержали и приволокли сюда, а? У вас есть доказательства, что я удавила этого вашего Боккаччо, а? И раз уж зашла об этом речь, откуда мне-то известно, что мужчина, с которым я провела ночь, и ваш удавленный Боккаччо одно и то же лицо?! Вы мне показали только снимок, на котором я иду по коридору гостиницы. Может быть, тот, с кем я провела ночь, жив-здоров и зовут его вовсе не господин Боккаччо, а какой-нибудь Иван Иваныч Иванов.
— Гм… — кашлянули они хором.
Я умолкла и воззрилась на них в немом бешенстве.
— Ну, вы это… — за всех ошарашенно произнес майор Лунин и, выбравшись из-за моей спины, возник в центре душной комнатенки, — успокойтесь для начала.
