Вероника Рыбакова - Смерть предпочитает блондинок
У Жанны были очень легкие волосы. Она показала, как именно волосы лежали на воротнике и где у нее была заколка.
Маша аж зажмурилась от ужаса.
— Ну вот, выставила я витрину на Тверской, быстро вернулась в отель, постриглась и уложилась в салоне за полчаса, потому что мне надо было еще успеть к приезду боссов опять на Тверскую!
— Да ты шикарно выглядишь, тебе просто безумно идет! Красотища! — принялась утешать подругу Маша. — Ну-ка, покрутись! Здорово! В сто раз лучше, чем было раньше!
— Ты думаешь? — спросила Жанна, отпивая бренди и шевеля правой бровью. Она еще немного умела шевелить ушами, а горбинку на своем носу объясняла падением с дерева в восьмилетнем возрасте. Жанна вообще любила пошалить.
— Клянусь тебе! — заверила Маша.
Подруга примолкла. От бренди она согрелась и немного расслабилась. Наконец-то почувствовала себя дома, где тепло и светло, где рядом на диванчике забавная девочка с розовыми щечками, а безумный день остался там, за темными окнами.
Они поболтали о планах на выходные. Завтра Жанна работала полдня — с пяти и до одиннадцати, а в воскресенье отдыхала, и они с Кошкиным решили провести целый день вместе. У Маши на выходные не было никаких особенных планов, кроме покупки плаща.
Когда они прощались, Жанна стояла в коридоре в темно-синем махровом халате, в больших смешных тапках, и ее ноги казались от этого тонкими, как у девчонки. Она улыбалась, стараясь показать, что все уже хорошо, а в памяти у Маши мелькнула прежняя Жанна с волосами до пояса, как она откидывала эти волосы или красиво собирала их в пучок — с гордостью, слегка лениво и чуть-чуть картинно.
«Бывают же люди! Что-то не так в этом мире», — подумала Маша, прежде чем заснуть, и постаралась переключиться на что-то хорошее. Вспомнила лицо Сергея Дубина и снег под фонарем. «Я обязательно стану самой красивой на свете и очень счастливой», — мысленно сказала себе Маша и уснула.
Жанна прошла в комнату, стараясь не смотреть на свои отражения в зеркальных полочках мебели, зажгла лампу около кровати и подошла к стойке с дисками. Ее все еще потряхивало.
Она решилась на крайнее средство — достала диск со старым фильмом «Отчаянный», с Сальмой Хайек и Антонио Бандерасом, и пошла на кухню, где стоял телевизор. Жанна смотрела этот фильм нечасто — только в случаях форс-мажора, а сейчас как раз и был эмоциональный форс-мажор.
Посмотрев впервые этот фильм, Жанна впала в восторженный экстаз. Целый месяц затем завтракала под музыку, с которой он начинался, и под самые первые его кадры. Потом картина ей надоела, и она лишь иногда пересматривала ее, когда хотела взбодрить себя, потому что ей нравились фильмы о настоящих мужчинах и настоящей любви, где добро побеждает зло.
Жанна плеснула себе в стакан еще на пальчик и подумала, что плескать бренди приходится уже дважды, чтобы согреться и спокойно заснуть.
Актриса. Она была хорошей актрисой и любила сцену.
Ну что ж, актерское образование оказалось очень полезной штукой для одинокой женщины с больным ребенком, которая с утра до ночи продает, продает, продает швейцарские часы восьми лучших марок, колье, зажимы для денег, великолепные ручки стоимостью по нескольку тысяч долларов за каждую — китайский лак и золото 24 карата — все эти блестящие, сияющие игрушки для взрослых людей.
Жанна столько знала о часах, что со временем наловчилась писать о них статьи для глянцевых журналов — о них и о драгоценных камнях.
Она так выставляла украшения на витрины, что дизайнер из Швейцарии лишь разводил руками от ее чувства меры и стиля. И Михаилы приплачивали ей «витринные», как они назвали такую работу.
Жанна продавала часы семь лет. Люди из светской хроники — все до единого — хоть по одному разу, но что-то купили в магазине, где она работала. И Жанна знала о каждом из них: жаден он или щедр, верен жене или не очень, хорошо воспитан или плохо, богат или только старается таким казаться.
Ее работа не была подобна бурной реке, сбивающей с ног, — в ювелирных магазинах не бывает очередей. Это был скорее своенравный ручеек, и к нему всякий раз надо было ловко приноровиться. Жанна старалась поговорить с каждым посетителем на его языке, увлечь его, показать любую вещь так, чтобы она заиграла на бархатной подставке под яркой лампой, продать с минимальной скидкой и сделать все, чтобы и в следующий раз этот покупатель пришел именно к ним.
Посетители иногда клеились к ней, приглашали вместе поужинать. Жанна стояла насмерть — мужчины эти были либо женаты, либо слишком богаты, чтобы отношения получились честные и серьезные. После работы она избегала дорогие рестораны и казино, пафосные тусовки — ей не хотелось встречать в городе клиентов магазина.
Выйдет Жанна в город, пройдется по улице со своей пепельной длинной гривой, а вернется домой — выбрасывает из карманов бумажки с телефонами. Многие мужчины были бы рады представить ее окружающим как свою подругу. Но Жанна очень хорошо знала, что любой мужчина ей не нужен.
У нее был Данька. Любовь и жалость к сыну стали той горючей смесью, которая заставляла ее снова и снова прямить спину и улыбаться так, точно бед и горя даже нет на свете. Ей был нужен мужчина, который полюбил бы не только ее, но и ее сына.
Предыдущего бойфренда Жанны, с которым она год встречалась и потом еще полгода жила у себя в квартире, звали Леша. Леша был вполне обеспечен, широк в плечах, немногословен, гордился Жанной и собирался на ней жениться. Она тоже хотела выйти за него замуж, пока в Москву не приехала мама Жанны с Даней, которому предстояло очередное обследование в профильной клинике.
Жанна уехала на это время жить к Леше в его квартиру в Мневниках, каждую свободную минуту стараясь провести с сыном. Как-то в два часа ночи ей позвонила мать — у Дани начался приступ. Жанна разбудила жениха и, одевшись за две минуты, побежала на ночную улицу ловить машину, одновременно лихорадочно вызванивая бригаду врачей из той клиники, где Даню обследовали.
Шумиха вызвала у жениха раздражение и резкие слова. Он даже не соблаговолил подняться и подвезти ее к сыну на своей машине. Сутки спустя еле живая от усталости Жанна вернулась из больницы от Дани в Мневники, собрала свои вещи и увезла их, а вещи Леши, остававшиеся у нее, аккуратно упаковала и выставила за дверь.
Она не желала больше говорить с ним ни о чем. Жанна любила его, но слабому беленькому Дане, Данечке-стебельку, который нота в ноту мычал любую песенку с MTV (страдающие аутизмом дети иногда проявляют необыкновенные способности), Даньке, который в девять лет говорил лишь десяток слов и боялся чужих, своему сыну она была нужнее, вот и все.
Жанна в сотый раз досматривала фильм о музыканте с простреленной рукой, который больше не может играть на гитаре. Что ж, она тоже давно не стояла за кулисами театра, ожидая своего выхода на сцену.
Сегодня ей обрезали волосы в метро. Завтра к пяти на работу, но она что-нибудь обязательно придумает — встанет в двенадцать и уложит волосы по-другому.
От бренди было тяжело двигаться и соображать, глаза слипались. Жанна выключила фильм и пошла спать.
«Сколько же лет я растила волосы? Лет девять, — думала она. — И Кошкин не позвал меня с собой на день рождения к Ане Соболевой, а ведь его там видели — на закрытом пати в шикарном клубе «Майя». Ладно, Кошкин, не будет у нас никакого с тобой воскресенья вместе, лучше я пойду с Машей покупать ей плащ. Должно быть, мамаша отсоветовала тебе меня приглашать. Хороший мальчик, возьми с полки пирожок!» — злилась Жанна на Кошкина, маменькина сыночка.
«Ты все равно найдешь свою любовь, такую, которая будет длиться всю жизнь, — сказал ей голос надежды в сердце. — И Данечку вылечат каким-нибудь новым лекарством — его могут изобрести хоть завтра, а ты продашь сумасшедшее изумрудное колье в белом золоте Сицилийской Вдове и получишь за это сказочные комиссионные. Надо просто быть сильной. А самый сильный — это самый терпеливый. Для того чтобы быть сильной, сейчас нужно спать, спать, спать…»
Глава 3
Маша проснулась рано утром, без звонка будильника, с радостью от сознания, что впереди два длинных-длинных выходных. А значит — два дня свободы. Музей землеведения, чтение книг, покупка плаща были запланированы еще в течение недели. Потом выяснилось, что музей землеведения по выходным не работает. Остались чтение книг и покупка плаща.
Маше очень хотелось пойти куда-нибудь потанцевать или на концерт. И еще она давно не была в кино. Но, кроме работы, у Маши была еще учеба, и по выходным она занималась.
Мартовское утро выдалось ясное и теплое. Маша выбежала из дому и отправилась на метро в центр города. Ей хотелось обнять весь мир, прижать его к сердцу и расцеловать. Она вышла на Пушкинской и пошла вниз по Тверской.
Ее путь лежал к Манежу, где она рассчитывала найти себе плащ. Маша недавно получила свою вторую зарплату, расплатилась с квартирной хозяйкой Зинулей, и у нее осталось еще на еду, на плащ, на книжки и развлечения!
