Галина Романова - Я – его алиби
— Девчонки, ну хватит вам цапаться, смотреть противно!
Следует отметить, что Ксюше достаточно было повести бровью, чтобы внести сумятицу в ряды друзей или, напротив, заставить два враждующих клана возлюбить друг друга. Ее тихая размеренная речь действовала отрезвляюще и на нас. Мы с Милочкой тоже затихали и принимались с особой тщательностью наводить порядок в моем «кабинете-операционной».
— Ну, и что скажете? — спрашивала я, когда все было расставлено и развешано по своим местам и углам.
Милочка, тяжело повздыхав, молча выплыла из комнаты. Ксюша же, прищурив глаз, долго разглядывала комнату и, брякнув напоследок: «Я сейчас!», выскочила из квартиры.
Вернулась она часа через полтора. И не одна, а с парой носильщиков, которые принялись без устали заваливать мою квартиру буйной растительностью.
Увидев такое, Милочка захлопала в ладошки и воодушевленно залопотала:
— Это именно то, чего недоставало! Теперь комната обретет жилой вид, хотя тебе ведь все равно.
Я пожала плечами, что должно было означать полнейшее согласие и смирение перед неизбежным.
Сказать по правде, Милочка была в чем-то права. Комнату я оборудовала для работы, чем, собственно, и собиралась в ней заниматься, а когда я работала, то все остальное переставало для меня существовать.
Вот и сейчас, стоило только окошку монитора приветливо мне моргнуть, как я сразу отключилась от внешнего мира.
Лишь требовательный звонок в дверь какое-то время спустя вернул меня к реальности.
— Кто бы это мог быть? — бросив взгляд на часы, удивилась я. — Какой-то поздний гость…
Поздним гостем оказалась соседка Валентина. Пьяно посмеиваясь, она двинула на меня пышным бюстом и, плотно прикрыв дверь, доверительно зашептала:
— Слушай, Лерка! Дело есть…
— Слушаю тебя, — пробормотала я, стараясь казаться вежливой, что мне с трудом удавалось, учитывая время: шел второй час ночи.
— Подержи у себя одну вещицу. — Валентина протянула мне небольшой газетный сверток. — День-другой, не больше…
— А почему я? — Мои глаза округлились от изумления.
— Понимаешь, у меня гости… — Соседка выразительно щелкнула себя по шее. — Вещь ценная. Боюсь, отключусь, а ее сопрут.
И вот тут я совершила очередной идиотский поступок из числа многих уже совершенных и многих, которые суждено совершить в будущем, — я взяла этот сверток и, повертев в руках, сунула на верхнюю полку антресолей.
— Когда заберешь? — деловито осведомилась я.
— Завтра-послезавтра, — туманно пояснила Валентина, пытаясь открыть дверной замок. — Если по какой-нибудь причине не смогу, за ним придет мужчина.
— А-а-а… почему ты не сможешь? — спохватилась вдруг я. — Что может случиться?
Валентина вздохнула и, томно улыбнувшись, пробормотала:
— Случиться ничего не может. Мой род занятий, дорогуша, предусматривает ужасную нехватку времени. А тот, кто за ним должен прийти, ждать не любит. Если меня вдруг не окажется дома, он будет сильно нервничать, а нервных мужчин я органически не перевариваю, и после их визитов моя физиономия почему-то расцветает синяками.
Привалившись к стене, она принялась обрисовывать мне приметы этого человека. Я тупо кивала, мысленно воссоздавая перед собой словесный портрет, и мне все больше становилось не по себе — предполагаемый визитер по всем приметам должен был оказаться настоящим красавцем.
— Он твой друг? — на всякий случай уточнила я.
— Вроде того, — пьяно качнулась Валентина. — Он очень хороший и очень давний знакомый, можно сказать — росли вместе…
Тут мне сделалось совсем дурно. Все предостережения подруг разом выскочили у меня из головы, а услужливое воображение принялось рисовать мне сцены — одну живописнее другой.
— Ты чего сникла? — толкнула меня в бок локтем соседка. — Не переживай, мужик красавец и знает, как утешить одинокую женщину.
— Постой, постой! — попыталась я проявить благоразумие. — Красивых мужиков пруд-пруди, а как я узнаю, что он именно тот, который придет за…?
— Никто, кроме него, не знает, что этот сверток у меня, это во-первых, — загнула она пальчик на правой руке. — Он мне его передал без свидетелей, попросил подержать на всякий случай. Это во-вторых.
— На какой случай? — выскочил у меня идиотский вопрос, и я тут же устыдилась. — Извини, это я так…
— Да ничего, Лерка, не переживай! — Валентина подошла к зеркалу и взбила растрепавшуюся прическу. — Если честно, то я и сама не поняла… Мудрит что-то. Я, говорит, никому не доверяю. А ты, Валька (это он про меня), баба проверенная. Если честно, то мне до фонаря, чего у него там за дела. Я и раньше у него вроде камеры хранения была. А сейчас, понимаешь, такой случай: клиент один попался, могут быть со временем напряги. Так я отзвоню приятелю, что, если меня не будет дома, пусть к тебе заглянет? Идет?..
Тяжело вздохнув, наверное, раз уже сотый, я укоризненно качнула головой:
— Что он мне должен будет сказать?
— Да ничего, бестолковая ты! Говорю — никто не видел и не знает, что сверток у меня! Никто, кроме него! К тому же ты его узнаешь сразу — таких красавцев не на каждом углу встретишь…
Валентина откровенно ухмыльнулась и, потрепав мою зардевшуюся щеку, тяжело вывалилась из квартиры на лестничную площадку.
Глава 2
Милочка явилась задолго до назначенного времени.
— Ты все еще не одета?! — Ее бровь изогнулась дугой. — Быстренько, Лерусик! Ксюша ждет. Сейчас мы поедем и будем создавать тебя заново.
— Ага, — буркнула я, еще плохо соображая спросонья. — Как погода? Чего мне надеть?
— Погода изумительная. Надевать практически ничего не нужно, потому что все пойдет в мусорку. — Она сделала паузу, разглядывая меня в нижнем белье, и качнула головой: — Лерка, я же не одна…
Только тут я заметила ее разлюбезного супруга, который старательно отводил глаза от моих форм, облаченных в пену кружев.
Я хмыкнула и, не торопясь, прошествовала в ванную, где у меня на вешалке покоился дежурный халатик. Слыша недовольное Милкино шипение в спину, я еще раз выразительно хмыкнула и довольно улыбнулась.
А чего мне было стыдиться? Во-первых, такое белье вообще нужно носить поверх одежды. Милка сама не раз говорила, что единственное, что есть ценного в моем гардеробе, — это белье. А во-вторых, ее Олежу я совершенно не воспринимала как мужчину. Нет, ну, скажите, какой приличный мужик уткнется в «Плейбой», если у него под носом постоянно разгуливает оживший образ с одной из его страниц?
— Ты совсем с ума сошла, что ли?! — сжав губы розочкой, прошелестела Милка, врываясь на кухню, где я готовила всем нам нехитрый завтрак на скорую руку. — Он кто, по-твоему?
— Твой муж… — чмокнула я ее в гладкую щечку. — А значит, ты — вне конкуренции. Кстати, зачем ты его притащила?
— Как — зачем? — недоуменно захлопала она длинными ресницами. — Он будет смотреть на тебя глазами эксперта…
— Глазами кого? — Кусок поднесенного ко рту сыра так и застыл на моей отвисшей нижней губе.
— Ну… — замялась Милка, очевидно, поняв, что она немного перегнула палку. — Ну… глазами мужчины…
— О господи! — выдохнула я, с трудом пережевывая бутерброд. — Нашла тоже мужчину!
Последние слова я произнесла едва слышно, но Милка их все равно услышала и ужасно оскорбилась.
А чего обижаться-то? Если бы вы видели его нависающий на ремень животик да вечно потную красную шею, полагаю, и не захотели бы, чтобы подобный представитель противоположного пола выступал в роли ценителя ваших прелестей.
К ателье, где верховодила наша Ксюха, мы подъехали ровно к назначенному времени. Как и положено хорошей подруге, она нас терпеливо дожидалась в вестибюле и сразу же повела в свои апартаменты.
— Познакомьтесь, это Гера… — пропела Ксюха красивым грудным голосом, указывая на маленького юркого человечка. — Он будет создавать твой новый образ, Лера…
С высоты своего роста я смерила Геру взглядом, а рост у меня немалый, и едва не скривилась в презрительной усмешке.
— Прекрати! — зло зашипела Милка, как всегда, угадав, о чем я думаю.
— А я что? Я ничего… — скромно потупила я глазки. — Кто ж знал, что подруга мне в стилисты «голубого» припаркует?..
На последних словах Милка едва не задохнулась от возмущения. Она подскочила к человечку и стала очаровывать его своим точеным профилем. Гера понемногу оттаял и бросал в мою сторону прищуренные взгляды, что мне уж совершенно не понравилось. Я потихоньку потягивала горячий кофе и трепалась с Ксюхой обо всем на свете. И тут мой взгляд невольно остановился на Олеге. И — о, ужас! Я увидела, что он ревновал!..
Таким мне его видеть еще не доводилось. Обычно красноватое лицо его позеленело, брови были сведены к переносице, а пальцы стиснуты на брюшке. Удивительно, конечно, но мне его стало жать.
