Евгения Грановская - Я – твой сон
– Прежде всего успокойся, – сказала Маула. – Ничего страшного не случилось.
– Что-то пошло не так, да? – дрогнувшим голосом произнесла Аня. – Скажи мне, что случилось?
– Ты потеряла сознание.
Аня села на диване., огляделась и вдруг поняла, что пациентки в комнате нет.
– А что с Матвеевной? Где она?
Бабушка, не глядя Ане в глаза, сухо ответила:
– Она ушла.
Аня всмотрелась в лицо бабушки, и лицо это показалось ей встревоженным и испуганным.
– Почему-то мне кажется, что Матвеевне плохо. Очень плохо. Что с ней, бабушка? Скажи мне правду.
Старая Маула посмотрела на Аню и попыталась ободряюще ей улыбнуться.
– Матвеевна увидела, что ты потеряла сознание. Хотела помочь, но я отправила ее домой. Ватку с нашатырем я и без нее к твоему носу могу поднести.
Аня с сомнением нахмурилась.
– Бабушка, ты меня не обманываешь?
– Нет, милая. И хватит об этом. Лучше расскажи мне, что за сон тебе приснился?
– Я видела лес, – начала припоминать Аня. – И еще двух собак. Одна была ранена. Из ее раны капала кровь…
Девушка, задумавшись, замолчала.
– Дальше, – поторопила Маула. – Что ты еще видела?
– Кровь из раны собаки добежала до заброшенный шахты… Помнишь ее? Ты еще говорила, что там нехорошие места.
– Заброшенный рудник?
Аня кивнула:
– Да.
Бабушка нахмурилась.
– Что было дальше? – спросила она негромко и тревожно.
– Шахта… Она будто бы проснулась. И стала пить кровь… Как зверь. Бабушка, а с Матвеевной точно все хорошо?
– С ней все в порядке, – отмахнулась Маула. – Значит, старая шахта проснулась? Ожила? Так ты все это увидела?
Аня неуверенно пожала плечами.
– Да… Вроде бы. А что?.. Бабушка, ты меня пугаешь.
Старая Маула чуть качнула головой, прогоняя мрачную задумчивость, затем снова ободряюще улыбнулась Ане, однако улыбка вышла вымученной и напряженной.
– Ладно, – бабушка вздохнула. – Тебе нужно подкрепиться. Давай ужинать.
Маула поднялась с дивана.
– Бабушка, – негромко окликнула ее Аня.
– Что?
– Я не хочу быть травницей. Не хочу шептать заговоры. Не хочу, чтобы меня считали колдуньей… как тебя! Прошу тебя, бабушка, не заставляй меня больше этого делать!
Старая Маула провела ладонью по морщинистому лицу, словно сметая с него паутину. Потом сказала:
– Поступай, как знаешь. Мне жаль, если мое уменье умрет вместе со мной. Но если этому суждено случиться – пусть случится.
Маула отвернулась и пошла к буфету.
4У Юры Суслова, которого друзья обычно звали просто Сусликом, с утра было паршивое настроение. Прежде чем выбраться из своего старенького «жигуленка»-«копейки», он взял из пакета, лежащего на соседнем сиденье, банку пива «Балтика», открыл ее и, запрокинув голову, принялся пить большими, жадными глотками.
Суслику было двадцать два года. Из них восемь с половиной он прожил у Матвеевны. Он никогда не называл ее мамой, только Матвеевной или тетей Таней, однако в глубине души считал ее своим единственным родственником, если не матерью, то уж точно кем-то вроде тетки…
Восемь лет назад Матвеевна приютила его, когда он, потерявший родителей, позабытый и брошенный родственниками, слонялся по поселку, обезумев от горя и голода. Юра не помнил, что случилось с его родителями, поскольку в тот роковой вечер нанюхался клея с двумя дружками-приятелями, а потом «догнался» бутылкой паленой водки. Следствие установило следующее. Приятели Суслика, проголодавшись, стали обшаривать квартиру в надежде раздобыть какой-нибудь «хавчик». Но вместо холодильника почему-то полезли в шкаф. Где молодые раздолбаи наткнулись на мамину шкатулку с украшениями.
В тот момент, когда они принялись распихивать украшения по карманам, в квартиру вошли родители Юры. В точности не известно, что у них там приключилось. Скорей всего, мать, увидев, как двое «обдолбышей» опустошают ее шкатулку, завопила, отец бросился на них и попытался вернуть украденное, однако парни не согласились с таким раскладом и принялись бить отца и мать тяжелой шкатулкой. И делали это, пока не забили насмерть.
Потом юные убийцы сбежали из квартиры и попробовали впарить украденные кольца и цепочки прохожим на железнодорожном полустанке. Те вызвали ментов, менты приехали и попытались задержать правонарушителей, парни стали сопротивляться, и менты застрелили их «при задержании». Вот такая вот история.
Юра решил жить один, но спустя еще несколько дней выяснилось, что квартира его родителей была заложена банку «Строй-Ист-Кредит». Так Юра-Суслик остался не только без родителей и друзей, но и без дома. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Матвеевна не подобрала его, обнюхавшегося клеем, на улице и не привела к себе домой.
…Пиво закончилось. Юра опустил банку и смачно рыгнул. Затем вышел из машины и захлопнул дверцу. Смял алюминиевую тару в руке и швырнул в железный бак, стоящий у гаража вместо урны.
Потом посмотрел на дом. Дом был старый, но просторный. Вот если бы Матвеевна померла, а ее дом достался Юре в наследство… Но рассчитывать на это особо не приходилось. Хоть старуха и жаловалась на миллион болезней, но для своих шестидесяти с гаком выглядела вполне крепкой.
Юра осадил себя.
«О чем я думаю? – с удивлением пробормотал он. – Откуда эти бредовые мысли?»
Суслик передернул плечами и решительно вошел в дом.
…Матвеевна сидела на диване перед включенным телевизором. На плечах – цветастый платок, на ногах – теплые шерстяные «чуни». Звук у телевизора был выключен, а на экране большой пятнистый хищник, притаившись в высокой траве, выслеживал стадо антилоп. Юра посмотрел на седоватый затылок Матвеевны и вдруг подумал о том, что этот затылок очень хрупкий. И если взять со стола тяжелую керамическую вазу и ударить этой вазой посильнее…
«Да что со мной?!» – с изумлением подумал Суслик.
Он тряхнул головой, прогоняя странные и страшные мысли, которые прежде никогда не водились у него под черепной коробкой.
– Матвеевна, не знал, что ты любишь передачи про животных! – весело сказал он.
Пятнистый хищник на экране выскочил из засады и бросился на антилопу. Повалил ее в пыль и вцепился зубами в горло. Из разорванной артерии хлынула кровь.
– Матвеевна! – Юра подошел к своей благодетельнице и положил ей руку на плечо. – Теть Тань!
Матвеевна медленно обернулась и посмотрела Юре в лицо. Глаза ее были пусты, словно перед ней сидел не живой человек, а огромная кукла.
– Теть Тань, ты чего?
Матвеевна вдруг вскинула руки и, резко подавшись к Юре, вцепилась ему пальцами в шею.
– Да ты чего! – завопил он.
– Ты помечен! – прошипела Матвеевна. – Поме-еч-е-ен!
Суслик с трудом оторвал от себя холодные пальцы тетки. Отпрыгнул в сторону и, выпучив на Матвеевну глаза, возмущенно и испуганно заорал:
– С ума сошла?! Ты же меня чуть не задушила!
Матвеевна еще пару секунд молча смотрела на Юру, а потом вдруг раскрыла рот и захохотала. И от смеха этого волосы у него на голове привстали, а по спине пробежала ледяная волна. Казалось, смеялся только рот Матвеевны, потому что глаза по-прежнему были пусты.
Юра, сам того не замечая, нашарил на комоде керамическую вазу. Матвеевна вдруг перестала смеяться. Она отвернулась от Юры и снова вперила взгляд в экран телевизора, на котором пятнистый хищник рвал клыками брюхо поверженной антилопы.
Юра увидел в своей руке вазу.
– ВСЕГО ОДИН УДАР, И ТЫ ХОЗЯИН СВОЕЙ ЖИЗНИ!
– Что? – дрогнувшим голосом спросил он. И завертел головой, словно ожидая увидеть в комнате кого-то постороннего. Но, кроме него и Матвеевны, рядом никого не было. Юру прошиб холодный пот.
– Да что же это… – с тоской и досадой пробормотал Юра.
Он поставил вазу обратно на комод, вымученно хмыкнул и проговорил, обращаясь к Матвеевне:
– Ну, теть Тань… Шуточки у тебя.
– Затопи печь, – произнесла вдруг Матвеевна ровным, чуть глуховатым голосом. Поежилась и добавила после паузы: – Холодно.
– Хо… хорошо, – чуть запинаясь, ответил Юра, снова глядя на ее затылок.
На экране телевизора несколько гиен, отогнав леопарда, с рычанием и жутким лаем-хохотом рвали на куски плоть антилопы.
– ОДИН УДАР! ВСЕГО ОДИН УДАР! ЭТО ЖЕ ТАК ПРОСТО!
Суслик с усилием отвел взгляд от затылка Матвеевны. Быстро подошел к двери и снял с гвоздя топор. На пару секунд остановился, взвешивая его в руке и со странным выражением косясь на Матвеевну, затем чертыхнулся и вышел из дома.
5Хозяин городской лесопилки, гостиницы и станции техобслуживания Игнат Борисович Соболев сидел за широченным столом, сдвинув брови и пронзительно глядя на сына. Двадцатилетний Егор Соболев стоял перед отцом навытяжку, как солдат перед генералом.
Отец и сын были похожи. Игнат Борисович – грузный, ширококостный, с властным лицом, пересеченным несколькими резкими морщинами. Одет в дорогущий костюм, седоватые волосы аккуратно зачесаны назад.
