Даниил Корецкий - Настоящее имя
Фокин не сомневался, что и эти тоже, закончив свою работу, уединятся где-нибудь в больничном коридоре и разопьют по триста на брата... И выкурят, конечно, по полпачки.
И он бы врезал, да нельзя - надо раскручивать следствие и к трем часам дать Ершинскому какой-то результат. Разве что вечером, после работы...
Фокин прикусил фильтр сигареты.
- ...Пожалуйста, товарищ майор.
Перед ним вырос человек в кожаном кепи и длиннополом кожаном пальто, тот самый, что недавно стоял у "лендровера"; в его ладони бился уверенный огонек зипповской зажигалки.
- Не курю, - сказал Фокин, отворачиваясь. Но человек снова появился в поле зрения. Высокий, широкоплечий, с грубым и решительным лицом, которое в данный момент выражало предельную вежливость и почтительное внимание.
- Я референт господина Атаманова, он спрашивал, не нужна ли вам какая-нибудь помощь?
- Нужна, - майор на миг задумался. - Пусть даст чистосердечное признание. Явка с повинной - это смягчающее обстоятельство.
В лицо референта будто мочой плеснули - резко сжались губы, в прищуренных глазах мелькнула злоба. Но Фокину было на это наплевать. Удар правой у него составлял четыреста килограммов, в кармане лежала солидная "корка", под мышкой рукояткой вперед висел двенадцатизарядный "ПММ", из которого он за три секунды делал пять выстрелов. Да и вообще по жизни он был не из пугливых.
* * *Когда схлынул первый бешеный вал свежей информации, часы в кабинете майора Фокина показывали четверть третьего. Он заперся, включил электрочайник, щедро насыпал в фарфоровую кружку растворимого кофе.
На столе лежал фоторобот, составленный по показаниям алкашей. Впрочем, в протоколах они фигурировали не как бомжи и пьяницы, а как добросовестные и незаинтересованные свидетели Кукуев и Болонкин. Человек, который начистил им рожи выглядел вполне стандартно: овальное лицо с тонкими, в струнку, губами, черные волосы с еле заметной проседью, свежая ссадина на левой щеке. "А может, и на правой, начальник, точно не скажу, - оговорился Кукуев, осторожно трогая припухшую скулу. - Но бьет он, как лошадь лягает!" Пожалуй, это был единственный точный факт, который могли сообщить алкаши.
Закипев, чайник отключился с громким щелчком. Фокин налил кружку на три четверти, всыпал в поднявшуюся пену несколько ложек сахару, с удовольствием отхлебнул черную огненную жидкость.
Кроме фоторобота имелись титановые осколки. Сименкин и Ярков провели дополнительные исследования и сказали, что ещё недавно они были слагаемыми кейса-атташе стандартного вида и размера. И именно в нем находился заряд неизвестной взрывчатки.
Кейс из титанового сплава... Это вещь эксклюзивная, не хозяйственная сумка какая-нибудь, не коробка из-под обуви. Хотя находили и по сумке, помнится...
Фокин, не обжигаясь, сделал ещё глоток. Машина розыска закручена. Сомов и Сверкунов с милицейскими участковыми ведут сейчас поквартирный обход соседних домов, показывая жильцам синтетический портрет брюнета. Гарянин с Сименкиным занимаются титановыми обломками, а Дьячко и Ярков работают по неизвестной взрывчатке. Первые результаты должны появиться в ближайшее время.
Майор не торопясь нашарил сигаретную пачку. Неизвестная взрывчатка, необычный "дипломат"... И зачем столько экзотики? Может, все дело в "Консорциуме"? Куда ни повернись, натыкаешься на его интересы или его людей... Даже среди обгоревших трупов...
Фокин тяжело вздохнул, вытряхнул окурки из пачки, закурил. Недавно он заагентурил личного телохранителя Куракина - Федьку Сопкова по кличке Сопло. Это было нелегко, пришлось проводить сложную многоходовую комбинацию, но наконец, глубокой ночью на конспиративной подмосковной даче, Федька, рыдая как дитя, выложил все, что знал и подписал обязательство о сотрудничестве. А сегодня Сопкова разорвало в клочья...
Фокин вздохнул ещё раз. Ему не было жаль Сопло, жаль потраченного впустую труда. Внезапно пришедшая мысль заставила майора вскочить.
Сопло, Сопло... Он много наболтал тогда, под водкой и анашой, не поймешь - где правда, где болезненный бред. Но сейчас кое-что уже не казалось бредом...
Куракинский перстень, привезенный из Африки!
Фокин полез в сейф для вещдоков, среди множества пакетов и конвертов нашел мутноватый пластиковый коробок с лаконичной надписью - "В/Д №16". Внутри лежал тот самый перстень-печатка. Фокин вытянул из ящика стола пинцет, включил настольную лампу и поднес перстень к свету. Недавно он вел крупное дело по контрабанде и поднаторел в ювелирных украшениях. Но тут особых познаний не требовалось.
Явно низкопробное золото, грубо-примитивная работа. Ребята из "Консорциума" такую кустарщину не признают: у них если часы - то Картье, если запонки - то Бушерон, если перстни - то Ван Клиф и Арпел...
Использовать эту грубую поделку, как украшение Куракин, конечно же, не мог. Но Сопло говорил про шаманское кольцо отсроченной смерти... Неужели?
Фокин вооружился лупой и мощное стекло в семь раз увеличило квадрат печатки, приблизило рельефный узор. Кольцеобразные, грубо обработанные завитки, зигзагообразные молнии, несколько коротких конических шипов. Много острых граней, заусениц - даже при скользящем ударе они поцарапают кожу... Где же инъекционное отверстие?
Майор взял шило. Увеличенное линзой блестящее острие по очереди дотрагивалось до желтых завитков. Сердце колотилось - то ли от возбуждения, то ли от кофе.
Раз! После очередного прикосновения кончики шипов влажно заблестели.
Фокин окаменел. В холодных медвежьих глазках мелькнуло несвойственное им удивление. Бред превращался в страшноватую явь.
- Ах вы суки, - сказал он неизвестно кому. - Вот так, значит?..
Продолжив эксперименты, майор через пять минут выяснил нехитрый механизм действия кольца отсроченной смерти. Если печаткой ударить, то микродозы чуть желтоватой жидкости с шипов обязательно попадут в повреждения кожи. Если нажать завиток сбоку, из кратерообразного отверстия выкатится капелька побольше... Он вовремя прекратил нажим и капля спряталась обратно.
Фокин отложил перстень. Хотелось вытереть вспотевший лоб, но вначале он достал из шкафа распечатанную бутылку "Русской", плеснул в ладонь, тщательно промыл руки. Хотя Сопло и говорил, что Куракин носил кольцо без опаски, к этому следовало привыкнуть. Что ещё говорил Федька? Ага, Куракин надевал кольцо не всегда - только когда собирался его использовать... Сейчас, сейчас, сейчас...
Он перебирал протоколы допросов, пока не нашел нужный. Майор милиции Клевец допросил свидетеля Першикова: "...Мужчина в бобровой шапке ударил брюнета в лицо, потом брюнета посадили в "волгу", а остальные - человек семь, залезли в микроавтобус. Через несколько минут он взорвался..."
Фокин отложил протокол и снова закурил. Мозаика сложилась в четкую картину.
В бобровой шапке был Куракин. На руке у него было надето кольцо отсроченной смерти. Этим кольцом он ударил брюнета, которого сейчас разыскивают оперативники милиции и ФСБ. Но искать его осталось не очень долго. Когда время "отсрочки" кончится, он сам прибудет к ним в пластиковом шуршащем пакете.
Фокин взял фоторобот и ещё раз, но уже с новыми чувствами всмотрелся в лицо брюнета. Сейчас ему показалось, что на лице неизвестного застыла печать трагизма и обреченности.
* * *Красные, как маки, упругие кровяные шары летели в сверкающем тоннеле, натыкались друг на друга, отскакивали и летели дальше. Невидимая сила толкала их: шестьдесят толчков в минуту, шестьдесят ураганов, подхватывающих это столпотворение и несущих дальше по бесчисленным изгибам и ответвлениям.
Дон-дон.
Все шары летели в одном направлении, каждый должен успеть оказаться на своем месте. Если им не хватало пространства, тоннель раздавался в стороны, следовал новый толчок, налетал новый порыв урагана - и полет продолжался.
Так было всегда, все тридцать два года. Один миллиард, девять миллионов, сто пятьдесят тысяч толчков.
Но за последние часы что-то изменилось в этом упорядоченном движении.
Что-то нарушилось.
Появились черные "чужаки". Сначала один, за ним второй и третий. Они летели вместе со всеми, у них тоже было место, куда им надо успеть - только "чужаки" не подчинялись общим законам, они охотились за красными кровяными шарами и намертво прилипали к ним.
Один, второй, третий.
Оказавшись в западне, красные тоже начинали темнеть, тяжелеть, тоже становились "чужаками". В тоннеле постепенно становилось тесно, как на Тверской-Ямской в час пик.
Образовывался первый тромб. Потом обязательно появится второй. Третий...
* * *- А-а-а!
Макс Карданов открыл глаза. Он выплыл из какого-то кошмара, во рту ещё чувствовался горелый привкус смерти. Всего лишь сон. Мышцы постепенно расслаблялись.
