Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки
— В каком смысле?
— Он меня сегодня пригласил в ресторан, а я растерялась.
— Отказала, что ли?
— В том-то и дело, что согласилась. Но чисто от испуга: совсем от него не ожидала такого.
— Ты ж его, кажется, терпеть не можешь? — повеселела Софья, предвкушая традиционное женское развлечение под кодовым названием «помощь подруге с разбитым сердцем». — Зачем тогда согласие на встречу дала?
Софья — миниатюрная брюнетка с большими карими глазами. Ее миловидное лицо обрамляют мягкие крупные завитки волос, смешно подпрыгивающие при каждом шаге. Софья порывиста и эксцентрична, увлекается эзотерикой, магией и прочими несерьезными науками. Когда-то собиралась заняться всем этим всерьез и даже купила диплом, удостоверяющий, что она — потомственная ведьма. Но в полном соответствии со своей натурой, быстро загорающейся и быстро гаснущей, очень скоро ко всему охладела. Диплом закинула на антресоли, лекции с курсов по эзотерике — в кладовку, а гадала теперь только себе и только в Крещение. Да и то, скорее, для баловства, потому что считала: самой себе нагадать правильно невозможно. Порой Есия завидовала неиссякаемой энергии подруги и неистощимому оптимизму.
Но не зря говорят — нет в мире совершенства: если Зося впадала в черную меланхолию, то погружалась на самое ее дно. Мало того, Софья считала, что если ей плохо, то все вокруг тоже должны непременно страдать. К счастью, такие приступы случались нечасто.
— Не знаю. Говорю же, растерялась. Если честно, мне совершенно не хочется туда идти, но не знаю, как отказаться.
Зося задумалась, сосредоточенно посопела. После довольно продолжительного молчания она обрадованно воскликнула:
— Слушай, мать, а почему бы тебе и не сходить с ним в ресторан?
— Зось, ты заболела? — оторопела Есия.
— Нет, вот ты послушай. В мире ничего не происходит случайно, так? Если ты согласилась, значит, это должно было произойти! И тогда почему бы тебе не пойти с Игорем в ресторан и не послушать, что он скажет?
— Да, но не хочется. То есть мне не очень интересно, что он скажет.
— Вот нельзя так! Надо быть добрее к людям. А вдруг он одумался? Вдруг так изменился, что поразит тебя до глубины твоей души?
— Что-то не похоже, — с сомнением сказала Есия. — Мне кажется, это уж я бы смогла заметить и без ресторана.
Софья опять посопела в трубку, раздумывая, а потом озабоченно спросила:
— А куда конкретно он тебя пригласил, в какой ресторан?
— В «Эсквайр».
— Вот!!! Я же говорю — он изменился! Да прежний Игореша удавился бы, а в дорогой ресторан тебя не пригласил. Надо идти, Еська. Не пойдешь — потом будешь сомнениями мучиться, вдруг нормального мужика проглядела.
— Я на него уже глядела. Именно это и внушает мне серьезные опасения.
— Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном, — уверенно заявила Зося.
— Ладно, уговорила. Пойду.
— Только, чур, потом мне подробненько все расскажешь, как у вас вышло. Да, и если на второе свидание будете договариваться, не забудь про подругу.
— Это про тебя, что ли? — развеселилась Есия.
— Естественно. Сколько мне в девках сидеть? У тебя вон хоть Андрюшка есть.
— Если честно, я сильно сомневаюсь, что второе свидание будет. Разве только ради тебя.
— Вот и умница. И помни, я тебя жду. С рассказом! — Софья, не прощаясь, отключилась.
Есия сунула телефон в карман и поспешила к месту преступления.
С Игорем Пьявченко Есия прожила в браке почти два года. Главной причиной разрыва стали его патологическая жадность и редкостное занудство. Если он находил пятно от чашки на журнальном столике, мог два часа подряд выяснять, кто это сделал. Чаще всего доставалось Андрюше — сыну Есии. Игоря не смущал младенческий возраст ребенка, и он частенько доводил мальчишку придирками до слез: то игрушки разбросал, то карандаши.
Есия сначала пыталась Игорю объяснять, в чем он не прав и как нужно разговаривать с ребенком, если хочешь добиться послушания, а потом терпение лопнуло и она выставила Игоря вон. Теперь уже полгода жила одна и абсолютно от этого не страдала. Разве что чуть-чуть: иногда охватывала такая тоска одиночества, что хотелось выть. В такие минуты Есии казалось, что никогда ничего путного в ее жизни уже не случится и свой век она будет доживать одна.
Два месяца назад в Следственном управлении административного округа, где работала Есия вот уже пять лет, появился Пьявченко. Это стало неприятным сюрпризом: они сталкивались теперь на работе ежедневно. Есия сначала злилась, даже подумывала сменить работу, но потом здравый смысл перевесил.
В какой-то степени на ее решение повлиял Руслан.
— Мужья приходят и уходят, — сказал он, — а работа остается.
Есия подумала и осталась.
* * *С самого начала работы следователем Есия Павловна, или попросту Еся, как часто ее называли коллеги из-за возраста, предпочитала все делать сама. Сама осматривала место происшествия, устанавливала очевидцев преступления, искала улики, отрабатывала версии и анализировала оперативную информацию. Разумеется, до ее приезда там уже успевала поработать оперативная группа, но Есии непременно нужно было все «пощупать» и осмотреть самой. Иначе не могла.
Не получалось у нее заниматься только бумажной работой, обязательно нужно было общение с людьми. И еще Есия предпочитала побыть на месте преступления одна: тогда она подключалась к энергетике жертвы. Видела последние минуты, смутно слышала слова. Иногда прочувствовать чужую жизнь и смерть не получалось по непонятным для Есии причинам. Но и когда «приход» происходил, в расследовании это мало помогало. Можно было двигаться в правильном направлении, но чтобы арестовать человека, нужны более весомые причины, чем ощущения и видения.
Но после того как едва не выбросилась из окна, слишком сильно войдя в эмоции самоубийцы, Есия прекратила эксперименты. Слишком болезненно было окунуться с головой в чужие боль и страх, ощущать растерянность жертвы и даже слышать запахи и крики.
Однажды, когда Есия пожаловалась на видения кровавых жертв преступлений Софье, та мрачно выдала:
— Я как человек, повидавший близко смерть и оттого начисто лишенный каких-либо иллюзий, тебе верю. Но все-таки попей на всякий случай хорошее успокоительное. Могу даже рецепт дать, где-то у меня записано, — она начала рыться в сумке в поисках блокнота.
— Зачем? — удивилась Есия. — Я совершенно спокойна.
— Затем, что если дашь слабину, эти гребаные видения захватят тебя всю. И ты будешь видеть и слышать то, чего никогда бы не видела и не слышала в своем обычном состоянии, и главное — чего бы никогда не хотела видеть. Это прямой путь в дурку, дорогая.
— Не преувеличивай. — Есия скептически хмыкнула.
— Между прочим, я не шучу!
— Хорошо, допустим. Но тебе-то откуда знать, как это бывает? Ты же в дурдом не попадала.
Софья вздохнула.
— Чего я только во время ночных бдений не повидала, когда мама в больнице была. Представляешь, даже суеверной после этого стала. Однажды явно видела высокого худого человека в длинном черном плаще с капюшоном. Идет он по коридору, а плащ вокруг его тощей фигуры колышется, колышется… Я чуть от страха сигаретой не подавилась: ночь, все спят, а этот идет непонятно откуда и куда. — Она нашарила в сумке зажигалку и прикурила.
— Зося, — с укором сказала, покачав головой Есия, — ты же собиралась бросить курить.
— Бросишь тут. При моей жизни на что б другое не подсесть: так иногда надраться хочется.
— Опять ничего не покупают? — сочувственно спросила Есия.
— Покупают. Но мало. Если так дальше дело пойдет, придется устроиться в музыкальную школу деткам сольфеджио преподавать.
— А что, тоже вариант.
— Издеваешься, да? С моей нервной системой только детей учить. Да, так слушай же, я до конца еще не рассказала. Итак, стою я в больнице на лестничной площадке, курю в форточку. А напротив — стеклянная дверь в хирургическое отделение. И вижу я, как по коридору высокий мужчина в длинном черном плаще идет. То есть это я подумала, что мужчина, ведь такую женщину еще поискать: слишком длинна. Хотя всякое бывает: вон Верка из соседнего подъезда метр девяносто вымахала. Неуютно мне как-то стало, и мысли нехорошие в голову полезли… Откуда, думаю, так поздно посторонний в отделении?
— А по времени сколько тогда было?
— Да за полночь уже. Больницу-то еще вечером от посетителей закрывают, и охрана внизу сидит. Мышь не проскочит. А тут мало того что посторонний, так еще и без халата. Ну, думаю, явно кто-то через окно в здание проник. Кошмар. А я перед этим едва ли не сутки около матери просидела, боялась оставить ее хоть на минуту. Голова кружится, курить хочется так, что уши пухнут. Поесть толком и то некогда было. А тут матери вдруг полегчало, температура упала, я и выскочила сигаретой оживиться. И вот стою, за странным гостем наблюдаю и думаю, что дальше делать. Вдруг вижу — он так привычно в палату соседнюю свернул вроде как к себе домой. Я и успокоилась. Подумала, просто пропустила момент, когда новый человек в отделении появился. Но оттуда вдруг жуткий шум, гам. В общем, женщина в той палате померла — сердце внезапно остановилось. Вроде бы уже на поправку шла, и с сердцем до этого проблем не было, а вот поди ж ты.
