Розамунд Лаптон - Разгадай мою смерть
— Мама встретила меня в аэропорту, и мы поехали в полицию.
— Пожалуйста, расскажите поподробней.
Мама, одетая в пальто из верблюжьей шерсти «Джегер», ждала меня в зале прилета. Подойдя ближе, я заметила, что она не причесана, а макияж наложен кое-как. Ты права, я не видела ее такой со дня похорон Лео.
— Я гнала такси от самого Литтл-Хадстона. Твой рейс задержался!
— Всего на десять минут, мамочка.
Вокруг бурно обнимались родные, близкие и друзья, воссоединившиеся после разлуки, а мы с мамой не ощущали ничего, кроме почти физического дискомфорта. По-моему, мы даже не поцеловались.
— А что, если Тесс звонила в мое отсутствие? — беспокойно произнесла она.
— Значит, позвонит еще, — отозвалась я.
После посадки, однако, я уже тысячу раз успела проверить мобильник.
— Сама не понимаю, — продолжала мама, — с какой стати я жду от нее звонка. Она вообще перестала мне звонить. По всей видимости, для нее это слишком большой труд. — В голосе задребезжали нотки обиды. — Я уж молчу про то, когда она в последний раз ко мне приезжала!
Вероятно, до сделок с Богом мама еще не дошла.
Я взяла напрокат машину. Несмотря на ранний час — шесть утра, — трасса М4, ведущая в Лондон, была загружена. «Час пик» — дурацкое название для скопища автомобилей, в которых сидят агрессивные, излучающие бессильную злость люди. Из-за выпавшего снега бесконечная цепочка авто тянулась еще медленнее. Мы ехали в полицейский участок. Печка в салоне никак не включалась, и слова вылетали из наших уст облачками ледяного пара.
— Ты уже разговаривала со следователем? — спросила я.
Мамино раздражение ощутимо повисло в воздухе.
— Разговаривала, да что толку? Что я вообще знаю о жизни собственной дочери?
— Кто сообщил в полицию о том, что Тесс пропала?
— Домовладелец. Эмиас… забыла фамилию, — недовольно ответила мама.
Я тоже не помнила фамилию этого человека. Меня вдруг поразило, что именно он, пожилой хозяин квартиры, которую ты снимала, позвонил в полицию.
— Он еще сказал полицейским, что ее донимали телефонные хулиганы, — прибавила мама.
Несмотря на холод в салоне, я покрылась липким потом.
— Что за телефонные хулиганы?
— Мне не объяснили.
Я посмотрела на маму. Из-под маски тонального крема и пудры резко выступало бледное, встревоженное лицо. Немолодая гейша, матово заштукатуренная косметикой «Клиник».
В половине восьмого, когда мы подъехали к полицейскому участку Ноттинг-Хилл, было еще по-зимнему темно. Дороги были запружены, а свежевычищенные тротуары почти пусты.
В полицейском участке мне довелось побывать лишь однажды, когда я подавала заявление об утере мобильного телефона — просто об утере, а не краже. Дальше вестибюля я не заходила. На этот раз меня проводили в недобрый мир допросных и тюремных камер, где полицейские носили ремни с пристегнутыми к ним дубинками и наручниками. Этот мир не имел ничего общего с тобой.
— Вас принял детектив Финборо, сержант уголовной полиции? — уточняет мистер Райт.
— Да.
— Каким он вам показался?
Я тщательно подбираю слова:
— Вдумчивым. Проницательным. Порядочным.
Брови мистера Райта ползут вверх, но он быстро прячет удивление.
— Можете припомнить вашу первую беседу?
— Да.
Поначалу твое исчезновение ошеломило меня, однако затем восприятие странно обострилось. Вокруг стало чересчур много мелких деталей, чересчур много цветов, как будто мир превратился в пиксаровский мультик. Другие органы чувств тоже пришли в боевую готовность: я слышала тиканье стрелки в часах, скрип ножки стула по линолеуму; улавливала запах табака от куртки, висевшей на крючке. Это был «белый шум», включенный на полную катушку, словно мой разум не мог отличить важное от неважного и фиксировал все подряд.
Женщина-полицейский предложила маме чай и увела ее. Я осталась наедине с сержантом Финборо. Он держался вежливо, даже чуть-чуть старомодно и походил скорее на университетского преподавателя, чем на детектива. За окном валил мокрый снег.
— Как вы думаете, с чем может быть связано исчезновение вашей сестры? У вас есть предположения? — спросил сержант Финборо.
— Абсолютно никаких.
— Она поделилась бы с вами своими проблемами?
— Безусловно.
— Вы живете в Америке?
— Мы постоянно перезваниваемся и держим связь по электронной почте.
— Значит, вы с сестрой близки?
— Да.
Конечно, близки. Мы с тобой разные люди, но очень близкие. Разница в возрасте никогда не играла для нас роли.
— Когда вы в последний раз общались с сестрой?
— Если не ошибаюсь, в прошлый понедельник. В среду мы с другом уехали в горы, всего на несколько дней. Я звонила Тесс из ресторана, но ее домашний телефон все время был занят — она может болтать с друзьями часы напролет.
Я постаралась разозлиться — в конце концов, кто, как не я, оплачивает твои телефонные счета? Попыталась разбудить в душе досаду — старое, знакомое чувство.
— А на мобильный не звонили?
— У нее нет мобильника. Украли месяца два назад, или сама потеряла. Тесс — довольно безалаберная девушка. — Еще одна попытка рассердиться на тебя.
Сержант Финборо на несколько секунд умолк — видимо, подбирал фразы, — затем осторожно произнес:
— То есть вы думаете, что ваша сестра исчезла не по своей воле?
«Не по своей воле». Деликатное выражение, обозначающее что-то очень-очень плохое. В том первом разговоре ни я, ни детектив не произнесли слова «похищение» или «убийство». Между нами как будто установилось молчаливое соглашение. Я оценила тактичность этого человека: слишком рано предполагать худшее. Я заставила себя задать вопрос:
— Мама сказала, что в последнее время Тесс донимали телефонные хулиганы. Это правда?
— Так утверждает домовладелец. К сожалению, подробности ему не известны. А вам сестра что-нибудь говорила?
— Нет.
— Может быть, упоминала о каких-то угрозах?
— Нет, ничего такого. Тесс вела себя совершенно нормально, была счастлива.
У меня возник новый вопрос.
— Вы обзвонили все больницы? — Мои слова прозвучали грубо; в них слышалась скрытая критика. — Я просто имею в виду, что роды у Тесс могли начаться раньше времени.
Сержант Финборо резко опустил стаканчик с кофе на стол, и от этого звука я едва не подскочила на месте.
— Мы не знали, что она беременна.
Передо мной вдруг вспыхнул спасительный маяк.
— Если схватки начались преждевременно, она может быть в больнице. Вы же не проверяли родильные отделения?
— Больницы дают нам сведения обо всех поступивших пациентах, включая рожениц.
Маяк погас.
— Когда должен родиться ребенок? — спросил детектив.
— Примерно через три недели.
— Вам известно, кто отец?
— Эмилио Коди, преподаватель колледжа искусств, где учится Тесс, — ни секунды не раздумывая, ответила я. Время замалчивать правду прошло.
Сержант Финборо ничем не выказал своего удивления — вероятно, за счет профессиональной подготовки.
— Я был в колледже… — начал он, но я не дала ему договорить. Запах кофе в пенопластовом стаканчике вдруг стал тошнотворно-сильным.
— Вас так серьезно обеспокоило исчезновение моей сестры?
— Я всегда стараюсь добираться до сути вещей.
— Да, разумеется.
Мне хотелось произвести на детектива впечатление умной и здравомыслящей женщины. Помню, тогда я еще себя одернула: не все ли равно, что подумает обо мне сержант Финборо? Как выяснилось позднее — зря. Это имело немаловажное значение.
— Я беседовал с мистером Коди, — произнес детектив. — Он говорил о Тесс исключительно как о своей бывшей студентке.
Прости. Эмилио не хотел признавать тебя, даже когда ты пропала без вести. Впрочем, он всегда проявлял подобное «благоразумие», всегда открещивался от тебя, если не сказать хуже.
— Вы знаете, почему мистер Коди не хотел, чтобы полиции стало известно о его связи с вашей сестрой?
Еще бы мне не знать!
— По правилам колледжа преподавателям запрещено вступать в интимные отношения со студентами. Кроме того, он женат. Заставил Тесс взять академический отпуск, когда ее живот стал заметен.
Сержант Финборо встал из-за стола. В его манере появилось что-то иное; он уже не напоминал университетского профессора.
— Иногда для помощи в розыске пропавших людей мы используем новостную передачу на одном из местных каналов. Я хотел бы восстановить последние факты, известные о вашей сестре, и сделать по ним сюжет.
Из-за окна, забранного металлической решеткой, донеслась птичья трель. Внезапно у меня в голове зазвучал твой голос — так отчетливо, как если бы ты находилась в комнате рядом со мной…
