Аркадий Адамов - Личный досмотр. Черная моль
— Надо читать вывески, — откликнулся Семен. — Еще Маяковский советовал.
Андрей поднял глаза. Действительно, как он сразу не заметил! Аршинными буквами было написано: «Зал таможенного досмотра».
— Так сказать, наше рабочее место, — продолжал Семен, когда они уже поднимались по лестнице. — Ничего себе столик для занятий.
Они прошли по открытой галерее над таможенным залом и попали в коридор, в конце которого обнаружили дверь с надписью «Начальник таможни».
И тут каждый из них, не сговариваясь, сделал то, что обычно делают перед первым представлением начальству. Андрей поправил шляпу, застегнул пальто. Семен, наоборот, сдвинул шляпу чуть резче набок, расстегнул пальто и небрежно выпустил из него концы яркого кашне.
Андрей постучал. За дверью послышалось: «Пожалуйста, пожалуйста». Она сама открылась, и на пороге ее появился невысокий полный человек в форме сотрудника таможни с одной большой звездой на бархатной петлице. На широком, бугристом носу его сидели очки в темной оправе с очень сильными стеклами, отчего глаза казались за ними неестественно большими. Розовые складки щек наползали на воротник форменного пиджака.
Человек, как показалось Андрею, удивленно оглядел молодых людей и добродушно пророкотал:
— Ага. Молодое пополнение прибыло. Он подбежал к столу и прочел запись на перекидном календаре.
— Товарищи Шмелев и Буланый. Так, если не ошибаюсь?
— Так точно, — серьезно подтвердил Семен и тем же тоном, но уже со скрытым лукавством добавил: — Прибыли для прохождения службы под вашим руководством.
— Правильно, под моим, — принимая его тон, усмехнулся толстяк, — хотя и поздновато прибыли, — он кивнул на заснеженное окно и тут же энергично замахал руками, словно его кто-то перебивал. — Знаю, знаю. Причины были. Словом, раздевайтесь. Присаживайтесь. Сейчас потолкуем.
Последние слова он произнес с таким смаком, при этом потирая руки, словно собираясь дегустировать вкусное блюдо, а не вести деловой разговор.
Андрей и Семен сняли шляпы и пальто.
Жгутин вначале принялся расспрашивать их об учебе в институте, о том, как случилось, что они решили пойти работать в таможню. Андрею он сказал, что, мол, хорошо, когда приезжают семьями. Это значит — надолго, навсегда. Андрей, подавив вздох, согласно кивнул головой. Потом Жгутин принялся расспрашивать Семена.
Говорил он быстро, весело, напористо, и эта манера разговора совсем не вязалась с его внешностью. Но весь он лучился доброжелательством и словно сам молодел в присутствии молодых людей.
Когда разговор снова перекинулся на работу таможни, Семен, уже вполне освоившийся в новой обстановке, сказал:
— Для начала, Федор Александрович, вы нас не очень загружайте. Самообразованием заняться надо. Ведь мы в этом деле, как говорится, ни в зуб ногой.
— Все придет. Все придет, — хлопотливо замахал, руками Жгутин. — Мастерами станете, контрабанду на два метра под землей чуять начнете. К опытнейшим людям вас приставим. Будете пока оба в смене у Шалымова Анатолия Ивановича. Завтра он работает. А сегодня дадим вам наш кодекс таможенный, главнейшие из правил, инструкции. Читайте, усваивайте.
— Сегодня, Федор Александрович, день особенный, — вкрадчиво и многозначительно произнес Семен. — Мы, конечно, изучим то, что вы нам дадите. А вот вы не откажетесь изучить то, что у нас имеется? Прихвачено, так сказать, из столицы.
На лице Жгутина появилось неподдельное удивление. С не меньшим удивлением посмотрел на приятеля и Андрей.
Жгутин перехватил этот взгляд и невольно отметил про себя: «Ребятки-то разные».
— Что же такое вы мне изучить прикажете? — шутливо спросил он.
Семен уже совсем весело ответил:
— Но это только в нерабочее время. И желательно в сугубо нерабочей обстановке, — он таинственно понизил голос. — Речь идет о дегустации. Продукция лучших кавказских фирм.
Жгутин улыбнулся. При этом полное лицо его приобрело то же выражение, что и вначале, когда он сказал «присаживайтесь, потолкуем». Только теперь оно было куда более объяснимо. Даже не зная Жгутина, можно было в этот момент угадать в нем опаянного чревоугодника. И Андрей невольно подивился тому, как Семен узнал об этой слабости Жгутина. Причем Буланый довольно беззастенчиво пытался сейчас играть на ней. И Андрею стало так стыдно, что хотелось взять Семена в охапку и выкинуть из комнаты или уйти самому.
Он укоризненно взглянул на товарища.
Но, по-видимому, он все сильно преувеличивал, ибо Жгутин отнесся к предложению Семена спокойно, хотя и не без скрытой иронии.
— Насчет дегустации — это вы напрасно. А вообще, что ж, рад буду видеть вас сегодня у себя. Запомните адрес.
Спустя несколько минут в кабинет без стука вошел худощавый, подтянутый человек лет за сорок. Серые от сильной проседи волосы его были гладко зачесаны назад, такого же цвета глаза смотрели твердо и пристально, с какой-то непонятной значительностью. Человек этот хмуро поздоровался, окинув приезжих быстрым, испытующим взглядом.
— Вот, Михаил Григорьевич, прибыли наши москвичи, — сказал ему Жгутин, делая приветственный жест рукой, и, обращаясь к Андрею и Семену, прибавил: — Мой заместитель, товарищ Филин.
Андрею Филин не понравился. И взгляд его не понравился, и как он пожал ему руку — не то неприязненно, не то высокомерно. При этом выражение лица у Филина было такое, будто выполняет он какую-то неприятную обязанность. Всем своим видом он как бы говорил: «Руку я тебе пожимаю, но это ничего не значит. Я еще погляжу, какой ты есть фрукт, а пока что не только симпатии, но даже доверия ты никакого не заслуживаешь». И Андрей с угрюмым видом пожал в ответ ему руку.
Зато Семен поздоровался с Филиным так просто и дружески, что Андрей невольно подумал: «Как это он умеет. Ведь этот тип ему тоже, наверное, не понравился».
— Привет вам из Москвы, от Капустина, — сказал Семен Филину и с улыбкой добавил: — Просил нас любить и жаловать.
Лицо Филина на секунду оживилось, тяжелые брови чуть разошлись, исчезла суровая морщинка между ними, на тонких губах мелькнула улыбка. Но, словно сердясь на себя за эту минутную слабость, он сухо произнес:
— Вам придется назубок выучить все наши законы, инструкции и правила. Без этого к самостоятельной работе допущены не будете. А за привет спасибо.
«Ну и ну, — подумал Андрей. — Послал бог начальников».
В то утро, когда Андрей и Семен спустились завтракать в ресторан, Надя Огородникова оказалась там не случайно. И ей, конечно, не следовало пересаживаться за их столик. Если бы Полина Борисовна увидела ее в таком обществе, она ни за что бы не подошла, а это могло закончиться большими неприятностями для Нади. Но дерзкая ее натура взяла верх над доводами самого занудливого, по ее мнению, советчика на свете — разума. «Надо, надо… А вот я хочу! Мне так приятно!» Да, решало на этот раз даже не «я хочу», а «мне приятно». Ибо этот высоченный парень с копной светлых волос, с открытым и каким-то чистым взглядом понравился ей.
К счастью, Клепикова пришла чуть позже, когда светловолосый парень и его товарищ уже ушли. Надя сразу заметила ее щуплую, сутулую фигуру в синем шелковом платье, с потертой черной сумкой в руке. Гладко зачесанные, черные как смоль волосы ее разделялись серебристо-седым пробором.
Полина Борисовна остановилась в дверях, достала из сумки очки и не спеша обвела взглядом небольшой зал. Надя сделал ей знак рукой.
Расположившись за столом и тщательно расправив на коленях все складки, Полина Борисовна, наконец, проворчала обиженно и сердито:
— Все бы тебе, Надька, по ресторанам, все бы на люди себя выставлять.
Надя в ответ своенравно повела красивыми плечами.
— Ну и что? Молодость один раз, кажется, дается. Самое время себе радость доставлять. И другим тоже. Вы не думайте, я не эгоистка.
— Срамница ты. Ну, что выставилась? Ведь ресторан здесь. А мужики кругом аппетита лишаются.
Надя звонко рассмеялась, но тут же, как бы спохватившись, прикрыла ладошкой рот и плутовски огляделась. Борясь со смехом и не отнимая руки ото рта, она сказала:
— Пусть мне их жены спасибо за это говорят. Больше денег мужья домой принесут.
Клепикова поджала сухие губы и осуждающе покачала головой.
— Втихомолку, милая, все можно делать, а на людях надо не выставляться, а среди них прятаться.
— Ах! — капризным тоном воскликнула Надя. — Муж был и так не перечил, не воспитывал меня, как вы.
— Чего мне тебя воспитывать? Слава богу, сама не одного мужика воспитала.
— Вот вы опять!
Но тут помимо своей воли Надя вдруг подумала о Засохо. Да, многие влюблялись в нее, кое-кого из них и она дарила своей любовью. Вот и первого своего мужа тоже. При мысли о Платоне ее даже сейчас охватило чувство брезгливости. Слизняк! Так подвести всех и ее в том числе! Каким чудом выскочила она из того дела! Надя и сама до сих пор не может понять. А потом появился Артур Филиппович. Это он помог ей выскочить из второго дела, в Раменском, под Москвой.
