Райдо Витич - О чем поет ночная птица
Руслан захлопнул дверцу и заставил себя завести мотор, поехать обратно, подойти к девушке и бросить:
— Привет.
Она вскинула удивленный взгляд и улыбнулась:
— Здравствуйте. Вам лучше?
Точно издевается, — скрипнул зубами Зеленин. Нахмурился: может, он ошибся? Не может же она его не помнить?… Ну, отчего? Может. Проведение, рок или судьба — как хочешь, назови, и не такие фортеля выкидывает, играет с людьми как юный натуралист с насекомыми.
— Вы что-то хотите? Нужна помощь?
Вот она, судьба. Стоит, ресничками хлопает и задает тупые вопросы, на которые знаешь ответ, но не знаешь, стоит ли отвечать. Четкий вопрос предопределяет четкий ответ, а сказать хочется совсем другое: прости… Я не виноват, я не мог иначе, я солдат, понимаешь, я командир и отвечаю за ребят, я не мог ничего изменить, меня заставили…
Бред. Блеф. Ложь!
Мог.
Сколько раз он думал, возвращаясь туда: чтобы он сделал, повернись время вспять, и находил массу вариантов выхода вполне удобоваримых для совести. Простых и вполне исполнимых. Да, он бы не ушел, погиб, как тысячи других, но после случившегося, ему это уже было неважно. Когда смотришь в глаза смерти, она кажется страшной, но стоит ей отойти и страшнее, оказывается, остаться в живых.
— Ты меня не помнишь? — разжал губы.
Девушка брови на переносице свела, пальчик зубами прикусила от напряженного раздумья и отрицательно мотнула головой.
Может, он ошибся? Может его призрак той мучает, заставляя вернуться назад, оплатить счет?
— Тебя как зовут?
— Вита.
— Как?
— Виталия. Сокращенно — Вита. А вас?
Страшный вопрос. Руслан вздрогнул и будто наяву услышал:
"Лилия. А вас"?
"Рус".
И увидел протянутую руку, тонкую, грязную, испятнанную ссадинами и синяками…
И тряхнул волосами: прочь! Уставился на девушку:
— Руслан Игоревич. Что продаешь?
— А?… Картинки.
— Почем?
— Сколько дадите, — неуверенно пожала плечами.
Руслан не глядя вытащил купюру из кармана брюк, сунул девушке в руки, как откупился от призрака прошлого. Выхватил открытку и пошел к машине: хватит с него сегодня. Хватит вообще!
Кинул картинку на переднее сиденье, завел мотор и поехал в офис.
Пора поставить точку, пора забыть. Мертвые не возвращаются.
Говорят…
Зеленин явился в кабинет шефа и хлопнул объяснительную на стол.
— Зачем? — с ленцой протянул Сотников, вальяжно покачиваясь на стуле.
— Затем, что порядок такой. Закон, один для всех.
Лев усмехнулся:
— Порой ты меня сильно забавляешь, Руслан Игоревич.
Скинул лист в ящик стола и повернулся к монитору:
— Иди. Меня тут из-за твоей принципиальности монстры убили.
— Прими соболезнования.
Сотников хохотнул и махнул рукой: выметайся, давай, шутник.
Руслан вышел из кабинета и прошел к своему заму. Валентин отчитывал нерадивых охранников, грозя жуткой карой в виде лишения премиальных. Тупой вариант. У этих двоих уже два выговора, а премию они левыми в обход начальства получают.
— Заявление мне на стол, — бросил Зеленин парням. У тех лица вытянулись, потеряв равнодушное выражение.
— Руслан Игоревич…
— Десять минут на сборы, — отрезал. Набрал номер дежурного на выходе и бросил в трубку. — Костыльков и Гребин уволены. Проследите, чтобы они не задержались в здании. Проводить лично с вещами.
И грохнул трубку на аппарат. Парни поняли, что перечить бесполезно и выползли из кабинета с понурым видом.
— Крут, — заметил Валентин. — Можно было…
— Миндальничать дальше? В их смену со склада пропал ящик марочного коньяка. Кто ему ноги приделал для тебя тайна?
Легковесов развел руками:
— Сдаюсь.
— Нет, Валя, ты так просто не отделаешься. Объяснительную мне: с чего вдруг ты воров покрывать решил.
— Я?! — оскорбился мужчина. — Да ты что, Рус?!
— А что? С чего вдруг такая милость к ворам: премию лишу. В шею гнать! И с волчьим билетом! А принимал их, между прочим, ты! — ткнул в его сторону пальцем.
— Так людей не хватало!
— Потому что текучка образовалась! А если есть текучка, значит, есть проблемы в коллективе! Какие, Валя? Ты мой зам и должен знать о каждой мелочи, а ты как дитя, глаза округлил и лепечешь: "премии лишу". Это тебя надо премии лишать! Воздух пинаешь да пальчиком грозишь, все занятия на службе!
— Ну-у… я положим не в армии.
"И этот туда же", — отвернулся Руслан к окну. Сунул руки в карман брюк:
— Все? Что еще скажешь?
— Извини. Не прав. Но пойми, Руслан, не могу я как ты, резать. Людям нужно шанс давать… А если честно, не гожусь я на роль зама. Я тебе сразу говорил, не надо меня на место Резакина назначать.
— Некого было.
— Но сейчас-то есть. Пашков вон, молодой, резвый, как конь. Копытом землю роет. Только свистни всех здесь в трусах и касках на подоконниках выстроит.
— Да? — хмыкнул Руслан. — Ладно, подумаю о резвом. Хотя не конь он — пес сторожевой. С одной стороны хорошо, с другой… — и рукой махнул. — Разберемся. Ты-то чего скис?
— Мне оперативная работа больше нравиться, а это рутина… матов на нее не хватает. Верни меня на старое место, Руслан. Нет, правда, на фига тебе такой зам? Ну, не справляюсь я, видишь же.
— Ты мне второй месяц эту песню поешь и ничего, работаешь.
— Скрепя зубами.
— Ладно, — решился Зеленин. — Пиши заявление с просьбой выделить неделю от отпуска. Просьба у меня к тебе будет, личного характера. Недели на решение хватит. Пока для всех отдыхаешь, я на твое место Пашкова поставлю. Справится — останется, нет, ты вернешься. Другую замену искать буду.
— Согласен, — кивнул. — Что за просьба?
Мужчина вытащил картинку из кармана пиджака и кинул на стол перед Валентином.
— На углу Большой Цветочной и Северной улиц стоит девушка и торгует этими пустяками. Мне нужно знать о ней все: сколько лет, где живет, с кем, чем дышит. Все, Валя.
Легковесов взял картонку, внимательно изучил незамысловатый рисунок и уставился на босса:
— Вопросы возникают. Ответы будут или?
— Пока: или.
— Ясно, — вздохнул. — Когда приступать?
— Она сейчас на своем рабочем месте.
— Ценно. Пашков тоже тасуется неподалеку.
— Намек?
— Обмен любезностями, — улыбнулся. Руслан не сдержавшись, фыркнул:
— Уговорил.
— Ну, я пошел? — потянулся за своим кейсом Легковесов.
— Ну, иди. Заявление-то напиши, не забудь.
— Не забуду.
— Вот-вот.
— Ага, ага, — поплыл из кабинета, предвкушая свободу от нудных разборок с контингентом служащих.
Через час место Легковесова занял довольный и готовый к трудовым подвигам Пашков, а Зеленин закрылся в своем кабинете. Рука тянулась к коньяку, но после неслабых возлияний в выходные, вид и запах спиртного вызывал изжогу и отторжение. Как и работа. Мысли Руслана были направлены совсем в другую область…
Чечня. 95 год.
Жаркое, удушливое лето. Кипящий котел Чечено-Ингушской республики, в который как в суп кидались жизни, варились амбиции, где каждый готовил свое «блюдо» и каждый желал выйти победителем. Наверху это варево готовили, а внизу его ели, не подозревая, что в него вложено, из чего на самом деле заварена каша. И он, молодой старлей, вскормленный еще лозунгами "мир, дружба, жвачка". Но оказалось, что мир нужно отстаивать оружием, а дружба — понятие растяжимое, и то и другое настолько зыбко, что трудно понять, что вообще прячется под этими определениями. Здесь волки смотрели как люди, а люди, как волки. Здесь бились те, кто еще вчера вместе хлебали из одного котелка под Джелалобадом, глотали пыль Афганских степей, парился в Абхазии, те, кто еще вчера жил по одним законам, в одной стране.
Жизнь Зеленина баловала. Совдепия оставила на память узкие улочки Риги, неспешность эстонских ребят, с которыми вместе в стойотряде перед десятым классом собирали виноград в Молдавии, а сегодня они же так же неспешно палят по ним, убирая уже другой урожай — жизней.
Душанбе, Алма-Ата, Таллин, Кишинев, Килининград, Киев, Волгоград, Ставрополь, Нальчик, Тбилиси. Где Рус только не бывал заботами родителей и собственной неуемностью? Никаких запретов, никаких границ, а десять рублей в кармане — целое состояние, на которое ты можешь уехать в любую точку на карте своей необъятной Родины. Он не знал понятия национализм, расизм, терроризм — это еще не пришло в Великий Советский Союз, не засело в умах, не отложило отпечаток на психику.
В школе он сидел за одной партой с Арсланом Дагаевым, вся родня которого жила в Буйнакске. Жил на одной площадке с грузином и калмыком, дрался с девчонкой — украинкой, которую потом полюбил. С молдаванином воровал вишню в саду, щекоча нервы. Бегал от татарина, что с криком «шайтан», гонял пацанов по двору с пьяных глаз. Мать Руслана была русской, отец белорусом, родная тетка вышла замуж за литовца, а второй муж бабушки был таджиком. Зеленин не видел разницы меж теми и этими, как многие другие не делил народ на народности, а смотрел на качества человеческие.
